апреля, Генрих прибыл в Лондон, где его встречала процессия из многочисленных лордов и рыцарей, а также духовенства и горожан. В Тауэре его ожидали около пятидесяти молодых людей, все они надеялись получить рыцарское звание из рук нового короля; они прислуживали за столами во время пира, который состоялся вечером. На следующее утро, отслужив мессу, все они в великолепных одеждах приехали к королевским апартаментам, где ожидали короля, который и посвятил их в рыцари[220]. Позже в тот же день они сопровождали короля по улицам Лондона, когда он ехал в Вестминстер, где его встретила процессия перед дворцом, в котором он намеревался провести ночь в молитве, готовясь к помазанию на следующий день.
Церемония не кажется чем-то необычным — за исключением одного фактора, возможного использования чудодейственного масла Томаса Бекета в церемонии помазания[221]. Согласно традиции, Дева Мария явилась Бекету в видении, в котором она передала ему сосуд в форме орла, содержащий стеклянный пузырек, наполненный маслом, которое, по ее словам, должно использоваться для помазания будущих королей Англии. У французов был похожий сосуд, Святая Стеклянница, которая, как говорили, спустилась с небес, когда святой Ремигий короновал вождя франков Хлодвига в конце V века; с тех пор она или нечто подобное ей использовалось для обозначения божественного одобрения французских королей. То, что английские короли могут извлечь пользу из такого одобрения, ясно понимали Эдуард II и Ричард II. Надеясь исполнить пророчество о том, что король, который носит с собой орла, одержит победу над врагами и принесет процветание своему королевству, Ричард хранил его при себе. Именно у него он был отобран в августе 1399 года, и очевидно, что Генрих IV был помазан этим маслом во время своей коронации в том же году, что способствовало укреплению его притязаний на трон. Было ли это масло использовано для помазания Генриха V в апреле 1413 года, точно неизвестно; есть только одно упоминание о его применении[222]. Однако тот факт, что и отец, и сын были помазаны этим маслом, делает вероятным, что Генрих тоже был помазан священным маслом. Предание о том, что Богородица сообщила Бекету, что помазанные таким образом короли вернут земли, потерянные их предшественниками, и что первый из них вернет себе Нормандию и Аквитанию, должно было стать дополнительным стимулом для помазания священным маслом.
Конфликт с Францией служит нитью, по которой можно проследить всю карьеру Генриха как короля. События 1411 и 1412 годов показали, что интерес Англии к французским делам далеко не исчез. Различия в методах были, но и Генриха V, и его отца объединяла общая цель — воплотить в жизнь условия "Великого мира", заключенного в Бретиньи в 1360 году. В то время как Генрих IV надеялся достичь своей цели путем оказания английской поддержки партии арманьяков, поддержки, которая, как казалось, была вознаграждена условиями, предоставленными французскими принцами в Бурже в 1412 году, его старший сын выступал за сближение с Иоанном, герцогом Бургундским. С первых дней нового царствования и до последнего дня английская политика в отношении Франции должна была учитывать то, что два политических лагеря, доминировавшие во французской политике, могли позволить английскому королю добиться своего.
В начале своего правления два фактора могли повлиять на амбиции Генриха во Франции: его личный интерес и ответственность за Аквитанию, герцогом которой он стал в конце 1399 года, и, прежде всего, его непреодолимое желание восстановить справедливость, как он ее понимал. Обе эти цели могли быть достигнуты, если удастся заставить французов полностью выполнить условия договора в Бретиньи, который на протяжении последнего поколения и более находился в центре английских требований. Если бы эти условия были выполнены, они принесли бы английскому королю два столь желанных преимущества: возвращение под благоприятный для Англии правовой статус земель, которые в настоящее время принадлежали французам, и выплату той части выкупа за короля Франции Иоанна II, которая еще не была выплачена англичанам, но которую, согласно договору, они могли справедливо требовали. Кроме того, в качестве фактора, призванного закрепить урегулирование претензий, в дипломатическую повестку дня был включен вопрос о браке между Генрихом и Екатериной, дочерью Карла VI.
Возможно, в надежде на союз с герцогом Иоанном, и, конечно, с намерением усилить, к своей собственной выгоде, политические и военные разногласия во Франции, Генрих поощрял продолжение переговоров между Англией и Бургундией, которые привели к участию Англии в военном конфликте конца 1411 года. Такой союз, казалось, был продиктован взаимными интересами. В 1413 году в августе Иоанн был изгнан из Парижа и отстранен от власти. Слабое центральное правительство, находящееся теперь в руках его арманьякских соперников, не устраивало и самого герцога, и его английского союзника. Союз с Англией, таким образом, имел смысл более чем в одном отношении. Он мог быть использован как возможная военная угроза против правительства, находящегося у власти в Париже, в то время как на совершенно другом уровне — в торговле между Англией и теми районами Нидерландов, которые находились под бургундским владычеством — мирные отношения могли принести материальную выгоду обеим сторонам. Показателем теплоты этих отношений был город-порт Кале, капитаном которого Генрих был с 1410 года. Во время вражды, как в эти годы, так и позже, Кале всегда подвергался нападению со стороны бургундских владений, во времена же взаимопонимания между Англией и Бургундией Кале процветал.
Понимание, а еще лучше союз, между Англией и Бургундией, похоже, в значительной степени соответствовали интересам Англии, когда Генрих начал свое правление. Если при Генрихе IV отношения не всегда были хорошими, то это было в основном следствием взаимной неспособности обеспечить мирные условия, необходимые для плодотворных торговых отношений между портами, расположенными на берегах пролива, а также потому, что Генрих IV предпочитал союз с арманьяками. С самого начала царствование Генриха IV характеризовалось разгулом пиратства и другими незаконными и провокационными действиями на море против морского и торгового сообщества. На протяжении более десяти лет одной из главных забот англо-бургундской дипломатии было урегулирование споров и требований о возмещении ущерба и репараций, выдвигаемых как королем, так и герцогом от имени своих обиженных подданных. Такие же проблемы были и в англо-французских отношениях в первом десятилетии века, несмотря на официальное перемирие, существовавшее между двумя странами. Пострадала не только английская торговля в проливе Ла-Манш. Французы использовали порты северной Франции, в частности, Арфлер в устье реки Сены, в качестве военно-морских баз для переброски войск на помощь повстанцам Глендовера в южном Уэльсе, а также шотландцам в их вторжениях через северную границу[223].
Судя по парламентским протоколам, восстановление
