Тася.
– Ты в дом не входи, – приказал ей брат. – Вдруг они там?
И дернул дверь. Никто не удивился, когда она оказалась открытой.
– Не трогай ничего, – обернулся Леший к Демьяну. – Мало ли!
– Хорошо.
Они вдвоем прошли по темному коридору. Внутри царила тишина. Тот, кто приходил к ним в гости, успел уйти до возвращения хозяев. Лёша прошелся до кухни, Демьян потоптался в коридоре и свернул в гостиную. В кресле кто-то сидел.
– Вы кто? – громко спросил художник. – Что вам нужно?
Человек не пошевелился. В густых сумерках Дёма не мог его разглядеть. Он щелкнул выключателем и едва не заорал – их «гость» был безнадежно мертв, на его одежде остались капли крови, а в шее торчало что-то острое. Какой-то штырь.
Послышались шаги Лешего. Он отодвинул Демьяна, замер на миг, а затем проговорил:
– Похоже, к Самойлову идти не придется. Это он.
Повсюду знаки
Немая сцена – вот как можно было описать то, что происходило в гостиной. Первой взвизгнула все-таки вошедшая в дом Тася.
– Кошмар какой! – проговорила она, закрывая лицо руками. – Что же теперь делать?
– А что тут сделаешь? – тихо ответил Леший. – Вариантов всего два: избавиться от тела или вызвать полицию. Правда, чужой труп в нашей квартире… Сразу всех троих запишут в соучастники.
– У нас есть алиби, – угрюмо проговорил Демьян. – Таксист, который отвез нас к Соколову, и сам Соколов. И камеры должны были хоть где-то нас засечь.
– Естественно, мы вызовем полицию. – Тася посмотрела на брата долгим внимательным взглядом. – И расскажем все, как было. Только сначала приглядись.
Леший подошел к трупу ближе, Демьян же отвернулся. Нет ничего приятного в чужой смерти.
– Символы, – вынес вердикт Лёша. – У него на шее вырезаны символы. Тася, их надо переписать. Дёма, выйди на воздух, у тебя такой вид, будто вскоре полицейским придется описывать два трупа, а не один.
Демьян послушался. Он вывалился в зимний холод, тяжело сглотнул, борясь с тошнотой. А затем мокрый нос ткнулся в руку, будто извиняясь за то, что впустил чужих, – Бетховен проснулся! Значит, и правда усыпили чем-то на краткий срок. И уже за то, что пса оставили в живых, Дёма был благодарен.
– Ты не виноват, – сказал он лохматому другу. – Да и никто из нас не виноват. Видимо, парень Си слишком много знал.
Теперь и его придется рисовать… Иначе как задать накопившиеся вопросы? Демьян потянулся обратно в дом. Чтобы нарисовать, надо запомнить лицо. Вряд ли у Лешего и Таси есть фото этого Олега.
– Я тебе что сказал? – обернулся Леший с блокнотом в руках. Он как раз собирался вырвать оттуда лист с символами.
– Мне нужно его запомнить.
Лёша сразу понял, о чем речь, и отступил. Он оглянулся, будто раздумывая, куда девать свои записи. Затем ушел куда-то, а Тася достала телефон и вызвала полицию. Демьян отмечал происходящее, будто это ему снилось, а сам вглядывался в лицо мертвеца. Олегу на вид было лет двадцать пять. Короткие светлые волосы, серые глаза, в которых застыл страх, тонкая линия губ, впалые щеки. Как убийца узнал, что они пойдут к Олегу? Как их опередил? Соколов сообщил? Но чтобы кого-то убить, а затем незаметно притащить сюда тело, нужно время. Да, они ехали целый час. Однако по улице ходят люди, они бы увидели, если бы кто-то запирал соседскую собаку и затаскивал труп. Значит, действовали на опережение. Не мог ли Соколов рассказать о Самойлове кому-то еще? Раньше?
– Полиция едет, – сообщила Тася, в то время как Леший засунул срисованные символы в небольшой пакет от булавок и прикопал его в цветочный горшок.
– Готовимся к веселой ночи, – вздохнул Лёша.
И он был прав. Через пять минут дом наполнился людьми. До глубокой ночи Демьяну пришлось отвечать на чужие вопросы: знал ли он убитого? Как давно здесь проживает? Почему переехал? Что может сказать о своих соседях? Где провел сегодняшний день? И снова по кругу, по кругу…
Тело забрали уже ближе к утру, дом перевернули вверх дном. И только цветочный горшок стоял там же, где его установил Леший. Дёма чувствовал себя измотанным. Ему казалось, их обязательно арестуют. Алиби не такое уж надежное. И Соколов может заартачиться, сказать, мол, в глаза их не видел.
Когда дом наконец-то опустел, Демьян понял, что физически не сможет поехать на пары. Тася взялась за уборку, а Леший вытащил пакет из цветочного горшка, вытряхнул на ладонь записку, повертел…
– Думаю, нам понадобится помощь нашего товарища по несчастью, – проговорил он. – Соколов должен разбираться в подобной мути. Еще надо порыться в вещах Симоны, – мне кажется, там была книга с чем-то похожим на обложке.
– Если Соколов опять не ударится в бега после визита полиции, – откликнулся Демьян.
– Он может. Только вряд ли станет. Кому охота иметь проблемы с законом? Думаю, побоится. Ты как? В норме?
Дёма задумчиво кивнул и пошел в свою комнату. Здесь тоже царил разгром. Ничего интересного полицейские не нашли, но искали тщательно. Что именно? Попробуй пойми… Лечь спать? Не уснет ведь. И в училище ехать не вариант, он только будет клевать носом. Поэтому Демьян открыл свой старенький ноут и принялся переделывать заявку на грант. Тот проект, который предлагал Павел Владимирович, неплох, но «неплох» – этого мало для получения персональной выставки.
А главное, подобная загруженность позволяла забыть о трупе в гостиной и о том, что их теперь подозревают в убийстве. И конечно же о Знаке Пепла. Знаке… Идея выставки оформилась сама собой. Стихии! Разные воплощения воды, пламени, земли, воздуха. Демьян расписывал каждую мелочь и будто видел перед собой то, какой станет его работа.
– Дёма! Что там у тебя творится? – Тася заглянула в дверь. – По всему коридору сквозняк.
– Я… работаю, – смутился Демьян. – Прости.
– Да ладно. – Она устало отмахнулась. – Когда попробуешь нарисовать Самойлова?
– В выходные. Сейчас из меня как будто воздух выкачали, – ответил Дёма.
– А по сквозняку и не скажешь. Но тебе виднее, конечно. Не торопись, отдохни немного. И вообще, ложился бы ты спать. Лёшка вон пересматривает вещи Си, тоже меня не слушает. Дурдом какой-то, честное слово.
– Не усну, лучше еще поработаю, – проговорил художник.
И Тася оставила его в покое.
Дёма был за это благодарен. Он сосредоточился на проекте, и спустя два часа описание выставки приобрело законченный вид. На бумаге она стала именно такой, какой Демьян хотел ее видеть. Часть картин уже была нарисована и сейчас украшала собой городскую галерею, часть только предстояло нарисовать. И он нарисует! Хватило бы времени. А главное – можно будет
