фар походной типографии, перепрыгнув чёрный, кажущийся бездонным ров, упёрся в сырую, наспех сложенную кирпичную стену, украшенную полузатёртой надписью: «Торин – лох!!!»
Играть в башне было можно, жить – вряд ли. К счастью, за крепостной стеной имелась ещё так называемая гостиница – длинное одноэтажное строение с койками и масляными обогревателями внутри. А то пришлось бы разбивать палаточный городок – в грязи, темноте, под мерзкой изморосью. Удовольствие, прямо скажем, невеликое.
Пока опустили мост, пока перегнали технику через ров, пока запустили движок и закончили вчерне с обустройством территории, пошёл уже третий час. Наконец Славик добрался до своей койки и заснул мгновенно и мёртво.
Когда открыл глаза, в низкие квадратные окна лезло развесёлое солнышко. Рог ещё не трубил. Движок тоже молчал. Как и было обещано, после ночного марша дали выспаться. Сосед справа потянулся, сел, огляделся.
– Доброе утро, Славик, – озадаченно сказал он. – Или тебя теперь положено Урлом величать?
– Доброе утро, Савелий Павлович, – ответил тот и тоже сел. – Величайте как хотите… А вас-то чего загребли?
– Оказывается, по штату положено, – со вздохом отозвался бывший педагог. – Если работаешь в министерстве, то хотя бы раз в году будь добр выехать на полигон…
– А что вы там делаете, в министерстве?
– Так… под ногами путаюсь…
– По школе не скучаете?
– Нет, – сказал Савелий Павлович и неожиданно улыбнулся.
Хлопнула дверь, вошёл озабоченный райигротех, оглядел койки. С ним поздоровались нестройно и как можно тише, чтобы не разбудить досыпающих.
– Урл Левая Рука?
– Я… – с интересом глядя на вошедшего, отозвался Славик.
– Мордорский знаете?
– Фигли там знать! Аш назг дурбатулук…
– Вот и отлично, – с облегчением сказал игротех. – Значит, будешь поражать врага ужасом на его собственном языке…
Славик возмутился, сбросил ноги на пол.
– Не по-нял! – угрожающе произнёс он. – Моё дело начертательная магия… – Полез в боковой кармашек рюкзака, извлёк приписную квенту. – Вот! Чёрным по белому…
Вгляделся в первую строку, моргнул. «Ординарец одиннадцатой роты девяносто первого пехотного полка Йозеф Швейк…» – значилось там. А дальше, что самое любопытное, всё – как раньше: Урл Левая Рука… Что за диво? Либо в райигропункте напутали – не из той игры влепили, либо кто-то нарочно прикололся. Такое тоже иногда случалось…
Райигротех скривился, потёр лоб.
– Да понимаешь что… – страдальчески выговорил он. – Спецпропагандиста призвать забыли…
– Кого забыли?
– Ой… – спохватился игротех. – То есть не пропагандиста, а этого… Как его по игре? Ну, на драконе сидит с матюгальниками…
Подошёл очкастый Голлум Веня. Личико заранее несчастное.
– Вы что, Славика у меня забираете? – испуганно спросил замредактора. – Я без него не справлюсь…
– Справитесь, справитесь, – успокоил игротех. – Ну нельзя нам никак без дракона! – жалобно вскричал он. – Гроссмейстеры прибудут, замминистра прибудет! Игра-то – показательная.
– Замминистра? – оживившись, переспросил бывший педагог, а ныне работник министерства. – Пётр Маркелович?
– Если бы! – буркнул игротех. – В том-то и штука, что Николай Иванович! С Петром Маркеловичем мы бы и горя не знали… Ну ты как, Урл? Кончай малодушничать! Решайся…
Славик размышлял. Глаза ролевика стали загадочными и жуликоватыми. Голлум Веня смотрел на коллегу то с ужасом, то с надеждой.
– Не, ну раз надо… – вымолвил наконец Урл.
Игротех обрадовался. Замредактора застонал. А в следующее мгновение во дворе завыл рог. Пора, пора…
* * *
Весь день потратили на воздвижение палаточного городка за пределами крепости. Ночь прошла спокойно, а ранним утром подкатили автобусы с цивилами, взятыми на игру, согласно предписанию, тёпленькими, из постелек. Трезвых среди прибывших не было.
Эх, ролевики, ролевики… А ведь подписку давали о неразглашении! Что касается Славика, его совесть была чиста – никому ни словечка. Разве что соседу по этажу шепнул, ну так это ж сосед: не предупредишь – обидится вусмерть…
Да и сами игротехи, судя по графику заезда, не слишком верили в неукоснительное соблюдение секретности. Вот он, график-то: вчера – олдовые, сегодня – цивильные, завтра – приведение народа в чувство, а уж послезавтра, когда протрезвеют, – игра. Выбор полигона опять-таки свидетельствовал о прозорливости организаторов: единственной лазейкой в реал (иными словами, в сельский магазин) служил мост через Гоблинку, а на мосту силы добра выставили пикет.
Неудачнику по жизни и по игре Вене приказано было остаться в лагере, где со скандалом изымались прихваченные из дому запасы спиртного. Пока мрачный подвал донжона заполнялся конфискованными бутылками, Славик с Савелием Павловичем, везунчики этакие, в составе отряда стражников шли себе налегке к мосту.
Зелень, солнышко, шершавый от влаги воздух.
– Савелий Павлович, – сказал Славик, – а вот… «Храбрость состоит из самолюбия и деревянных нервов…» Откуда это?
Бывший преподаватель внимательно посмотрел на выученика и как будто что-то заподозрил.
– Лев Толстой… – не сразу и как-то больно уж осторожно отозвался он. – «Севастопольские рассказы». Почему ты спрашиваешь?
– Так… Услышал…
А ведь, если вдуматься, государственный переворот ударил по Савелию Павловичу куда больнее, чем по всем прочим. Зануда, конечно, редкостный, вечно в душу лез, приставал с дурацкими вопросами, но предмет свой любил. А изъяли Гончарова с Толстым из школьной программы – и куда ему податься? Хорошо, Пётр Маркелович под крылышко взял, пристроил в министерство. Кем? Может быть, даже и дворником…
В глубине души Славик готов был посочувствовать Савушке, кабы не одно обстоятельство, а именно внезапная улыбка, с которой тот признался, что по школе больше не скучает.
– А всё-таки, Савелий Павлович, что вы там делаете, в министерстве? Вы же ролевые игры терпеть не могли…
Второй раз Савушка отшутиться не посмел и призадумался, словно бы прикидывая, какую часть правды позволено ему огласить в данном случае.
– Проверяю отдельные произведения… – не слишком убедительно сообщил он.
– На играбельность?
– Пожалуй… да.
– Классику?
– Н-ну… В основном…
Ага. Вот уже кое-что становится понятно. Сидит себе в кабинетике и, послав всех на фиг, почитывает в своё удовольствие любимые книжки.
– А как считаете, по «Севастопольским рассказам» играть можно?
Савелий Павлович улыбнулся вновь:
– Нет.
– Почему нет? Там же оборона Севастополя…
– Оборона-то оборона… – Иконописное личико зануды Савушки стало тревожно-задумчивым. – Как бы это тебе, Славик, объяснить… Понимаешь, большинство людей очень боится заглядывать в себя. И правильно, кстати, делает. Страшноватенько там, знаешь, внутри… Не каждый отважится… Проще себя придумать.
– Как это?
– Так. Устроить внутреннюю ролевую игру. Вот для интереса попроси кого-нибудь рассказать, что он за человек. И он почти наверняка расскажет о том, каким бы хотел стать. Придумает себе прошлое, настоящее…
– Прошлое придумает?
– Всенепременно! У вас это, если не ошибаюсь, называется квентой. Жизнеописание персонажа вплоть до событий данной игры… То бишь до вашего с ним разговора.
– Нет, но… Прошлое-то по жизни на самом деле было…
– Ты уверен? Прошлое наше
