Криминалистка Эрин Волчко уже ждала их. Как только Джейн с Фростом вошли в кабинет, она обернулась, оторвавшись от микроскопа, над которым до этого склонялась, и взяла папку, лежавшую рядом на рабочем столе.
– С вас обоих причитается, – сказала она. – Я здорово потрудилась.
– Ты всегда так говоришь, – заметил Фрост.
– На этот раз я серьезно. Из всех следов с первого места преступления вот с этими, я думала, хлопот будет меньше всего. Ан нет, пришлось обшарить там все вдоль и поперек, чтобы определить, чем же был нарисован тот круг.
– И это никакой не мел.
– Не-а. – Эрин протянула ей папку. – На вот, взгляни.
Джейн раскрыла папку. Там сверху лежал лист фотобумаги со странными изображениями. Красные шарики на пятнистом фоне.
– Я начала с анализа под оптическим микроскопом с большим увеличением, – сказала Эрин. – От шестисот до тысячи раз. Вот эти шарики – частицы пигмента, собранного с того самого места на кухонном полу, где был нарисован красный круг.
– И что это значит?
– А вот что. Как видишь, степень окраски у них разная. Значит, частицы неоднородные. Показатель преломления тоже разный – от двух с половиной до трех ноль одной, к тому же большинство частиц двоякопреломляющие.
– То есть?
– Это безводные частицы оксида железа. Вещества, широко распространенного в мире. Оно-то и придает глине характерные оттенки. Оно же используется в художественных красках для получения красного, желтого или коричневого цвета.
– Пока не вижу ничего особенного.
– И я так думала, а потом копнула глубже. Сперва я решила, что это частицы мелка или пастельного карандаша, и принялась сравнивать их с образцами из двух магазинов художественных принадлежностей тут, по соседству.
– Есть совпадения?
– Нет. Различие стало явным только под микроскопом. Во-первых, гранулы красного пигмента в пастельных карандашах почти не различаются по степени окраски и показателю преломления. Потому что безводные частицы окиси железа, используемые во многих нынешних красителях, синтетические – промышленного изготовления, а не натуральные, добытые из земли. В промышленности применяется соединение под названием «красный марс» – смесь железа с окисями алюминия.
– Выходит, гранулы пигмента на этих снимках не синтетические?
– Нет, это безводная окись железа природного происхождения. Ее еще называют гематитом – слово происходит от греческого «кровь». Потому что иногда он бывает красного цвета.
– А что-нибудь натуральное сейчас производят?
– Пришлось порядком потрудиться, чтобы найти специальные мелки и пастельные карандаши, где в качестве красителя использовался гематит. Но в мелках содержится углекислый кальций. А в пастельных карандашах промышленного изготовления для скрепления красителя используется натуральный клей. Своего рода крахмал, вроде метилцеллюлозы или трагаканта. Все это смешивается в пасту и пропускается через пресс-форму, чтобы получился пастельный карандаш. Но никаких следов трагаканта или склеивающего крахмала в пробах с места преступления мы не обнаружили. Не нашли мы и достаточного количества углекислого кальция, чтобы можно было с полной уверенностью утверждать: да, это следы цветного мелка.
– Выходит, мы имеем дело со штуковиной, которой не сыскать ни в одном художественном магазине.
– Здесь – точно.
– Тогда откуда взялось это красное вещество?
– Ну давай для начала поговорим об этом самом пигменте. Что же оно такое на самом деле?
– Ты сказала – гематит.
– Правильно. Безводная окись железа. Но в составе цветной глины она называется по-другому – охрой.
– Это что-то вроде той краски, которой американские индейцы размалевывают себе лица? – уточнил Фрост.
– Человечество пользуется охрой уже по меньшей мере триста тысяч лет. Ее находили даже в могилах неандертальцев. В частности, красная охра, судя по всему, широко применялась во время погребальных церемоний – наверно, потому, что очень походила на кровь. Ею рисовали на пещерах в каменном веке и на руинах Помпеи. Древние раскрашивали ею свои тела – для красоты, а также использовали в качестве боевой раскраски. Применяли ее и в магических ритуалах.
– И в сатанинских обрядах тоже?
– У нее же цвет крови. И какую религию ни возьми, в любой этот цвет обладает символической силой, – ответила Эрин. – У вашего убийцы весьма необычный вкус.
– Да уж, теперь мы это знаем, – согласилась Джейн.
– Я хочу сказать, он довольно хорошо знаком с историей. Для своих ритуальных художеств он использует не обычный мел. А тот же примитивный пигмент, который использовали во времена палеолита. И откопал он его, ясное дело, не у себя на участке.
– Но ты же сказала, красная охра встречается в обыкновенной глине, – заметил Фрост. – Так что, может, он ее и впрямь выкопал.
– Не может, если его участок находится где-нибудь неподалеку. – Эрин кивнула на папку, которую Джейн все еще держала в руках. – Теперь взгляни на результаты химического анализа. Нам кое-что удалось обнаружить с помощью газохроматографического анализа и рамановской спектроскопии.
Джейн раскрыла папку на следующей странице и увидела компьютерную распечатку – диаграмму с многочисленными всплесками кривой.
– Ты объяснишь нам все это?
– Конечно. Начнем с рамановской спектроскопии.
– Первый раз слышу.
– Такую технологию применяют археологи для исследования исторических артефактов. Здесь с помощью оптического спектра вещества определяются его свойства. Величайшее преимущество такого способа в том, что сам предмет при этом остается целым и невредимым. Так можно исследовать пигменты всего, что угодно, от покровов мумий до Туринской плащаницы, не нанося вреда самому материалу. Я попросила доктора Иэна Макэвоя из археологического отделения Гарварда проанализировать результаты нашей спектроскопии, и он подтвердил: в наших пробах действительно содержатся окись железа, глина и кремний.
– Значит, это красная охра?
– Да. Красная охра.
– Но ведь ты и так это знала.
– И все-таки приятно было получить и его подтверждение. Доктор Макэвой даже предложил помочь установить ее происхождение. Определить, из какой части света эта самая красная охра.
– И такое действительно возможно?
– Эта технология пока еще в стадии разработки. И в суде в качестве доказательной базы, вероятно, будет признана не скоро. Но доктору Макэвою было очень интересно сравнить наши пробы с образцами охры, которые он собрал в разных частях света. Он определяет концентрацию других одиннадцати элементов в пробах, таких как магний, титан и торий. Суть его теории в том, что каждому конкретному географическому району соответствует определенный набор микроэлементов. Это то же самое, что, исследовав пробы почвы с автомобильных покрышек, установить, к примеру, что в этих пробах содержатся частицы свинца и цинка с добычного участка где-нибудь в Миссури. В нашем же случае с охрой мы изучаем пробу на предмет содержания в ней одиннадцати разных элементов.
– Тех самых других элементов.
– Верно. Вот так археологи и составили целую базу данных об источниках охры.
– Но зачем?
– С помощью такой базы можно определить происхождение того или иного предмета. Например, каково происхождение красителя с Туринской плащаницы? Франция или Израиль? Если найти ответ на этот вопрос, можно установить происхождение плащаницы. Или, скажем, наскальные рисунки – где древний художник брал охру? Если за несколько тысяч километров от тех мест, где рисовал, значит он либо сам ходил добывать ее, либо приобрел у кого-то – ведь определенные формы товарообмена существовали еще в доисторические времена. Вот почему эта база имеет такое важное значение. Она позволяет нам заглянуть в жизнь древних.
– Так что там выяснилось о наших пробах пигмента? – спросил Фрост.
– А вот что. – Эрин улыбнулась. – Во-первых, в них содержится довольно значительное количество двуокиси марганца – пятнадцать процентов, что придает пигменту более глубокий, насыщенный оттенок. В таких же пропорциях двуокись марганца содержится и в красной охре, которая была в ходу в средневековой Италии.
– Значит, это итальянский краситель?
– Да нет. Венецианцы привозили его из других мест. После того как доктор Макэвой сравнил профили всех элементов, он, в частности, установил одно из вероятных мест его происхождения. Красную охру там добывают и поныне. Остров Кипр.
– Мне нужно взглянуть на карту мира, – сказала Джейн.
– На всякий случай я скачала одну из Интернета, – сообщила Эрин, указав на папку.
Джейн нашла нужную страницу.
– Ага, вот. Это в Средиземном море, к югу от Турции.
– По-моему, куда проще было взять красный мел, – заметил Фрост.
– Да и куда дешевле. Ваш убийца выбрал необычный пигмент – из малоизвестного источника. Может, у него есть связи на Кипре.
