С шортами пришлось повозиться. Была мысль оставить и нырнуть под воду прямо в них в лучших традициях эротического жанра, но Аля быстро передумала. Для нее пока слишком.
Достаточно присутствия Никиты рядом.
И того, как он смотрел.
А он смотрел.
Не отрываясь.
Пристально. Жадно.
Она не могла точно сказать, увидеть, но ей хотелось думать, что сейчас в нем стремительно растет градус напряжения. И возбуждения.
Она же не зря тут красуется! С голой грудью.
И в прозрачных трусиках.
Колкие иголки коснулись всего тела разом, несмотря на то, что жарило солнце. Аля расправила плечи. Ей нечего стесняться.
С колошматившимся сердцем и делая вид, что ничего сверхъестественного не происходит, Аля встала пол купель.
Спиной к Никите.
Теперь что? Опрокидывать на себя кадушку? Так получается?
А как же сексуальность и прочая игра?
Аля потянула за веревку…
Вода рухнула ей на плечи, спину, голову.
Не то чтобы Аля была не готова…
Нет, она все-таки была не готова!
Взвизгнув, она отскочила назад…
…чтобы врезаться в мужскую грудь, в тот момент показавшейся ей каменной.
И ладно бы на этом все закончилось. Ничего подобного! Чужие руки властно сжали ее талию и поразительно быстро, пока Аля отплевывалась от воды, добрались до груди.
– Так не пойдет, – услышала она хриплый голос рядом с ухом.
Дезориентированная и почти голая, она соображала с опозданием.
Поэтому не особо поняла, как ее успели завести в предбанник.
Но она оказалась именно в нем.
Более того!
Никита продолжил то занятие, на котором Аля прервала его расспросами.
А конкретно – изучать ее тело.
Теперь со спины.
– Никит…
Ей не удосужились ответить. Зато положили ладонь на шею и слегка сжали, отчего она не то что забыла, что хотела сказать, она и имя свое запамятовала!
Потому что тело прострельнуло. Каждую клеточку, каждую молекулу. Распалило, разбросало на мельчайшие оттенки.
И лишь от одного жеста…
Сочетание прохлады, полученной от воды, и нагретого солнцем тела Никиты уносило остатки разума прочь, погружая Алевтину в сочное томление, в вожделение, которому невозможно противостоять.
Доминирование Никиты ей более чем зашло. Настойчивость, его желание – то, что надо любой девушке. Ей особенно! Чтобы не думалось, не размышлялось.
А только чувствовалось.
Пальцы Никиты слегка сдавили шею, усилили давление. Задели подбородок, дотронулись до губ Али.
И властно ткнулись дальше… Пискнув, она послушно приоткрыла губы, впустив его пальцы внутрь. Они имитировали оральный секс. То, что он с ней собирается проделать в ближайшем будущем.
– Ты мелкая зараза, ты в курсе? – послышалось строгое.
Аля непременно улыбнулась, если бы могла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сейчас все ее мысли были заняты Никитой. Точнее, его телом. Таким горячим и большим. Таким…вкусным.
Она стояла и ничего не делала. Лишь дышала. Соски призывно торчали, трусики ничего не скрывали.
Мужчине и не требовался ее ответ. Второй рукой он отодвинул мокрое кружево в сторону и накрыл лоно ладонью. Полностью… А потом вдавил.
– Смотри, что мы сейчас будем делать. Ты – стоишь и ничего, абсолютно ничего не делаешь. Лишь выставишь руки вперед, чтобы не упасть. И будешь держаться о стену крепко. Очень. И еще слушать, что я говорю… Без моего разрешения ты не сдвинешься с места. Иначе… получишь по заднице. Вот по этой…
В подтверждение слов Никита переместил пальцы и сжал ягодицу Али. Один раз, второй. Потом провел между ними, затронув чувствительные места, отчего она ахнула и выставила руки вперед. Давно растрепавшие волосы прилипли к лицу. Где-то мешались. Она прикрыла глаза, полностью сосредоточившись на том, что происходит с ее телом.
Вот оно…
Вот так оно должно откликаться.
Остро и сладко одновременно.
Когда кажется, внутри все закипает и нет сил терпеть. Подрагиваешь от нетерпения, переминаешься с ноги на ноги, ерзаешь. И градус напряжения все растет. Стремительно. И его не остановить.
Еще дыхание Никиты. Оно тоже возбуждало. Придавало пикантности, некой истерии лично для Али. Отголоски сознания немного бунтовали, что с ней вот так… без дополнительного согласования, еще и в приказном тоне. Зато бабочки внизу живота порхали стайкой.
Когда Никита присел на корточки, прикусила губу. Не ляпать… молчать! Дала себя в руки мужика? Теперь ничего не говори!
Его губы сначала коснулись ягодиц, потом зубы. Он то ли целовал, то ли покусывал. У Али от откровенных ласк задрожали ноги, и она сильнее уперлась в стену.
Что творит… Нет-нет, пусть целует! Везде…
Хорошо же… Безумно. Хотя и немного стыдно. Хотя нет, нифига не стыдно. Балдежно и чертовски, просто нереально приятно.
– Оттопырь попку, вот так… давай, прогнись… дай мне себя…
Слова Никиты доносились до нее сквозь некую пелену. Она действовала интуитивно, подстраиваясь под мужчину.
Его губы и язык трогали ее. Изучали. Размашисто проводили по нежной плоти, заставляя Алю трепетать. И гореть… Снова и снова. Ноги ослабли, задрожали.
Руки Никиты крепко сжали ее ягодицы, фиксируя и не позволяя ускользнуть от него.
Где-то сзади послышалось характерное шуршание фольги.
– Какая ты охрененно вкусная…
Ей же сейчас не послышались его слова?
Правда?..
Аля зажмурила глаза…
…чтобы через секунду распахнуть, потому что мужчина сильнее сжал ее и ворвался, заполнив собой. Она глухо застонала и подалась назад, ему навстречу. Если она думала, что Никита на этом остановится, что он нашел удобную для них позу – она ошиблась. О нет, он с ней еще не закончил.
– Ногу на скамью поставь.
Какую ногу… куда…
