нельзя запугивать и шантажировать, а еще нас нельзя победить.
Джо замолчала. Она понятия не имела, как все это пришло ей в голову. Она поставила себе цель, открыла рот – и слова вылетели сами собой. Мысли бегали. Она что-нибудь пропустила? Она даже не помнила, что именно уже сказала.
– В детстве папа мне говорил: «Крепче держись в седле и не забывай про шпоры». Дамы и господа, у нас только один выход. Довериться друг другу и объединиться. Для нас честь быть здесь с вами и служить вам. Крепче держись в седле и не забывай про шпоры – мы начинаем.
Келли нажала на красную кнопку. Телефон со слабым писком прекратил запись.
Тео видел, как Лью положила планшет на колени. За окном фургона проносился размытый пейзаж.
– Обесчеловечить злодея, – сказала она. – Выставить капитана жертвой и героем. Настроить толпу против общего врага, чтобы отвлечь от мысли о гибели. Пробудить в них боевой дух. – Лью обернулась к Тео. – Вот это желание наплевать на авторитеты и протокол – оно у вас что, семейное?
Тео сделал вдох, чувствуя, как от гордости раскраснелись щеки.
– Так точно, мэм, – ответил он, не в силах сдержать улыбку.
– Она не… Погоди, а она сказала про Вашингтон?
– Нет, мэм, – ответил другой агент.
Лью покачала головой.
Тетя Джо находилась в тысячах миль от них – но умудрилась задеть за живое даже Лью. Тео обожал свою тетю.
– Мэм, прибыли, – сказал водитель, подъезжая к обшарпанному торговому ряду. Небольшую площадь окружали пустые витрины с выцветшими очертаниями бывших вывесок. На парковке торчали горшки с разросшейся зеленью и засохшими деревцами. Там же стоял брошенный бордовый седан с двумя спущенными шинами и толстым слоем пыли на лобовом стекле.
Какие-то признаки жизни были в конце парковки. Под перегоревшим уличным фонарем, под покровом тьмы, сразу два парковочных места занимал большой серебристый внедорожник, бросаясь в глаза своей новизной. В осеннем небе уже сгущались сумерки – но окна автомобиля были закрыты солнцезащитными экранами, скрывая от отряда «Альфа» то, что происходило внутри.
– Паркуйся за ним. – Лью показала на горшок с большим деревом.
Машина, покачнувшись, остановилась.
– Ну все, псих, – сказала Лью. – Дубль два.
Глава семнадцатая
Кэрри следила, как по щеке Сэма сбегает капля пота. На мгновение она застыла на подбородке, а потом упала на рукав, оставив темный кружок на серой форме «КэлКом».
В тесном замкнутом пространстве стало жарко. Футболка Кэрри липла к телу там, где она прижимала к себе Элизу. Блестевшие от пота волосы Скотта пристали ко лбу.
Сэм отложил телефон и начал расстегивать пуговицу на рукаве. С детонатором в руке это было не так-то просто, и Кэрри чувствовала, как вместе с температурой воздуха росла и его досада, пока пальцы безуспешно скользили по маленькой пластмассовой пуговице.
Кэрри протянула руку. Он отстранился. Направленная в потолок, камера ничего не показывала кабине, и возникло ощущение, словно они с ним остались наедине. Он – нервно защищается. Она – спокойно предлагает помощь. В его прищуре светилось недоверие, но она не сдалась. Не улыбнулась, не заговорила, ничем не стала доказывать, что это не какая-то уловка. Просто положила руки себе на колени.
Он медленно протянул свое запястье, и она взяла его обеими связанными ладонями, расстегивая пуговицу с не меньшим трудом, но все-таки дело пошло. Наконец рукав освободился.
Кэрри засучила его до локтя – складку за складкой, натягивая ткань. Для нее это было так же естественно, как сворачивать испачканный подгузник или поправлять галстук. В фургоне стоял полумрак, но ей показалось, что она различает на внутренней части предплечья тонкий вертикальный шрам. Сэм быстро отвернул руку, чем только подтвердил ее подозрение.
– Мой отец тоже умер, когда я была очень молода, – сказала она. – Авария. Пьяное вождение. То есть это мой папа водил пьяным. – Она сделала паузу, затем добавила: – Он всегда был пьяным.
И продолжила поднимать рукав, словно больше добавить тут нечего. Так оно и было.
Все подружки Кэрри в первую очередь обращались за советом к ней. Да, она умела выслушать и утешить – но имелась у нее еще такая врожденная способность заглянуть поглубже и увидеть истинный, а не поверхностный мотив. Окружающие называли это «режимом Спока». Кэрри рассматривала сложную ситуацию бесстрастно, словно препарировала ее на операционном столе под ярким светом и хирургически вырезала эмоции, заслонявшие логику и разум. Сама она об этом не задумывалась. Так уж работали ее мозг и сердце. Но если бы Кэрри спросили, откуда это в ней, она бы предположила, что все началось с присутствия ненадежного и пьющего отца в ее благополучном и счастливом детстве.
– Я благодарю Бога за то, что он врезался в дерево, – сказала Кэрри. – Он ехал по встречке. Чудо, что больше никто не пострадал.
Сэм склонил голову к плечу из-за слова «Бог».
– Твой отец был религиозным?
– Да нет, – ответила Кэрри. – Наша семья вообще не была религиозной. Христиане, которые не идут дальше Рождества и Пасхи. Потом он даже и на эти праздники перестал ходить в церковь. – Она нахмурилась и посмотрела на Сэма, хотя мыслями в этот момент пребывала где-то далеко. – Но если честно, мы это никогда не обсуждали. В смысле, Бога. Не знаю, что он на самом деле думал.
– Нет чтобы помочь, – сказала Кэрри.
Билл улыбнулся, не отворачиваясь от телевизора и щелкая пультом.
– Я в религии ничего не понимаю, – сказал он. – Даже не знаю, с чего начать.
– Будто я знаю, – ответила Кэрри. Она сидела на диване, скрестив ноги, и листала лежавшую на коленях Библию. До свадьбы оставалась неделя, а пастор попросил выбрать для церемонии хотя бы пару цитат.
– А разве для свадьбы нет какого-то стандартного набора текстов?
– Есть, – сказала Кэрри. – Но он хочет, чтобы они имели смысл именно для нас с тобой.
– Для двух людей, которые никогда не ходят в церковь, – сказал Билл, увлеченный повтором баскетбольного матча. Показал на ее Библию. – Ты ее-то где откопала?
Кэрри улыбнулась.
– В коробке в дальнем углу своего чулана. Это еще из детства. «Взрослую» я так и не купила. Люблю упрощенную версию.
Она перешла к оглавлению в конце, поискала словоуказатель. Нашла длинный список под заголовком «Любовь», выбрала что-то из Книги Екклесиаста и стала листать тонкие страницы, но тут наткнулась на рукописную заметку. Сердце застучало при виде прописных букв, вдавленных глубоко в страницу, – узнаваемый почерк отца. Билл что-то сказал, но она не услышала. Он ткнул ей в ногу пультом, и она подняла глаза. При виде ее лица у него пропала улыбка. Она объяснила, что увидела.
– Твой папа? – Билл выпрямился и сделал телевизор потише. – Ты не говорила, что он был религиозным.
– Он и не был, – ответила Кэрри, уставившись на страницу. – Так зачем он нашел Библию и что-то в ней написал? И когда?
Билл не мог ответить.
– Откуда знаешь, что
