несколько раз подергала ручку двери и недовольно цокнула языком. Домашний театр и игровая были не заперты, но Коидэ они не интересовали – в них не нашлось бы ничего полезного.
Присмотревшись, она заметила дорожку из белых пятен на ковре, выстланном в коридоре. Они начинались от комнаты Юдзана и вели к спальне Цубасы. Проследовав за белыми следами, Коидэ оказалась у дверей кладовой. Когда она зашла внутрь, в глаза ей бросилось нечто странное. Все помещение было забито различными предметами, которые, казалось, никогда не использовались. На полках металлических стеллажей хранились наборы для барбекю, походные принадлежности, старые тележки и переносные печи. Здесь же хранился надувной бассейн, в котором Фумио и другие дети, наверное, плавали в детстве. Внимание девушки привлек большой открытый мешок, будто небрежно брошенный прямо у входа в кладовую. На полу виднелись пятна белой краски, контейнер с которой был случайно придавлен тяжелой коробкой, и содержимое выплеснулось наружу. Краска успела полностью высохнуть.
И естественно, никаких следов тайного прохода.
Коидэ возликовала, обнаружив, что двери в комнаты Юдзана и Цубасы были не заперты. Сперва девушка вошла в комнату пожилого хозяина дома. Зайдя в его спальню, она увидела прикованного к кровати старика, тяжело дышавшего во сне.
А ведь он даже не знает, что его внучка мертва!
Коидэ, долго не раздумывая, бегло осмотрела рабочий кабинет. На нижней полке книжного шкафа располагалась подборка фотоальбомов с памятными снимками из поездок к святыням, храмам и прочим живописным местам страны. На столе стоял старинный фотоаппарат. Наверное, фотография – любимое хобби писателя… Однако на всех фотоснимках был запечатлен он один. Можно было только догадываться о глубине самолюбования этого человека. На стене над рабочим столом висел календарь и какие-то заметки, касавшиеся его работы. Стена успела выцвести от попадавшего в комнату солнечного света.
Коидэ вспомнила, что один из школьников говорил что-то о сейфе. Заглянув под стол, она замерла.
– Ага…
Девушка сделала глубокий вдох.
Взяв себя в руки, она открыла выдвижной ящик стола. Внутри лежало около тридцати записных книжек – это оказались старые дневники Юдзана. Пролистав первый попавшийся, Коидэ нашла описание Фумио в детстве, датированное августом… почти двадцать лет назад! Мальчик тогда учился в средней школе.
«Фумио еще немного подрос. Он пока только в средней школе, но я уже вынужден смотреть на него снизу вверх! Я так счастлив… В коридоре прибита балка, чтобы регулярно отмечать его рост».
Дневники великого Юдзана были исписаны банальными деталями повседневной жизни его семьи… Коидэ разочарованно хмыкнула.
«Я думал, что уже не буду так счастлив рождению второго внука, но внучка, девочка – это что-то особенное! Я так хочу увидеть, какой она вырастет!»
Видимо, это о Цубасе. Листая дневник, Коидэ нашла еще несколько ласковых записей о внуках, пока не наткнулась на один любопытный отрывок:
«Приходила Мидзуэ. Опять говорила о “Голубых воспоминаниях”. Требовала компенсацию за то, что я, списав с нее персонажа, оклеветал – сделал в романе продажной женщиной. Сколько можно повторять одно и то же? Я уже заплатил ей большие деньги! Пусть будет благодарна за то, что я вообще о ней написал. Как можно обвинять меня в клевете, когда она – настоящая шлюха!»
Коидэ скривилась от отвращения. Она ненавидела подобных мужчин. Она не знала эту Мидзуэ, но никто не имел права так говорить о ней!
Следующие десять лет жизни, судя по записям, пролетели быстро и без заметных событий – лишь неприятности и проблемы, связанные с изданием книг. Дневники были заполнены гневными описаниями людей, послуживших прообразами персонажей, и ехидными замечаниями в адрес редакторов, критиковавших работы автора.
Одна из записей касалась сына Юдзана – Такаюки Такарады:
«Появились обвинения в коррупции в адрес компании моего сына. После моих расспросов он признался, что это правда. Я знал! Я всегда это знал. Он – человек дела! Я потребовал не молчать, а рассказать все мне. Я хотел знать, каков был его замысел, как он планировал все скрыть. “Отец, ты же не сердишься?” Я едва сдержал смех, когда смотрел на его виноватое выражение лица. Он ни черта не понимает! В моей семье есть преступник. Я знаю о нем все: его прошлое, его мысли – все! Он совершил преступление.
Это же идеальный материал для нового романа!»
– Это ты ни черта не понимаешь! – сказала Коидэ, возможно, желая, чтобы Юдзан, мирно спящий в своей кровати, ее слышал.
Девушка вспомнила реакцию Такаюки, когда она упомянула взятку при их первой встрече.
Коидэ положила дневник обратно в ящик стола. Еще раз оглядела стол, провела по столешнице большим пальцем и, обернувшись, посмотрела на Юдзана. Тот по-прежнему спал.
Ты же все равно не заметишь, даже если я плюну тебе в рожу?
Она поискала какие-нибудь документы, связанные со строительством особняка, которые могли бы помочь в поисках тайного прохода, но стол был завален только распечатками критических статей или издательских договоров. Никакой информации о доме.
Коидэ еще раз напоследок обвела взглядом комнату, дабы убедиться, что все осталось в том же виде, что и до ее прихода.
Следом она направилась в комнату Цубасы. На двери висела табличка с ее именем в окружении музыкальных ног и ангельских крыльев[42].
Довольно миленько.
Причудливый интерьер. Кровать с кружевным балдахином. Белое пушистое покрывало. Коидэ вспомнила лицо Цубасы и заключила, что комната очень подходила девушке.
Для меня слишком уж мило!
Неприметный письменный стол, на краю которого стоит ароматическая свеча. Ящики стола забиты разными учебниками и задачниками, должно быть, нужными для выполнения задания на лето. Учебники для третьего класса старшей школы. Страницы рабочей тетради полностью исписаны – все упражнения уже сделаны. Коидэ улыбнулась, засунула учебники обратно в ящик стола и достала пластиковую канцелярскую папку, торчавшую из нижнего ящика. Беззвучно вздохнула. В папке было несколько листков бумаги. Коидэ извлекла их и разложила на столе.
Грубые наброски, в которых читался план этажей этого дома! Судя по всему, их сделала сама Цубаса – на листах было много пометок, круглый аккуратный почерк был очень похож на девичий.
А девчонка-то не промах!
Рисунки были любительскими, линии – дрожащими, но общие очертания комнат легко угадывались. На одном из них даже было тайное помещение с лебедкой, удерживавшей подвесной потолок. На рисунках было и несколько пока неизвестных Коидэ механизмов. Так, например, коридор второго этажа был намеренно наклонен, а некоторые картины на стенах обозначены как скрытые двери. Столовая и залы соединялись общим проемом. Некоторые пометки, казалось, были лишены всякого смысла…
Выходит, это рисунки самой Цубасы. Почему же на них нет указания на потайной ход?
Коидэ рассмеялась. Все решили, что Цубаса –
