— Ладно, устраивайтесь сзади.
Спутница ужом юркнула в салон. Я села за руль и взглянула на сидевшего рядом Федора.
— Значит, вы почти год живете с Маргаритой?
— Выходит, так, — согласился Воротников.
— Где познакомились? — вступила в беседу Лина.
Федор не стал скрытничать.
— В супермаркете. Она не могла печенье с верхней полки достать, и я помог. Вместе к кассе подошли, потом на стоянке рядом оказались, у нее машина не завелась, бензин кончился… Смешно. Вот так все и закрутилось.
— С ума сойти, — пробормотала Эвелина, — она о вас мне ни словечка не проронила.
Федор поставил на пол сумку.
— И я про вас тоже не слышал. Рита подчеркивала, что при ее работе никто близкие отношения с коллегами не поддерживает, потому что те — конкуренты.
— И где Маргарита служит? — осведомилась я.
— Свадьбы ведет, она тамада. Да что происходит? Вы странные вопросы для друзей задаете! — занервничал Воротников.
Я вспомнила, как ведет себя Дегтярев, если кто-то из свидетелей пытается скандалить, и отчеканила:
— Если не хотите беседовать в спокойной обстановке, поедем в отделение, но там вы проторчите до утра. Так, значит, Маргарита тамада?
Федор решил не бузить.
— Ей часто клиенты звонят, она с ними про свадьбы разговаривает. Рита только с молодоженами работает, говорит, юбилеи ей неинтересны. А на похороны никогда не подпишется, там аура плохая.
— А вы чем занимаетесь? — опять влезла в разговор Лина.
— Владею кафе, — пояснил Воротников. — А три месяца назад второе открыл. У Риты хватка бизнесмена, она мне верно подсказала. Я-то думал заведение поближе к центру устроить, помещение присмотрел, а Рита отсоветовала: «Лучше на окраине, там развлечений меньше, народу пойти некуда». И права оказалась.
— Почему вы на ней не женитесь? — не успокаивалась Эвелина. — Для женщины гражданский брак унизителен, ощущаешь себя человеком второго сорта. Готовишь, стираешь, убираешь, в постель с мужиком ложишься, а прав никаких не имеешь, оттого чувство в душе гадкое. Ты словно постоянно кастинг проходишь, а тебя никак на роль не утверждают. Очень некрасиво спать с бабой год, жить у нее и отношения не узаконить.
Федор крякнул:
— Я несколько раз предлагал Рите расписаться. А она в ответ: «Не хочу. Никогда замужем не была, детей не имела, да и не нужны они мне. Боюсь связывать себя цепями. Как только люди штамп в паспорте ставят, любовь пропадает. Нам вместе хорошо? Ну и не стоит ничего менять».
— Говорите, Рита никогда не была замужем? — повторила я. — И детей не имела?
Воротников вытащил из кармана сигарету.
— Сам удивился, когда это услышал. Красивая умная женщина, а в загс не ходила. И обрадовался. Не очень хочется чужого ребенка воспитывать. У меня была связь с разведенкой, не сложилось из-за ее сына. Я хулигана приструнивать начал, а она орать стала: «Не трогай мальчика! Он хороший, придираешься к малышу, потому что он не твой». Хорош крошка, ростом выше меня! А насчет того, что я у Маргариты живу, неправда, это она ко мне переехала. Правда, у нас квартиры в соседних домах.
— А почему… — начала Лина, но я, потеряв терпение, велела ей замолчать и сама задала вопрос:
— Значит, Маргарита выпила снотворное у вас дома?
— Нет, — вздохнул Воротников. — Пару раз в неделю Рита у себя остается, считает, что нам надо друг от друга отдыхать. Вчера у нее мигрень разыгралась, она мне позвонила и прошептала: «Феденька, голова на части разламывается, ухожу в подполье». Я уже знаю: если у Риты мигрень гастроль закатила, лучше ее не беспокоить, она спать ляжет. А когда все пройдет, Марго сама звякнет. Сегодня я освободился пораньше, иду мимо ее дома, поднял голову: в окне кухни свет. Обрадовался, значит, уже отпустило ее, ну и пошел наверх. Ключи у меня есть. М-да…
Федор потер затылок.
— Нашел ее на диване, на полу пустой блистер с пилюлями от давления. Не снотворное, как вы подумали. Вызвал «Скорую», врачи быстро приехали, я зачем-то Ритину сумку взял, в мини-вэн сел, чувствую — вибрирует кошелка. Открываю, а внутри мобильный мигает, не личный, рабочий.
— У Риты два сотовых? — удивилась Лина. — Ну и ну. При мне она всегда одним пользовалась.
Воротников сунул сигарету в рот.
— Не курите, мне от дыма плохо, — потребовала Эвелина.
— Она электронная, — объяснил Федор.
— Давайте не отвлекаться, — попросила я. — Вы увидели вызов на трубке Маргариты и…
— Решил, что клиент беспокоит, — пояснил Федор, — ну и ответил. Там оказалась женщина, она удивилась, начала приставать: «Вы кто? Почему отвечаете по мобильному Риты?» Я таких наглых не люблю, тоже вопрос задал: «Сами вы откуда?» Услышал, что из агентства «Стрела Амура», и наврал: «Разговариваете с врачом, у Маргариты сердце прихватило. Не беспокойтесь, завтра она здоровой будет». Не хотел, чтобы Марго клиента потеряла. Подумал…
Воротников посмотрел на бутылку минералки, торчащую из держателя на торпеде.
— Можно попить?
— Она начата, целой нет, — предупредила я.
— А, плевать, — махнул рукой Федор, — во рту Сахара.
— Вы подумали, что Рита решила покончить жизнь самоубийством, надеялись на ее спасение и поэтому солгали про сердце? — предположила я. — Не хотели, чтобы кто-то узнал о…
Воротников поперхнулся водой.
— Да вы чего? Какой суицид? Разве пилюлями от давления травятся?
Я отвела взгляд. Лишить себя жизни можно любым лекарством, даже аспирином. Все дело в дозе принятого медикамента и состоянии вашего здоровья.
— Марго веселая, счастливая, с чего ей себя убивать? — говорил тем временем Федор. — Врач в больнице пояснил, что те, у кого мигрень, устав от боли, могут слопать много таблеток, чтобы отпустило. И самоубийцы записки оставляют. Нет, Рита просто с дозой лекарства ошиблась. Хорошо, что я рядом оказался.
— Да, ей повезло, — согласилась я. — Что вам доктор до нашего прихода о состоянии Маргариты сообщил?
— Ничего, — пожал плечами Федор. — При вас же сказал: в себя пока не пришла, состояние стабильное.
* * *
Войдя домой, я услышала из столовой голос Петра Андреевича:
— Были сегодня с Зоенькой на выставке современного искусства.
— Понравилось? — спросила Глория.
— Очень! — пробасил «папенька». — Осматривал экспозицию, и душа ликовала: оказывается, я совсем неплохо рисую. Думал, мои человечки и домики смешны, ан нет, на выставке полно похожих произведений.
— Нынешние художники считают Репина, Серова, Иванова фотографами, — завела Зоя Игнатьевна. — Сейчас в ходу другой стиль: чем нелепее и страшнее, тем актуальнее.
Я постаралась как можно тише снять балетки. Потом взяла в руки домашние тапочки и босиком, на цыпочках, начала красться к лестнице, надеясь, что веселая компания не услышит, как я вернулась домой, и мне удастся избежать совместного чаепития. Но не тут-то было.
Едва я сделала пару шагов, как из туалета вырулила Анфиса, одетая в длинное серое платье и синий фартук. На голове у домработницы сидела крохотная белая кружевная шляпка.
— Приехали? — завопила она. — Слыхали новость? Ой, стойте! Не двигайтесь!
Я замерла.
— Что случилось?
— Позабыла! — чуть не плача, ответила Фиса. — Какая же я дура… Идите назад.
— Зачем? — удивилась я.
— Экая вы вредная, — упрекнула меня домработница. — Неужто трудно в прихожую вернуться?
Не понимая, что происходит, я вернулась к вешалке.
— Теперь рулите сюда, — распорядилась Фиса.
Я подчинилась, Анфиса судорожно заулыбалась.
— Добрый вечер… Черт, забыла! Давайте сначала. От порога. Войдите еще раз. Не, лучше с крыльца. Позвоните, я открою.
— Что с тобой? — забеспокоилась я. — Не заболела случайно? Так странно оделась. Где нашла эту хламиду? И этот передник, шляпка…
Анфиса шмыгнула носом.
— Ну вот, засыпали вопросами, весь мозг мне порушили. Целый день зубрила, а вы в момент из головы материал вышибли. Позвоните, я сразу открою.
Я по непонятной причине выполнила ее просьбу, вернулась на крыльцо и постучала в дверь.
— Добрый вечер, дорогая барыня, — запела Фиса, распахивая створку. — Дозвольте с вас шубу снять! Проходите в покои. Хозяева кофий кушают, вашему визиту до полусмерти рады. Разрешите дорогу в комнаты указать?
Мне стоило большого труда не расхохотаться.
— Фиса, сейчас тепло, меховое манто летом я сдаю в холодильник. И разреши напомнить, владелица особняка стоит перед тобой. Все наоборот, в столовой ужинают гости.
Анфиса надулась.
— Зоя Игнатьевна сказала: «Кто придет, встречаешь его, как положено, выучи текст». Вот я и зазубрила.
— Где раздобыла эту одежду? — веселилась я.
Домработница почему-то смутилась.
— Ну… в книге на картинке прислуга одета, как я сейчас. Поехала в торговый центр, походила по лавкам, везде рисунок показывала. Ну нет похожего! Хорошо, мужик в электротоварах подсказал: «Иди в магазин…» Э… о… в общем, для больных.
