— Военные летчики строго принимают экзамены, придирчиво отбирают кандидатов в военное училище.
В какое же? На этот вопрос Александр Семенович ответил так:
— В какое отберут, в том вам и учиться. Вернее всего, истребителями станете.
Бои у Халхин-Гола, военная агрессия фашистской Германии на западе и последнее сообщение о том, что 1 сентября немцы вторглись в Польшу, — все это настораживало, заставляло готовить себя к обороне Родины. И теперь, по дороге на аэродром, мы с особым воодушевлением пели:
Если завтра война,Если завтра в поход,Будь сегодня к походу готов.
В военной авиации мы еще разбирались слабо. После рассказов летчика Бодни почти все мечтали стать истребителями. А после боев у Халхин-Гола и подавно: большое впечатление произвели на нас сообщения о подвигах летчиков-истребителей Грицевца, Кравченко и многих других. И случалось, в учебном полете я представлял себе, будто уже в строевой части охраняю с воздуха границу.
Миновал сентябрь, а комиссии все не было и не было. Я усиленно занимался на последнем, четвертом, курсе техникума и, как все учлеты, продолжал тренировочные полеты.
Уже перепадали утренние заморозки, когда нам наконец сообщили: комиссия прибыла.
Ранним октябрьским утром мы стоим на линейке. Кальков держится спокойно, уверенно. Подбодрились и мы.
— Экзамен у нашей группы будет принимать старший лейтенант Сулейма, — говорит он, зорко осматривая нас, — вон тот коренастый брюнет в реглане.
Стоим навытяжку и молча следим глазами за старшим лейтенантом.
Кальков внушительно произносит хорошо знакомое нам напутствие:
— В воздухе не спешите, но поторапливайтесь. Действуйте четко и уверенно. Ведь комиссия из училища летчиков-истребителей!
К нам подходит старший лейтенант Сулейма. Словно во сне слышу бас Калькова:
— Четвертая летная группа готова к сдаче экзаменов!
Внимательно слежу за полетом товарищей из других групп. У большинства дела идут неплохо. Но вот один учлет произвел посадку «с плюхом». Инструкторы волнуются. И на всех нас нападает экзаменационный страх. Тут как раз и подходит моя очередь.
Не помня себя от волнения, иду к нашему «У-2». Но, сев в кабину, сразу успокаиваюсь. Взлетаю. Одну за другой выполняю фигуры пилотажа. Старший лейтенант, сидящий на месте Калькова, молчит. Его молчание тревожит: может быть, я что-нибудь неправильно делаю?
Вдруг он говорит в переговорную трубку:
— Идите на посадку.
Приземлился удачно — по всем правилам. Вышел из самолета и обратился к экзаменатору:
— Товарищ старший лейтенант, разрешите получить замечания?
Он ответил коротко:
— Отлично!
Отлично летали все ребята нашей группы, и Кальков сиял — таким радостным я еще никогда его не видел.
Как только испытания кончились, он собрал нас и сказал с довольной улыбкой:
— Летали, как я учил. Молодцы! — И тут же добавил: — Ну, а там видно будет. О решении комиссии узнаете скоро.
Наутро, когда учлеты в последний раз собрались на нашем маленьком аэродроме, к нам подошли начальник аэроклуба, комиссар, начлет. Начальник сказал, что учлеты всех групп определены кандидатами в Чугуевское военно-авиационное училище, где готовят летчиков-истребителей. Дружески, тепло попрощались с нами.
В последний раз собралась наша группа около «У-2» с хвостовым номером «4». Кальков сказал, как всегда, строго и раздельно:
— Напоследок тщательно осмотрите, законсервируйте самолет, бережно поставьте на место. Ему еще предстоит сделать много полетов.
Мы старательно выполнили последний приказ инструктора. Вкатив наш «У-2» в ангар, обступили техника Образцова. Мы благодарили его за все навыки и практические знания, которые получили за лето.
А потом — шумное, взволнованное прощание с Кальковым. Мы тесным кольцом окружили его, со всех сторон слышалось:
— Большое спасибо, товарищ инструктор! Вы столько вложили в нас труда, научили летать! Вы нам дали путевку в небо! Всегда будем помнить ваши советы, указания!
Александр Семенович был растроган.
— Уж извините, если бывал резок, — говорил он. — Но дисциплина прежде всего. Может, вы сами станете инструкторами, тогда поймете меня. И помните мой наказ: самолет уважать нужно. Желаю вам хорошо летать, совершенствоваться, а если понадобится, храбро и умело защищать Родину!
В ПУТЬ
Накануне 22-й годовщины Великого Октября в общежитие пришли Панченко и Коломиец. Заводская комсомольская организация премировала их грамотами и деньгами «за успешное овладение самолетом без отрыва от производства».
Я порадовался за друзей. Как всегда, мы заговорили о том, что вызов задерживается.
Мы вспоминали аэроклуб, нашего инструктора. Все мы были заняты, но чувствовали какую-то пустоту: не хватало товарищей учлетов, инструктора, нашего «У-2».
А утром меня вызвали в комитет комсомола техникума. Меня тоже премировали грамотой и деньгами. Секретарь, энергично пожимая мне руку, сказал:
— Доверие комсомола ты оправдал — летать научился. А теперь подумай о дипломном задании. Вызова в авиационное училище, быть может, придется ждать долго, а учебу в техникуме бросать нельзя. Скоро поедем на практику.
Меня уже непреодолимо тянуло в авиацию. И я никак не мог примириться с мыслью, что мои мечты не осуществятся, хотя я старался рассуждать спокойно: «Ну что же делать! Буду работать техником на заводе. Это тоже интересно».
Премиальные деньги я отнес отцу.
— Радуешь старика, сынок, — сказал он мне.
— Вот видишь, тату, а ты говорил, что я за журавлем в небе погнался.
Подходил к концу январь 1940 года. Я сдал последние экзамены и получил дипломное задание. Еще год назад я мечтал о поездке на практику, теперь же настроение у меня было невеселое.
В последний раз я оформил стенгазету, собрал пожитки и совсем уже приготовился к отъезду, как вдруг 31 января меня вызвал к себе директор техникума.
Вне себя от волнения, боясь обмануться в своих ожиданиях, я вошел в кабинет.
Директор встретил меня, как всегда, приветливо. Оказалось, из райвоенкомата сообщили, что меня вызывают в Чугуевское авиаучилище. Выезжать надо завтра же.
— Как же нам с тобой быть? — сказал он. — Мы тебя растили, учили, а теперь отпускать приходится. Условие такое: если не пройдешь комиссию, поедешь на практику.
Конечно, я был согласен на все условия. Поблагодарив директора, я побежал в канцелярию оформлять документы. Меня уже разыскивали товарищи по аэроклубу Панченко и Коломиец. Они спешили сообщить, что получили вызов. Мы ликовали. Только мысль о разлуке с отцом омрачала мою радость. Быть может, расстанемся надолго…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
