он немного закатал рукава, открыв красивые запястья и часы с тёмно-синим ремешком, и склонил голову над телефоном. При этом его образ нисколько не уступал звёздам шоубизнеса, собравшимся вокруг.
— Наньчжу, — Линь Цюши вернулся из уборной и увидел, как Жуань Наньчжу разговаривает с каким-то мужчиной.
Ещё не приблизившись, он услышал, как мужчина говорит:
— Дружище, ты правда не хочешь обдумать моё предложение? Мы могли бы дать тебе хороший старт, раскрутить тебя…
Жуань Наньчжу, не поднимая головы от экрана телефона, равнодушно, словно отвечая надоедливому продавцу косметики за дверью, бросил:
— Не интересует.
— Но почему? – не унимался мужчина. – Тебе бы очень подошла эта профессия.
Похоже, Жуань Наньчжу стал немного раздражаться.
— Сколько вы зарабатываете в год? – спросил он мужчину.
— В год? Ну, если станешь знаменитым, сможешь получать несколько десятков миллионов, даже несколько сотен, вполне…
Жуань Наньчжу прыснул со смеху:
— Знаешь, сколько я получаю в год?
Мужчина застыл.
— Я могу заработать два миллиона за десять минут. А ты хочешь, чтобы я стал какой-то звездой? – В чёрных глазах Жуань Наньчжу так и сияло презрение. – Это ты сумасшедший или меня принял за психа?
Мужчина, которому грубо отказали, сердито развернулся и зашагал прочь.
Линь Цюши как раз подошёл к Жуань Наньчжу и с улыбкой спросил:
— Опять пытались тебя завербовать?
— Ага.
— А если бы ты не попал за дверь, хотел бы стать актёром? – Линь Цюши вдруг стало ужасно интересно, ведь он знал, что у Жуань Наньчжу, как у профессионального проводника за двери, просто не остаётся ни сил, ни времени на другую работу в реальности.
— Не знаю, — ответил тот. – Когда я впервые столкнулся с мирами за дверью, ещё не решил, чем хочу заниматься в жизни.
Линь Цюши сразу замолчал, вспомнив, что Жуань Наньчжу уже слишком тесно связан с задверными мирами. Так тесно, что если бы даже захотел сменить род деятельности и забыть обо всём, у него бы просто не получилось.
Впрочем, Жуань Наньчжу не солгал, когда сказал, что может заработать два миллиона за десять минут. Ведь пока они проводят за дверью несколько дней, в реальности проходит как раз не больше десяти-пятнадцати минут.
Пока они разговаривали, в зале появилась Тань Цзаоцзао.
На ней красовалось вечернее платье, сшитое на заказ; чёрные, слегка завитые длинные волосы спадали на белоснежную спину и плечи, что придавало женщине сдержанности и зрелости. Тань Цзаоцзао вмиг привлекла всеобщее внимание, вокруг сразу столпились поклонники.
Она вышла на сцену перед экраном вместе с режиссёром, чтобы сказать пару слов, и фильм начался.
Воспользовавшись темнотой в зале, Тань Цзаоцзао подошла к Линь Цюши и прошептала:
— Цюши.
— А?
— Спасибо, что пришёл на премьеру.
— Это я должен благодарить тебя за приглашение…
Женщина хотела добавить что-то ещё, но фильм уже начался, и она замолчала.
Сюжет фильма рассказывал историю мести одного мечника в Древнем Китае. Тань Цзаоцзао играла танцовщицу, чья красота покоряла страны и города. В кино она была ещё красивее, чем в жизни, в особенности завораживающей получилась сцена, где она исполняла на руках главного героя «Танец на ладони»1.
1Танец на ладони – традиционный китайский танец, исполняемый в очень тесной обуви на маленькой подошве, настолько изящный и лёгкий, что в теории танцовщица может станцевать его даже стоя на мужской ладони.
Только конец у фильма вышел трагичный – главный герой десять лет отрабатывал один смертельный удар, преодолел бессчётное множество трудностей, но в итоге узнал, что враг, которому он поклялся отомстить, давно мёртв. Потеряв цель в жизни, герой покончил с собой, а танцовщица, любящая его без меры, совершила акт самосожжения, прижимая голову любимого к груди.
Линь Цюши не ожидал, что конец окажется именно таким.
— Что если билеты будут плохо продаваться из-за трагичной развязки? – спросил он Тань Цзаоцзао.
Та с улыбкой ответила:
— Это же не коммерческий проект. Мы сняли его, чтобы получить награду.
— И как, получили?
— Думаю, получим, — ответила Тань Цзаоцзао. – По крайней мере, все возлагают на эту картину большие надежды. – Она понизила голос: — Я раньше не была уверена, но теперь, посмотрев фильм целиком, тоже так считаю.
— Что ж, заранее поздравляю, — сказал Линь Цюши.
Когда прошли титры, в зале загорелся свет, и началось мероприятие, посвящённое организаторам кинопоказа.
Тань Цзаоцзао, посмотрев на сидящего рядом Жуань Наньчжу, позвала:
— Жуань-гэ, я бы хотела с тобой кое-что обсудить, не уделишь мне минутку?
Жуань Наньчжу спокойно кивнул.
— Тогда пойдём в гримёрку, там меньше народу, — Тань Цзаоцзао заправила за ухо прядь волос.
Линь Цюши сказал:
— Я подожду вас снаружи.
Жуань Наньчжу согласно хмыкнул, поднялся и ушёл вместе с Тань Цзаоцзао. Линь Цюши тоже покинул кинозал, нашёл безлюдный уголок и достал телефон, чтобы скоротать время за игрой. В итоге, только он вынул мобильник, как услышал очень и очень странные звуки…
Линь Цюши застыл, а потом посмотрел в направлении, откуда эти звуки доносились – в сторону двери на лестницу с надписью «безопасный выход».
Поколебавшись, мужчина медленно направился к двери и увидел в дальнем конце лестничного пролёта двоих человек, практически прилипших друг к другу… На лестнице было темно, но Линь Цюши всё же узнал одного из них – высокомерного режиссёра, Чжан Ицина, которого Тань Цзаоцзао когда-то представила Жуань Наньчжу. А тем, кто слился с ним в поцелуе, оказался друг Жуань Наньчжу, Бай Мин!
От сильнейшего шока Линь Цюши невольно сделал шаг назад. Двое, кажется, услышали шум, прервались и посмотрели в сторону двери.
Привычной улыбчивости Бай Мина в тот момент как не бывало, взгляд сделался холодным острым клинком, отчего мужчина чем-то стал походить на Жуань Наньчжу.
— Кто здесь? – бросил Бай Мин, отпустив Чжан Ицина, принял оборонительную позу и быстро зашагал к двери.
Линь Цюши, совершенно обескураженный, так и стоял на месте, не смея пошевелиться, пока Бай Мин не вышел к нему из лестничного пролёта.
Свернув с лестницы и увидев Линь Цюши, Бай Мин сразу расслабился и даже немного удивился:
— А ты как здесь?..
— Тань Цзаоцзао подарила мне два билета, — объяснил Линь Цюши. – После показа она… позвала Жуань-гэ о чём-то переговорить. А я остался здесь, подождать их.
— О,
