свободна от посещений больниц, заводов и библиотек, она проводила дни, занимаясь совершенно обычными делами: делала покупки, осматривала остров, исследовала бухты, пещеры и небольшие заливы на борту круизного катера с подходящим названием
The Eden, то есть «Рай», вместе с мужем-моряком. Опасаясь приступов морской болезни, она брала с собой пакетик мальтийского вафельного печенья
galletti.
Во второй половине дня она принимала гостей, угощая чаем жен офицеров, посещала гала-ужины и как минимум однажды танцевала на борту HMS Chequers на офицерской вечеринке. Пара облюбовала для вечерних развлечений отель Phoenicia, где маленький оркестрик неукоснительно исполнял ее любимую мелодию «Люди скажут, что мы любим друг друга» из мюзикла «Оклахома!» Роджерса и Хаммерстайна. Дядя Дикки, честолюбец до мозга костей, пребывал на седьмом небе. Он обнаружил, что будущая королева не только хорошо к нему относится, но и с удовольствием танцует с ним. Он хвастался: «Она божественно двигается в танце и всегда просит исполнить самбу, когда мы танцуем вместе»26.
Глоток свободы – вот что в эти дни представляла собой жизнь Елизаветы. И в самом деле, прошло всего четыре года с тех пор, как они с Маргарет буквально умоляли отца отпустить их праздновать день победы вместе с людьми на улицах. А теперь она самостоятельно вела «даймлер» по дорогам острова. Блаженство! Как вспоминала ее близкая подруга Памела Хикс, «это было единственное место в мире, где она могла вести образ жизни жены морского офицера, подобно всем другим женам»27. Впервые она самостоятельно расплачивалась деньгами и укладывала волосы в обычных салонах. В этом чувствовался отрадный вкус повседневности. Девочка, наблюдавшая за жизнью обычных людей из-за занавесок резиденции на Пикадилли, теперь имела возможность вырваться из заточения, покинув королевские каменные стены. Неудивительно, что она описывала месяцы, проведенные на Мальте, как «счастливейшие в моей жизни»28. Эдвина Маунтбеттен отмечала: «Так отрадно в кои-то веки видеть ее сияющей и ведущей относительно нормальную человеческую жизнь»29.
Паре удалось провести Рождество вместе, но в конце декабря 1949 года принцесса попрощалась с мужем, поскольку его миноносец HMS Chequers был направлен вместе с другими шестью военными кораблями патрулировать Красное море, где в это время происходили стычки местных племен в Эритрее. Вскоре принцесса и ее маленькая свита улетели в Лондон на авиалайнере Vickers Viking. «Лилибет улетала со слезами на глазах и комком в горле, – сказала Эдвина индийскому премьер-министру Джавахарлалу Неру, с которым ее связывали длительные романтические отношения. – Когда она садилась в Viking, чтобы возвратиться домой, я подумала, что ее можно сравнить с птичкой, которую снова сажают в очень маленькую клетку, и мне стало так грустно, что я сама чуть не расплакалась»30.
Вернувшись в Сандрингем, Елизавета вновь окунулась в комфортную придворную среду, и скоро жизнь на Мальте стала казаться далекой мечтой. Король радовался ее возвращению домой, и взаимная близость между ним и его наследницей была заметна даже посторонним. Жена британского дипломата Синтия Глэдвин, приехавшая в норфолкское поместье на «ужин с ночевкой», отмечала: «Два самых очаровательных штриха, подмеченные мною во время нашего визита, – это подлинная привязанность и любовь между принцессой и ее мужем и принцессой и королем. Отец с дочерью казались счастливыми в обществе друг друга и оживленно вели разговоры».
В Британии супруги оставались недолго. Филипп вернулся на корабль, и несколькими неделями спустя Елизавета снова оказалась на вилле «Гуардамангия». Здесь она отметила свой 24-й день рождения и наблюдала, как муж с дядей сражались за победу в поло. Принцесса закрывала глаза на флотский лексикон, появлявшийся у мужа после проигрыша.
Маунтбеттены покидали Мальту из-за нового назначения дяди, и Елизавета с Филиппом стали арендовать виллу «Гуардамангия». Большую часть лета принцесса отдыхала на острове, а потом вернулась в Лондон, где через несколько дней после празднования 50-летнего юбилея матери, 15 августа, в Кларенс-хаусе она родила принцессу Анну. Тут подоспел еще один повод для празднования: в сентябре, вскоре после получения чина капитан-лейтенанта, 29-летний Филипп был назначен капитаном фрегата HMS Magpie – морская карьера принца явно набирала обороты.
У Елизаветы, известной своим отменным здоровьем, восстановление после родов дочери заняло довольно продолжительное время, что было для нее нетипично. Ожидалось, что она возобновит исполнение своих протокольных обязанностей в октябре, но по рекомендации докторов это пришлось отложить на месяц. В ноябре начались новые отмены из-за «сильной простуды». Это вызывало беспокойство, и доктора не давали никаких разъяснений. Тем не менее после празднования двухлетия принца Чарльза она улетела на Мальту, чтобы провести Рождество с мужем. Двое детей остались в Сандрингеме, к радости обожающих внуков короля, королевы и тети Маргарет.
Как всегда, Питер Таунсенд находился рядом, чтобы развлечь и составить компанию в короткие дни и долгие вечера в Норфолке. Питер и Маргарет много разговаривали и смеялись во время прогулок верхом «по сосновому лесу и полям Сандрингема»31. Мимолетное ласковое прикосновение, взгляд, полный желания, негромкий обмен репликами составляли их тайную жизнь, и это была очень захватывающая, но опасная игра. Один из друзей Маргарет так описывал ее в то время, когда она балансировала на грани романа с женатым мужчиной: «В ней всегда ощущалась огромная нервная энергия. Дерзость и острый ум служили ей чем-то вроде щита. Вопросительный взгляд в глазах на самом деле означал внутренний разлад, просьбу о совете. Я не думаю, что она завидовала сестре. Однако она хотела иметь цель в жизни. Замужество и дети ее не привлекали. Казалось, она хотела чего-то большего. Но чего именно, я думаю, она сама не понимала»32.
В поисках собственного пути она находила утешение и поддержку в своей Библии в белом кожаном переплете. Принцесса не была легкомысленной модницей с обложки журнала, она имела серьезные религиозные убеждения и постоянно читала Библию. Однажды на ужине она спросила: «Что есть любовь? Как можно понять и определить, настоящая она или нет?» У присутствующих создалось впечатление, что для нее это не просто философский вопрос, но реальная дилемма, которую она должна решить в своей жизни. Если бы им довелось наблюдать ее на прогулке с отцом в тот август 1951 года, сомнения в том, на ком сосредоточивалась ее любовь, сразу бы отпали.
После одного из пикников Таунсенд вздремнул на лужайке. Когда он очнулся, то увидел, что Маргарет укрывает его пальто. Он вспоминал: «Я открыл один глаз и увидел прелестное лицо очень близко от моего, она пристально в меня всматривалась». За ней стоял и наблюдал король, без гнева или зависти, а с «добродушной усмешкой». Таунсенд пробормотал: «Вы знаете, что ваш отец смотрит
