себе в удовольствии рассказать контрагентам то, что он о них думает. – Но ты даже на их фоне выделяешься.
– В хорошую сторону?
– В сторону дурака.
– Это как?
– Сам смотри. – Урбек достал смартфон и сунул дикарю. – Как тебе это?
– А что тут есть, кроме дома? – хмыкнул Штыпсель. И прищурился: – Это тот дом, в котором мы были?
– Надо же, узнал, – язвительно отозвался шас. И запустил видео: – Смотри внимательно.
– На что?
– На это!
В это мгновение автор ролика – а съёмка явно велась на телефон – приблизил изображение, и уйбуй разглядел не только знакомый дом, вид с улицы, но и падающие вдоль его стены упаковки с деньгами. Они появлялись приблизительно на уровне пятого этажа, но исчезали, не долетая до земли. Изумлённый голос за кадром сообщил: «В Москве деньги берутся из ниоткуда и проваливаются в никуда». Что, в общем, абсолютно соответствовало действительности.
– Под окнами грузовик с Сырком стоял, – объяснил Штыпсель. – Он, значит, пачки хватал и раскладывал как мог. Поэтому деньги до земли не долетали. Точнее, долетали, но до кузова, а не видно, потому что грузовик замаскированный стоял, как ты велел.
Урбек, который и без комментариев прекрасно понимал, как было устроено извлечение средств из квартиры полковника Мыкольченко, цокнул языком, но продолжить не успел.
– Мы ведь в мороке все были, – закончил уйбуй, совершенно не понимая, почему скупщик краденого молчит и явно злится.
– А товар?
– А товар что? Товар из морока в морок падал.
– И как он падал на видео сняли! – рявкнул барыга, но впечатления не произвёл.
– А что я могу, если этим дурням челам всем смартфоны выдали? – развёл руками Штыпсель. – А ты мне морок для товара пожадничал.
– Откуда я знал, что ты упаковки из окна начнёшь выбрасывать?
– А откуда я знал, что твоего полковника полиция придёт арестовывать? Ты ничего такого не говорил!
Да, не говорил, потому что по инсайдерской информации Урбека, бравого полковника Мыкольченко ФСБ должна была арестовать только завтра. Но что-то пошло не так, и посланные им добросовестные идиоты оказались в самом центре событий. Поэтому хоть шас и ругался – не мог не ругаться, – но в глубине души понимал, что для своего уровня Штыпсель сыграл на удивление хорошо, сделав всё, чтобы исполнить взятые на себя обязательства.
Герой.
Ну и молодец, наверное.
Но кретин.
– Я же не мог такие бабки там оставить, – вздохнул уйбуй.
Кумар знал, что и сам не смог бы, поэтому физиономию скривил, но дальше ругаться не стал. Но заметил:
– Вам ещё повезло, что этот зевака вас в самом конце операции засёк. И к дому подошёл уже после того, как грузовик уехал.
– Это всё Сырок устроил, – рассказал Штыпсель. – Он сразу прочь подался, как только деньги перестали падать. Сбежать хотел, но я ему по телефону сказал, что грузовик заминирован, а он, дурак, поверил.
Об этой детали операции уйбуй рассказал с ухмылкой, скорее, чтобы продемонстрировать свою предусмотрительность, а не традиционную для Красных Шапок модель поведения Сырка. Урбек, в свою очередь, тоже знал, какие скрепы скрепляют дикарей, и почти равнодушно поинтересовался:
– Много себе взял?
– Вообще ничего не взял, – с великолепно сыгранной уверенностью ответил Штыпсель, продемонстрировав готовность поклясться чем угодно, даже здоровьем Спящего.
– Помнишь, я говорил, что деньги у Мыкольченко грязные и их отмывать нужно?
– Ну.
– Вот тебе и ну, – хмыкнул Урбек. – Если ты себе бабла случайно отсыпал, то лучше с ним никуда не соваться, а просто в землю закопать лет на двадцать. Потому что иначе тебя за жабры сразу возьмут. Мне, как ты понимаешь, всё равно – ты меня не сдашь, а даже если сдашь – я договорюсь. Тебя, дурака, жалко. Ну и кодлу твою тоже.
– Ой, надо посмотреть в тачке, – спохватился уйбуй. – Может, завалялось чего?
– Посмотри, – предложил шас.
Штыпсель сделал знак подчинённым, и погрустневший Жбан притащил к собеседникам мешок с «завалявшейся» упаковкой.
– Вот.
– Хорошо, – с прежним равнодушием прокомментировал происходящее Урбек.
Никаких обид или претензий стороны друг другу не предъявляли, поскольку речь шла о банальном рабочем эпизоде.
– Слушай, а этот видосик… он реально мне подгадил? – вернулся к разговору Штыпсель.
– Реально, – подтвердил Кумар. – Меня Служба утилизации напрягала, а значит, фюреру твоему или Агема, или Зелёный Дом вставят.
– И что же мне делать?
– Я бы на твоём месте лёг на дно, – посоветовал барыга. – Вы куда обычно бежите, когда всё плохо?
– В Южный Форт, – мгновенно отрапортовал уйбуй.
– А если совсем плохо?
– А так ещё не было.
– Можно только позавидовать, – пробормотал Кумар.
– Потому что Южный Форт – самый крутой в Тайном Городе, – убеждённо ответил Штыпсель. – Его ещё никто не захватывал!
– Потому что вашу вонь даже противогазы не фильтруют.
– Ты что-то сказал? – не расслышал Штыпсель. Или сделал вид, что не расслышал.
– Я сказал, что в Южном Форте тебя, скорее всего, повесят, – ответил шас. – Кто-то же должен ответить за этот модный видосик. Так что лучше тебе на время куда подальше податься. Тем более что деньги у тебя есть.
– Где? – Уйбуй демонстративно огляделся.
– Ах, деньги…
Теперь кивнул Урбек, и его помощники на тележке подвезли к внедорожнику дикарей четыре плотно набитые сумки.
– Твоя доля.
– После стирки они здорово сели, – прокомментировал уйбуй, с тоской припоминая битком набитый упаковками кузов.
– Зато натуральный продукт, – хладнокровно ответил шас. – Никакого пластика.
– Это я понимаю.
– Ну а раз понимаешь – проваливай.
///
– Что он сказал? – жадно спросил Коззявый.
Осторожный боец с младенчества мечтал стать уйбуем, но случая пока не представилось. А между тем все знали, что нет в жизни Красной Шапки ничего слаще и приятнее уйбуйства: можно приказы десятке отдавать, к Кувалде ходить на совещания с дармовым виски, и с Урбеком говорить почти на равных, потому что обыкновенных дикарей шас в упор не замечал. Раньше существовала ещё одна позиция: фюрер клана, за что Шапки частенько резали друг другу глотки во внутриклановых конфликтах, но хитрый одноглазый уговорил королеву Зелёного Дома те должности отменить, чтобы междоусобиц не было, а остался лишь один фюрер – великий, общесемейный, и ловко подмял под себя всю власть. Ну, как ловко – в первые недели реформирования государственного устройства семейная виселица не пустовала ни минуты, это потом потише стало, а сейчас она и вовсе без дела неделями простаивала. По причине отсутствия иных перспектив, обретение уйбуйства осталось для дикарей единственным социальным лифтом. И даже Коззявый мечтал нажать на какую-нибудь кнопку и посмотреть, что получится.
– В каком настроении Урбек был?
– Похвалил нас? – встрял в разговор Козел.
– Да, погодите вы! – громко произнёс головастый Жбан. Выдержал паузу и задал Самый Главный Вопрос: – Это всё
