Двенадцать членов этой ОПТ, задержанных в первый же день работы комиссии по зарегистрированным еще покойным И. И. Удовиченко заявлениям, пришлось отпустить в виду истечения тридцати часов содержания. Возбужденные дела тают и рассыпаются, как грязный снег в апреле. Пострадавшие один за другим в официальном порядке отзывают ранее поданные заявления, свидетели хором отказываются, от показаний. И даже домкратный нажим на свидетелей и пострадавших со стороны оперсостава не приводит к желаемым результатам.
Кроме того, число реальных правонарушений действительно сдулось до смехотворных показателей. Если смотреть непредвзято, то Вирши - не криминальный вертеп, а райский утолок…»
Мог косноязычно написать в докладной записке на имя начальника Управления внутренних дел Ленинградской области начальник специальной комиссии подполковник Среда.
Но не написал. Разве он - дебил? Ясен пень, после такой докладной в управе решат, что Среда облажался по полной, и сошлют Среду на пенсию.
* * *
Не поверил стопроцентно Виталий Ефремович, что особоуполномоченная, чешущая Вирши вкривь и вкось комиссия и все брошенные на утлые Вирши ментовские бригады способны заломать руки одинокому уголовнику Храму. И подстраховался - пригласил из Питера киллера Молчуна, а в поводыри приставил Пырея как сочувствующего задаче. Еле-еле Пырей нашел свободных от столь приятных трудов пару часиков, чтоб отлучиться по личному вопросу.
К сожалению, далеко не всегда находил Пырей время, чтобы проверить, как там идут дела с постройкой его дворца. Это, в натуре, должен был получиться дворец - двухэтажный, с реальным камином, а не электрической подставой. С гаражом на две машины. Ну там еще обязательно - банька, полы с подогревом и прочие жлобские навороты, чтоб все, как у порядочных людей.
Пырей размечтался и не заметил, как оказался на месте. Действительность была значительно хуже. Неосторожно подрядившийся на такую несладкую работу Вонг возвел только стены. Крышу еще не положил, ну а о баньке даже не заикался. Понятно, Пырей затянул с проплатой, у него сейчас черная полоса. Но это проблема Вонга, а не Пырея.
Озлобленный заказчик неловким жирафом выбрался из машины и по вытоптанной траве подлетел к сидящим кружком у щуплого костерка шабашникам.
- Я вас заставлю кирпичи грызть! Вонг, собака вьетнамская, почему простой? - Он глянул на «доставшиеся в наследство» часы. - Десять утра, а вы сидите!
- Все сделана, хозяин, - поднялся с корточек и закивал болванчиком бригадир вьетнамцев. Оттого что он выпрямился, Вонг намного выше не стал. Его желтое щуплое обезьянье личико утопало в воротнике на пять размеров большей фуфайки. И никак за этим бруствером не выделить прячущиеся глаза.
- Где ж в порядке?! Где ж в порядке?! - Пырей чуть не саданул саботажника в зубы, да только загодя знал - толку от этого не прибавится. Вьетнамцы были равнодушны к боли и живучи, как кошки.
- Все сделана, хозяин, - будто заведенный продолжал повторять желтопузый. Зачем-то достал из кармана мятую бумажку. Наверное, на ней фиксировал, сколько Пырей задолжал.
- А ну, веди, показывай! - решил желтой мордой потыкать в несделанное вьетнамца Пырей и поддал под вислый зад в тайной надежде, что бригадир выронит бумажку. Только зря надеялся, эти желторожие обладали цепкостью белок.
Бумажка вернулась в карман фуфайки, висящей на вьетнамских плечиках, будто соболья шуба. Озорной такой клифт, в другой раз Пырей даже посмеялся бы. А остальным работничкам хоть бы хны. Сидят на корточках, вонючую похлебку из селедки в котелке ложкой помешивают. Глазки-щелочки заказчика не провожают, далеко мыслями вьетнамцы. В родном краю, где рисовые поля до горизонта, а дома пахнут бамбуковым соком.
И вот Пырей с Вонгом вошли в дверной проем. Здесь полагалась по плану прихожая - наборный паркет, стены испанской узорчатой плиткой…
- Ты как плитку поклеил?! И кто плитку клеит раньше, чем крышу постелит?! Ты хочешь, чтоб дождь все поливал?! - И от ненависти к низкорослому народцу даже зажившая рука у Пырея заныла ревматической болью.
На самом деле Пырей не знал, когда положено клеить плитку. Может, ничего от дождя плитке не сделается? Но главное было - наехать. Чтоб Вонг чувствовал себя виноватым и не скулил насчет денег.
- Так надо, хозяин, - затянул привычную шарманку Вонг. - Еще вчера крышу постелили бы, да материал консился. Рейка консился, кирпич консился, цемент консился… - И опять спрятались обезьяньи глазки за воротник огромной фуфайки.
Пырей зло отмахнулся и за шкирятник поволок Вонга в следующие апартаменты - по плану трапезная. Оказывается, аккурат посреди трапезной в полу наблюдалась прямоугольная яма метр на два.
- А это что, урод? - взорвался до предела взбешенный Пырей.
- Цемент консился, - покорно ответил сложивший щуплые желтые ручонки на груди Вонг.
- Ну ты - дебил! Вон же в углу три мешка цемента!
- За тот цемента другой закасьчик платил.
- Какой еще другой? - отпал в осадок Пырей. Он даже готов был списать услышанное на фиговое знание Вонгом русского языка.
- Другой закасьчик, - непреклонно стоял на своем вьетнамский бригадир. - Который вовремя деньги платит.
- Какой еще другой? - окрасился красными пятнами Пырей. Он понял, что дело не в русском языке. Он еще не знал, как именно уроет сейчас вьетнамца, но что уроет, знал точно.
- Этот заказчик - я! - раздался веселый, смертельно знакомый голос за спиной Пырея. - Отпусти Вонга. Свидетели нам не нужны.
Левая рука Пырея, как ему мнилось - незаметно, потянулась в карман за выкидухой. Правая рука Пырея непроизвольно, типа сама собой, потянулась почесать темя. В правой руке еще сильнее собачкой залаяла ревматическая боль, типа узнала собачка хозяина. Корпус Пырея стал разворачиваться на голос. Ноги Пырея без всякого на то желания задрожали в коленках. Пырей с Молчуном завалили афганца, чтоб Храм в бешенстве наломал дров, но никак Пырей не рассчитывал оказаться попавшимся под горячую руку поленом.
- Ну как дела, Пырей? - спросил Сергей Шрамов. - Что тебе Александр Павлович перед смертью обещал?
Бригадир вьетнамцев, будто так и надо, зашагал себе обратно к костру. Маленький, но гордый народец.
- Это не я запер афганца в холодильнике, - зачем-то соврал Пырей, хотя нутром чуял, не прокатит такая ботва, не пролезть двугорбому верблюду в игольное ушко. И как последний аргумент Пырей выщелкнул лезвие пера. Интересно, сам-то он верил в успех этой безнадежной затеи?
- Тебя сразу убить или хочешь помучиться? - сделал Шрам шаг вперед.
Какой-то левой долей мозгов Пырей въехал, что это цитата из фильма. Въехал, что красиво было бы ответить в тему цитатой на цитату. Но Пырей никак не мог пробить - из какого фильма? А тут еще его челюсть встретилась с выкрутасным кулаком врага. А тут еще выбитый вражьей ногой ножик улетел черт знает куда. А тут еще сам Пырей не заметил, как оступился и загремел в прямоугольную могилу. Короче, не до цитат стало.
А Шрам поднатужился и ухнул в яму на горб барахтающегося вражика пудовый бетонный блок. Квак! И барахтанье сразу прекратилось. И тогда Сергей склонился и снял с беспонтово царапающей неподъемный блок руки знакомые часы марки «Ситизен». И надел себе на запястье:
- Я эти котлы снимать не буду, пока всех падл не покрошу! Я на этих котлах засекать стану, сколько какая гнида будет мучиться перед смертью!
А далее Сергей Шрамов внес посильный вклад в строительство Пыреевого особняка. Вспорол лопатой и вытряс в квадратную яму все мешки с цементом, съездил с тачкой к колодцу и вылил сверху на цемент, чтоб взялся, бидон воды. Вьетнамцев к работе не привлекал. Вьетнамцы кружком сидели у костерка и пели, сверяясь с той самой мятой бумажкой, заунывную песню. Это была молитва богу Хе-Нгуну, чтоб он быстрее забрал душу убиенного и не позволил ей бродить оборотнем вокруг честных вьетнамцев.
Глава 12
Пацаны, пацаны, вы - пацачики,
И Не спится участковому в кичманчике.
Где понты, там и менты, а менты всегда хитры.
Заломали, суки, руки вертухайчики!
В ларек, специализирующийся на тортах и карамельках, с натугой поместились два продавца, не считая продавщицы.- пожилой растрепанной дамы, лежащей на полу в отрубоне. Два здравствующих торговца не столько переживали за спрос, сколько пялились в окошко. Один крепко смахивал на цыгана. Он достал из кармана слишком дорогих для ларечной зарплаты штанов пачку презиков.
Второй, несмотря на кондитерскую, вредную для зубов, житуху, сохранил в гнилой пасти золотую фиксу. Этой фиксой он разгрыз шелестящую обертку, пальцами брезгливо развернул кондомы до похожести на воздушные шарики и расстелил по телу лежащей в отрубоне дамы. Типа из-за негласного траура торговля встала, а тут типа приходил хахаль, уже дошло до страстных объятий... Но влюбленные повздорили, и хахаль в сердцах огрел подругу, чем под руку попалось. Бытовуха, И пусть когда-нибудь очухавшаяся мадам сколько хочет, доказывает обратное. Тем более не успела разглядеть, кто ее так приголубил по темечку, а касса не тронута.
