и плотнее запахнула шаль.
– Ага, и молитву Заступнице не знает.
– Папа говорил, что она терпеть не могла тетку Свэнью и в детстве ее дразнила, а теперь ругает нас за то же самое.
– Тебе еще повезло, что тетя Танита не отходила тебя хворостиной.
– И не говори. Как вспомню воспитателей из приюта с их наказаниями, так сразу начинаю радоваться, что мы убрались оттуда. Тебе еще повезло, что тебя в подвал на ночь не отправляли. А я всего-то подушку порвал. Случайно.
– Ты лупил ей Эмондса, – заметила Варда тоном строгой учительницы.
– Ничего ты не понимаешь, это был поединок. Отказаться – значит обесчестить себя.
Девочка захихикала.
– Надо было меньше творить глупости и пакостить, тогда бы и не получал.
Я поежилась, представив, как ребенок ночь сидел в холодном темном подвале. Надо же додуматься? В современном мире такие наказания считаются дикостью, но тут, судя по всему, это в порядке вещей.
– Эй, вообще-то ты тоже пакостишь, просто умеешь лучше скрываться.
– Это потому что я умная.
– Хитрая не значит умная.
А получается, Варда на самом деле не такая беззащитная милашка, какой хочет казаться. И от нее я могу хлебнуть даже больше, чем от Тимоша. Глаз да глаз за ними нужен.
Дети продолжили пререкаться, как вдруг лопата ударилась обо что-то твердое. Тимош с Вардой разом умолкли, а меня затрясло от нетерпения и любопытства.
– Видишь, сундук на месте, это хорошо, – радостно зашептал мальчишка. – Давай, Варда, помогай. Не бойся ручки испачкать.
– Я и не боюсь.
Двойняшки опустились на корточки и принялись копаться в земле. А через несколько минут совместными усилиями достали небольшой деревянный сундучок.
– И что мы с ним будем делать? – спросила Варда брата. – Перепрячем?
Кажется, пора выходить из своего укрытия.
Я шагнула на тропинку, кашлянула в кулак и застыла напротив них, скрестив на груди руки. Двойняшки округлили глаза и уставились на меня, как мыши на кота.
– Молодые люди, а что это вы тут делаете среди ночи? – поинтересовалась я.
– Ты за нами следила! Это подло! – пустился в наступление Тимош.
– Я несу за вас ответственность и должна контролировать, чем вы занимаетесь. Взгляните, на дворе ночь, в такое время дети должны спать. А вы, получается, меня обманули, притворщики, – я укоризненно покачала головой. – Что там у вас?
Поняв, что их секрет раскрыт, дети расступились и позволили мне взглянуть на клад. Это был самый обычный сундук для хранения, только что там спрятали?
– Давайте занесем его в дом. Обещаю, что ругаться не буду, – сразу предупредила я, и двойняшки выдохнули с облегчением.
Отряхнув ношу от налипших комьев земли, я внесла сундучок в дом и поставила посреди гостинной, зажгла свечи в канделябре. Хорошо, что здесь уже изобрели спички, и не приходилось мучиться с кремнем и кресалом.
– Я открою!
Варда опустилась на колени, потянула защелку и откинула крышку. Тимош сразу запустил руку внутрь и, сияя как медный пятак, достал фарфоровую свинку-копилку.
– Вот они мои родненькие, – мальчишка потряс ее, и комнату наполнил звон монет.
– У тебя там одна мелочь, – поморщилась Варда.
– Ну и что! Это я специально отложил к возвращению, – надувшись, он прижал сокровище к груди.
Я присела рядом с детьми. Интересно, что еще там есть? Сомневаюсь, что что-то ценное. Только о какой штуке, которую могла забрать Танита, они говорили?
Следующей из сундука извлекли деревянную шкатулку. В ней на красном бархате лежал жемчужный комплект: бусы, серьги и браслет.
– Это было на маме в день свадьбы, у отца рука не поднялась его продать, – сказала Варда с тоской. – Он говорил, мама хотела бы, чтобы я надела его на свою свадьбу.
– Тебе об учебе надо думать, а не о свадьбах, – вставил свои пять копеек Тимош и вытащил из сундука… рогатку.
– А тебе лишь бы глупостями заниматься и по воробьям стрелять!
– Ее мне папа сделал!
– Тише, тише. Не надо спорить, – примирительно сказала я, почувствовав, как от детских криков начинает пульсировать в висках.
– А это, – Варда достала ошейник с подвеской сердечком, – принадлежало нашей собаке Альме. Она жила у нас, когда мы были маленькими.
Тимош обнял колени и вздохнул.
– Наверное, ты ее помнишь. Хорошая собака была, добрая, только очень старая. Ее уже нет давно.
В такой момент не хотелось врать, что я все помню. Дети были со мной искренни, и я хотела быть искренней в ответ.
То, что они решили сохранить дорогие детскому сердцу вещи, трогало до глубины души. Сейчас, перебирая незамысловатые сокровища, двойняшки выглядели по-настоящему счастливыми. Я как будто разделила с ними эту радость.
– Мы боялись, что этого уже не будет, когда мы вернемся из приюта, поэтому решили сохранить.
Следом Тимош достал маленький напильник с потертой деревянной ручкой.
– Папа говорил, что этот инструмент приносит ему удачу. Он хотел, чтобы я тоже стал ювелиром.
– И станешь. Будешь учиться, набираться опыта, а я помогу. Правда, я сама пока не такой искусный мастер, как ваш отец, – призналась честно, ведь с золотом мне пока не доводилось работать. – Завтра мы вместе пойдем в мастерскую, посмотрим, что там осталось, а еще я покажу вам свои запасы. Общими силами приведем в порядок лавку, и в ней снова появятся покупатели.
Глаза детей зажглись энтузиазмом.
– А можно я тоже буду придумывать украшения? Я хорошо рисую!
– Конечно, – я улыбнулась и потрогала выбившуюся из пучка темную кудряшку. – Будете моими помощниками.
– А ты совсем не такая, как папа рассказывал, – осторожно заметил Тимош. – Я думал, что мы тебе не нужны, и ты рада была бы от нас избавиться.
– Просто я… были кое-какие проблемы.
Дети переглянулись, и Варда снова полезла в сундук. На дне лежал черный мешочек, а внутри… На ладонь девочки выкатилось что-то прозрачное, поблескивающее в свете свечей.
– Что это? – спросила я завороженно.
– Ты с ума сошла? – Тимош посмотрел на меня, как на дурочку. – Это же наша семейная реликвия! Самое дорогое, что у нас было и есть. Ты еще разозлилась, потому что отец подарил его нашей маме, а не тебе! И после этого укатила в столицу. Так папа рассказывал.
Варда сжала сокровище в кулачке,
