после операции?
– Если хотите, прямо сейчас. – Я передал им пакет с сандвичами из кухни замка. – Обертки по кабине не разбрасывать.
– Да, – пробормотал де Торрес, думая о своем. – Приземлимся мы на площади, там нас меньше всего ждут.
– А нас ждут?
– Несомненно. Если их радары еще не засекли наш вертолет, то засекут в самое ближайшее время.
– Тогда усложним им жизнь. Как бы мы добрались до Пресидио, если бы приземлились, как обычно, на пригородном аэродроме?
– Я бы заранее сообщил о прибытии по радио, и у посадочной площадки нас встречала бы машина с шофером.
– Так дайте такое сообщение. Автомобиль отправится на аэродром, противник – за ним, а мы тем временем без помех сядем на площади. Как только мы выберемся из кабины, пилот поднимет машину и перелетит на аэродром. Войска уже оттуда отбудут, пилот спокойно приземлится и отошлет автомобиль за нами к Пресидио.
– Гениальный план! – Де Торрес тут же схватил микрофон рации и отдал распоряжение.
Делать больше было нечего, и я задремал в кресле. Не то чтобы я демонстрировал крепость своих нервов, вовсе нет. Просто прошлой ночью я почти не спал и без помощи прогнозирующего компьютера знал, что нынешний день выдастся суетным.
– Отец, через минуту приземляемся.
– Спасибо, Джеймс.
Я открыл глаза, зевнул, потянулся. Под нами проплывал пригород большого города, справа виднелась размеченная белым посадочная полоса. Вдалеке я заметил городскую стену, пронзенную сейчас автострадой. На вид – все спокойно. Возможно, чересчур спокойно.
– Когда скажу «давай», разворачивай и жми на газ, – приказал пилоту де Торрес. – Давай!
Пилот заложил крутой вираж, и мы стрелой помчались над островерхими крышами. Несколько секунд безумной гонки – и вертолет плавно опустился на площади перед большущим мрачным фортом и, разок-другой подпрыгнув, замер; немногочисленные прохожие шарахнулись в стороны. Едва полозья коснулись брусчатки, близнецы выскочили с двух сторон и, дождавшись, пока вылезли мы с маркизом – старики в их понимании, – захлопнули дверцы. Вертолет взмыл в небо и через мгновение скрылся за зданиями. Зеваки еще стояли, открыв рты, а наша процессия с маркизом во главе промаршировала ко входу в Пресидио.
У нижней ступеньки нас поджидала первая, весьма незначительная помеха – молоденький тщедушный офицер полиции в парадной форме.
– Посадка летательных аппаратов на площади запрещена. Вы отдаете себе отчет, что ваши действия…
– С дороги, малявка. – В голосе де Торреса звучало наработанное десятками поколений предков презрение к простолюдину.
Офицер застыл, его лицо вытянулось, побледнело. Мы беспрепятственно проследовали мимо. Поднялись по истертым ступеням, вошли в просторный холл. При нашем появлении чиновник за столом у входа вскочил на ноги.
– Где регистрируют кандидатов в президенты? – спросил де Торрес.
– Не знаю, ваша честь.
– Срочно выясни.
Де Торрес придвинул стоявший на столе телефон к чиновнику. Выбора у того не было, и под грозным взглядом маркиза он быстро добыл нужную информацию.
– Третий этаж, ваша честь. Лифт там…
– Лестница там, – перебил его я. – С лифтами случаются аварии, бывает, отключат энергию, и часами сидишь между этажами.
– Бывает, – подтвердил маркиз, и мы зашагали через две ступеньки.
Мы нашли нужный кабинет, получили бланки, и я уже заполнял их, когда прибыла оппозиция. Хлопнула дверь, и внутрь хлынула толпа негодяев в черной форме, черных фуражках и темных очках, – без сомнения, наводящие ужас ултимадо. Головорезы диктатора выстроились у двери, вперед вышел пузатый офицер – морщинистое лицо багрово от ярости, желтые пальцы на ручке пистолета в расстегнутой кобуре.
– Всем оставаться на местах! – рявкнул пузатый.
Маркиз нарочито медленно повернулся к нему, на губах – холодная улыбка.
– Кто вы такой? – спросил он с оскорбительной смесью превосходства и скуки в голосе.
– Вам прекрасно известно, де Торрес, кто я такой! – завопил Сапилоте, открывая лягушачий рот не в такт словам. – Чем занят бородатый недоумок, что рядом с вами?
– Этот джентльмен – мой внучатый племянник, сэр Гектор Харапо, Рыцарь Алой Розы, и он заполняет бланки как претендент на пост президента республики. У вас есть по этому поводу возражения?
Генерал-президент Сапилоте вовсе не случайно правил все эти годы целой планетой. Он открыл было рот, но тут же, овладев собой, закрыл. Краска сбежала с его лица, гнев в глазах уступил место более для нас опасной расчетливости.
– Я не возражаю. – Голос Сапилоте теперь звучал так же спокойно, как голос де Торреса. – Но регистрация начнется только завтра, пусть завтра и приходит.
– В самом деле? – В улыбке де Торреса не было и намека на теплоту. – Вам следовало бы внимательней знакомиться с решениями вашего собственного конгресса. Сегодня утром в действующее законодательство внесена поправка, согласно которой регистрация не только открывается сегодня, но сегодня же и закрывается. Хотите взглянуть на копию отчета утреннего заседания?
Де Торрес демонстративно сунул руку в нагрудный карман. Он, конечно, блефовал, но делал это мастерски. Сапилоте покачал головой.
– Разве кто-нибудь сомневается в правдивости слов такого известного человека, как вы, маркиз? Нет, ни в коем случае, но для регистрации сэру Харапо необходимы копия свидетельства о рождении, справка о состоянии здоровья…
– Все здесь. – Я приподнял кейс и улыбнулся во весь рот.
Глядя в змеиные глазки Сапилоте, я почти видел, как в его голове лихорадочно бегают мысли. Отделаться от конкурентов хитростью не вышло, оставалось насилие. Если бы удалось устранить нас потихоньку, уверен, он бы, глазом не моргнув, прикончил нас, но прибыли мы с шумом, с помпой, свидетелей хоть отбавляй, а маркиз – слишком видная в здешнем обществе фигура, чтобы его смахнуть, как пылинку с лацкана. Зловещая тишина затянулась. Наконец, приняв решение, Сапилоте махнул рукой, мол, черт с вами.
– Заполняйте бумаги, – приказал он мне и повернулся к де Торресу. – А у вас, Гонсалес, в этом деле какой интерес? Неужели ваш внучатый племянник не обойдется без няньки?
Маркиз будто бы и не заметил, что диктатор обратился к нему по имени – явное оскорбление по здешним понятиям, и ответил совершенно спокойно:
– Нет, Джулито, он не нуждается в няньке. – Уменьшительное от имени диктатора прозвучало как пощечина. – Я – его партнер, баллотируюсь в вице-президенты. Когда нас изберут, я первым делом вышвырну вашу гнилую администрацию из столицы.
Показное спокойствие оставило Сапилоте, и он заорал:
– Никто не смеет разговаривать со мной в подобном тоне!
Диктатор дрожал от гнева, пальцы вцепились в ручку револьвера.
– Я разговариваю с вами так, потому что стану вице-президентом лишь ради того, чтобы раздавить вас, как букашку, ничтожный человечишка!
Внешне спокойный, маркиз был зол не меньше Сапилоте. Достойного пути к отступлению ни у одного из них не существовало.
– Не поможете
