неумолимо клонилась к земле.
Что-то опустилось мне на плечо.
– Отойди-ка в сторонку, братишка, – сказал Дитерлинг.
Я покинул машину как будто целую вечность назад, но на самом деле прошло лишь полминуты. Дитерлинг стоял у меня за спиной, но все это время казалось, что рядом нет никого, кроме Кагуэллы и змей.
Я взглянул на оружие, которое держал в руках Дитерлинг. Пожалуй, для наших проблем это то, что надо.
– Милая вещица, – похвалил я.
– Просто хороший рабочий инструмент.
Он метнулся мимо меня, вскидывая к плечу вороненую базуку, снятую с оружейного кронштейна. Ее приклад был украшен рельефным изображением скорпиона, огромный полукруглый магазин торчал асимметрично, точно сбитый набок. Перед лицом Дитерлинга с тихим жужжанием поднялся экран целеуказателя, пестрящий колонками информации и прицельными схемами. Смахнув экран в сторону, Дитерлинг быстро оглянулся и, убедившись, что меня не заденет пламенем отдачи, нажал на спуск.
В толстой туше первой змеи образовалась дымящаяся дыра, похожая на тоннель. Хлюпая сапогами по мерзкой красной жиже, Дитерлинг зашагал вперед.
Тем временем Кагуэлла влепил в нее последнюю ампулу. Теперь у него оставались только заряды с малыми дозами, предназначенными для мелкой дичи. Казалось, рептилия даже не заметила, что в нее стреляли. Я слышал, у этих тварей всего несколько болевых рецепторов на всем теле.
Когда Дитерлинг подошел к взрослой гамадриаде, его сапоги были красными по колено. Змея приближалась, ее голова была уже метрах в десяти от охотников.
Они коротко пожали друг другу руки и обменялись оружием.
Повернувшись спиной к Кагуэлле, Дитерлинг спокойно зашагал назад ко мне. Он нес ненужный более арбалет на полусогнутой руке.
Кагуэлла вскинул базуку. То, что он сделал, относилось к категории «нанесение невосполнимого ущерба».
Зрелище было не из приятных. Хозяин включил режим стрельбы очередями, и мини-ракеты вылетали из ствола дважды в секунду. Он методично разделывался со змеей, точно садовник, подрезающий куст. Первым делом сшиб голову. Но даже после того, как от башки остались красные лохмотья, тварь продолжала двигаться. Очевидно, потеря мозга не была для нее серьезным увечьем. Шорох, сопровождающий ее скольжение, не прервался ни на миг.
Поэтому Кагуэлла продолжал стрелять.
Он стоял на месте, расставив ноги и всаживая ракету за ракетой в рану. Деревья вокруг были облеплены кровью и кусками внутренностей. Но змея продолжала ползти вперед, хотя между ее головой и хвостом уже не оставалось живого места. Только в считаных метрах от стрелка гигантская рептилия наконец подергалась в конвульсиях и замерла на земле. Кагуэлла всадил в нее для верности последнюю ракету, затем повернулся и зашагал ко мне той же неспешной походкой, что и Дитерлинг.
Вблизи я заметил, что его рубаха покрыта красной пленкой, а на лицо как будто нанесен тончайший слой румян. Он отдал мне базуку. Я поставил оружие на предохранитель, хотя в этом не было нужды: магазин опустел совершенно.
Вернувшись к машине, я открыл контейнер с боеприпасами, заменил магазин и закрепил базуку на стойке рядом с остальным оружием. Кагуэлла выжидающе смотрел на меня – но что я мог ему сказать? Не хотелось поздравлять его с удачной охотой. Если не брать в расчет выдержку и физическую силу, необходимую для удержания базуки, любой ребенок мог бы расправиться со змеей точно таким же образом.
Вместо этого я поглядел на двух зверски убитых тварей, лежащих поперек нашей тропы и совершенно не похожих на то, чем они были минуту назад.
– Не думаю, что помощь Вайкуны была бы необходима, – заметил я.
Он посмотрел на меня, затем качнул головой, словно досадуя на мою ошибку, из-за которой пришлось спасать мне жизнь, упуская шанс поймать добычу, а заодно признавая правдивость моих слов.
– Поехали, Таннер, – сказал он.
В ту же ночь мы разбили лагерь и устроили засаду.
Судя по данным Орканьи, отряд Рейвича находился в тридцати километрах к северу от нашей позиции и продвигался на юг все в том же спокойном темпе. Создавалось впечатление, что он не отдыхал ни днем ни ночью в отличие от нас. Но поскольку в среднем он двигался чуть медленнее, чем мы, расстояние между нами почти не сокращалось. Сейчас нас разделяла река, которую надо было пересекать вброд, но, если Рейвич не наделает серьезных ошибок и не решит расположиться на ночлег, к рассвету он будет на дороге в пяти километрах от нас.
Мы установили надувные палатки, на этот раз укутав каждую оболочкой из камуфляжной ткани. Теперь мы находились в самом сердце ареала обитания гамадриад, поэтому я не поленился установить дальнодействующие датчики, температурные и акустические. Они должны сработать, если к нам вздумает приблизиться взрослая особь средней величины. Молодняк – дело другое, но он хотя бы не разнесет наш лагерь. Дитерлинг осмотрел все деревья в округе и подтвердил, что ни одно из них за последнее время не выпускало молодых гамадриад.
– Лучше побеспокоиться насчет других местных хищников, – сказал он, встретив нас с Кагуэллой около одной из палаток. – Здесь кто только не водится!
– Возможно, змеи размножаются в определенное время года, – предположил Кагуэлла. – Надо будет это учесть, когда снова отправимся на охоту. И уж тогда-то мы спланируем все как следует.
Я недовольно взглянул на хозяина:
– Все еще хотите повозиться с игрушками Вайкуны?
– Почему бы не отдать дань памяти нашему славному доктору? Ему бы это понравилось.
– Как знать. – Я подумал о змеях, которых злая судьба вынудила оказаться на нашем пути. – Вообще-то, мы сами чуть не отправились в мир иной.
– В учебниках не говорится, что гамадриады мигрируют парами.
– Хотите сказать, что добросовестно учите уроки? И как, польза есть?
– Мы выбрались из большого дерьма, Таннер, и это не твоя заслуга. – Хозяин бросил на меня строгий взгляд, потом кивком указал на Дитерлинга. – Вот он хотя бы знал, какое оружие нам нужно.
– Базука? – уточнил я. – Ну да, ну да. Убойная штуковина. Но я бы не назвал это охотой.
– Тут ты прав, – согласился Кагуэлла. Его настроение менялось непредсказуемо. – Ты тоже неплохо поработал. – Он положил руку мне на плечо. – Мы получили ценный опыт. Приедем сюда снова – пригодится.
