Она снова взяла мобильный телефон и принялась набирать номер.
17
Маура наблюдала в смотровое окно, как Йошима в свинцовом фартуке устанавливает коллиматор над брюшной полостью. Некоторых людей по приходе на работу в понедельник утром ждет обычная бумажная рутина, и ничего больше. А Мауру в это утро понедельника ожидала девушка – она лежала на секционном столе, уже раздетая. Маура увидела, как Йошима вынырнул из-за свинцового экрана и извлек из коллиматора рентгеновскую кассету с пленкой, чтобы отнести ее на проявку. Он взглянул на нее и кивнул.
Маура открыла дверь и вернулась в секционный зал.
Ночью, сидя на корточках в саду Энтони Сансоне и дрожа от холода, она видела это самое тело лишь в свете карманных фонариков. Сейчас обнаженное тело детектива Евы Кассовиц лежало перед ней под ярким освещением, стирающим малейшие тени. Кровь с тела смыли, и свежие розовые раны проступали на нем со всей отчетливостью. Рваная рана на голове. Колотая – в области грудной клетки, ниже грудины. Глаза без век, с потускневшими под действием воздуха роговицами. Именно от них Маура не могла отвести взгляд – от этих изувеченных глаз.
Скрип двери возвестил о приходе Джейн.
– Пока не начинали? – спросила она.
– Нет. Еще кто-нибудь будет?
– Сегодня только я. – Джейн остановилась, запутавшись в халате, и взглянула на стол. На лицо мертвой коллеги. – Надо было ее как-то поддержать, – тихо проговорила она. – Когда олухи из нашего отдела затеяли доставать ее своими тупыми шуточками, я должна была положить этому конец, раз и навсегда.
– Это они должны чувствовать себя виноватыми, Джейн, а не ты.
– Но ведь и со мной было такое. И я знаю, каково оно. – Джейн взглянула на открытые роговицы мертвой девушки. – А ведь эти глаза не получится привести в порядок для похорон.
– Понадобится закрытый гроб.
– Глаз Гора, – тихо проговорила Джейн.
– Что?
– Тот рисунок на двери в доме Сансоне. Это древний символ – египетский. Называется Уджат – всевидящее око.
– Кто тебе это сказал?
– Один из гостей Сансоне. – Она взглянула на Мауру. – Эти люди – Сансоне и его друзья, – странный они народ. Чем ближе их узнаю, тем сильнее меня бросает в дрожь. Особенно от него.
Тут из проявочной вернулся Йошима с кипой готовых пленок. Когда он стал раскладывать их на просмотровом столе, они, как обычно, характерно позвякивали.
Маура взяла масштабную линейку, измерила рваную рану на голове и быстро занесла размеры на бумагу, закрепленную на планшете с зажимом.
– Знаешь, а он звонил мне той ночью, – сказала она, не поднимая глаз. – Хотел убедиться, что я добралась домой без приключений.
– Кто – Сансоне?
Маура подняла глаза:
– Ты считаешь его подозреваемым?
– Сама посуди. Знаешь, что сделал Сансоне, когда они нашли тело? Еще до того, как он позвонил в полицию? Взял фотоаппарат и все сфотографировал. А на следующее утро дворецкий разослал фотографии его друзьям. Только скажи, что тут нет ничего странного.
– И ты его подозреваешь?
Помолчав немного, Джейн призналась:
– Нет. А если бы подозревала, нажила бы себе неприятности.
– Ты это о чем?
– Габриэль тут попробовал кое-что для меня выяснить. Обзвонил своих знакомых, чтобы разузнать побольше об этом субчике. Но он и рта не успел раскрыть, как все двери перед ним разом захлопнулись. ФБР, Интерпол – никто из них не пожелал обсуждать Сансоне. Похоже, у него наверху есть друзья и все за него горой.
Маура вспомнила дом в Бикон-Хилле. Дворецкого, старинную обстановку.
– С таким состоянием – немудрено.
– Все это перепало ему по наследству. Ясное дело, таких деньжищ на одном лишь преподавании истории Средних веков в Бостонском колледже ни в жизнь не заработаешь.
– О каком конкретно состоянии идет речь?
– Помнишь дом в Бикон-Хилле? И это для него всего лишь жалкая хибара. У него есть дома в Лондоне и Париже, а еще родовое поместье в Италии имеется. Он типичный холостяк, при деньгах и на вид ничего себе. Вот только в светских хрониках не мелькает. Не устраивает благотворительных балов, не собирает деньги ни для каких благих целей. Прямо затворник какой-то.
– Он не произвел на меня впечатления завсегдатая светских раутов.
– Что еще о нем скажешь?
– Да мы с ним недолго разговаривали.
– Но все-таки разговаривали?
– На улице было ужасно холодно, и он пригласил меня на чашку кофе.
– И это не показалось тебе странным?
– Что именно?
– А то, что он сделал тебе особое приглашение.
– И я была ему за это благодарна. И кстати – в дом меня позвал дворецкий.
– Именно тебя? Сансоне знал, кто ты?
– Да, – немного поколебавшись, призналась Маура.
– И что он от тебя хотел, док?
Маура перешла к туловищу, измерила колотую рану на груди и вписала размеры в протокол. Вопросы стали слишком резкими, к тому же ей совсем не нравился их скрытый смысл: что Энтони Сансоне якобы решил ею воспользоваться в своих личных интересах.
– Я не рассказала ему о деле ничего особенного, Джейн. Если ты об этом спрашиваешь.
– Но ведь ты же говорила с ним об этом?
– Мы говорили о нескольких вещах. Ну и ему, понятно, захотелось узнать мое мнение. Неудивительно, ведь тело нашли у него в саду. Он, конечно, человек любопытный. И может, даже эксцентричный.
Маура ответила на пристальный взгляд Джейн, и он показался ей до неприятности испытующим. И она снова переключилась на тело. Вопросы Джейн доставляли ей куда больше беспокойства, чем раны.
– Эксцентричный? Только это слово и приходит тебе на ум?
Маура вспомнила, как пытливо Сансоне наблюдал за ней ночью, как в его глазах мерцало отраженное пламя камина, и на ум ей пришли уже совсем другие слова. Умный. Привлекательный. Пугающий.
– А тебе не показалось, что от него слегка веет жутью? – спросила Джейн. – Лично мне показалось.
– Почему?
– Ты была у него дома. Там как в фильме ужасов – разрывы и искажения времени. Только ты не видела другие комнаты, со всеми этими портретами – так и таращатся на тебя со стен. Ну прямо как в замке Дракулы.
– Он же преподаватель истории.
– В прошлом. И больше не преподает.
– Возможно, это фамильные реликвии, не безделицы какие-нибудь. Ясное дело, он ценит наследие предков.
– Ну да, наследие предков. С этим ему повезло. Он богач в четвертом поколении.
– Однако он преуспел и на академическом поприще. За это его стоит уважать. Он же не стал никчемным бездельником.
– В том-то весь фокус. Их семейный доверительный фонд был основан его прадедом еще в тысяча девятьсот пятом году. Угадай, как он называется?
– Понятия не имею.
– Фонд Мефисто.
Маура подняла глаза и с изумлением посмотрела на Джейн.
– Мефисто? – пробормотала она.
– Что, удивилась? – сказала Джейн. – И о каком еще наследии предков можно говорить с таким-то названием?
– А что такое Мефисто? – поинтересовался Йошима.
– Я посмотрела в словаре, – ответила Джейн. – Это сокращение от «Мефистофель». Док, верно, знает, кто это.
– Это имя из легенды о докторе Фаусте, – объяснила Маура.
– О ком? – спросил Йошима.
– Доктор Фауст – чародей, – пояснила Маура. – С помощью таинственных знаков он вызвал дьявола. Явился злой дух по имени Мефистофель и предложил ему заключить с ним договор.
– Какой еще договор?
– Взамен колдовских познаний, всех-всех, доктор Фауст продал душу дьяволу.
– Значит, Мефисто…
– Слуга Сатаны.
– Доктор Айлз, – послышался в переговорном устройстве голос Луизы, секретаря Мауры, – вам звонят по внешней связи, первая линия. Какой-то господин Сансоне. Вас соединить или мне записать его сообщение?
«Кстати, о дьяволе…»
Маура встретилась взглядом с Джейн и увидела, что та быстро кивнула.
– Соедините, – попросила Маура. И, снимая на ходу перчатки, направилась к висевшему на стене телефону. Сняла трубку и проговорила: – Господин Сансоне?
– Надеюсь, я вас не очень отвлекаю, – сказал он.
Маура взглянула на лежавшее на столе тело. «Ева Кассовиц не станет возражать, – подумала она. – Мертвецы – терпеливее всех на свете».
– Минуту могу поговорить.
– В эту субботу я устраиваю у себя званый ужин. И мне бы очень хотелось, чтобы вы к нам присоединились.
Маура немного помолчала, кожей чувствуя взгляд Джейн.
– Мне надо подумать, – наконец ответила она.
– Знаю, вы в легком недоумении.
– Да, так и есть.
– Обещаю, ни о чем, что касается следствия, расспрашивать не буду.
– Я не стала бы это обсуждать в любом случае. Вы ведь знаете.
– Разумеется. Но я приглашаю вас не за этим.
– Зачем же? – Глупый вопрос, даже бестактный, но не задать его она не могла.
– У нас с вами общие интересы. Общие заботы.
– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
– Приходите в субботу, часов в семь. Тогда и поговорим.
– Сперва мне нужно посмотреть в свой ежедневник. Я вам сообщу. – И она повесила трубку.
