у дула пистолета Родригеса – и доктор навзничь рухнул на землю.
Кагуэлла, стоявший на краю прогалины, скинул с плеча ружье и приготовился стрелять.
– Нет!
Я успел крикнуть, желая только одного: чтобы мой хозяин убрался как можно дальше. Но – я осознал это слишком поздно – Кагуэлла был не из тех, кто уклоняется от боя, даже если это грозит ему гибелью.
Гитта закричала, пытаясь тащить мужа за собой.
Родригес навел оружие на Кагуэллу и выстрелил…
И промахнулся. Его пуля лишь оцарапала кору стоящего рядом дерева.
Я пытался понять смысл происходящего, но на это не было времени. Пожалуй, Вайкуна прав. Все действия Родригеса в течение последних секунд подтверждали обвинения упыря… но кто, в таком случае, Родригес? Самозванец или…
– Это тебе за Арджента Рейвича, – произнес Родригес, снова целясь в Кагуэллу.
Я понял, что на сей раз он не промахнется.
Подняв моноволоконную косу, я сдвинул большим пальцем рычажок, увеличивая до максимума радиус невидимой режущей нити. Пьезоэлектрические кристаллы развернули передо мной сверхжесткий пятнадцатиметровый веер толщиной в одну молекулу.
Краем глаза Родригес уловил мое движение. И сделал ошибку – ошибку, которую мог допустить любитель, но не профессиональный убийца.
Он чуть помедлил.
Возможно, до него дошло, что случилось, – боли он не мог ощутить, поскольку невидимый резец действовал с хирургической точностью. Родригес выронил пистолет. За несколько секунд тишины у меня успело родиться сомнение: не допустил ли я той же ошибки, что и он, и удалось ли мне выдвинуть лезвие косы на необходимую длину?
Но ошибки не было.
Родригес рухнул на землю. Дважды.
– Мертв, – констатировал Дитерлинг.
Мы снова были в лагере, собрались в единственной накачанной палатке. После происшествия миновало три часа. Дитерлинг говорил, склонившись над телом доктора Вайкуны:
– Если бы я знал, как пользоваться этими вещами… – Дитерлинг разложил перед собой хирургические игрушки доктора – одна круче другой, – никак не желающие раскрывать свои зловещие секреты.
Чтобы спасти человека, пораженного оружием Родригеса, обычных медикаментов было недостаточно. Мы надеялись на волшебный сундучок, за который врач заплатил торговцам-ультра немалые деньги. Возможно, наши надежды оправдались бы, окажись эти инструменты в умелых руках. Но сейчас единственный человек, обладавший соответствующим знанием, больше всего нуждался в их применении.
– Ты сделал все, что мог, – положил я руку на плечо Дитерлингу.
Кагуэлла смотрел на труп Вайкуны с неприкрытой яростью:
– Вполне в стиле этого гада – сдохнуть в самый подходящий момент, не выполнив своей задачи! И кто теперь, черт побери, вживит змее имплантаты?
– Мне кажется, – заметил я, – сейчас ловля змей не является задачей номер один.
– Думаешь, я этого не понимаю?
– Тогда подтвердите это делом.
Он ответил на мою нахальную реплику злым взглядом, но я продолжал:
– Вайкуна мне никогда не нравился, но ради вас он пожертвовал жизнью.
– А кто, мать твою, виноват в том, что Родригес оказался предателем? Мне казалось, ты хорошо проверяешь своих рекрутов, Мирабель.
– Я проверил его.
– И что же?
– Человек, которого я убил, не мог быть Родригесом. Кажется, Вайкуна тоже говорил об этом.
Кагуэлла посмотрел на меня, точно на кусок дерьма, прилипший к подошве его ботинка, а затем молча вышел из палатки, оставив нас с Дитерлингом наедине.
– Надеюсь, у тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу, Таннер? – Он прикрыл простыней мертвого Вайкуну и принялся собирать идеально блестящие хирургические инструменты.
– Нет. Пока еще нет. Это действительно был Родригес… или, по крайней мере, нечто похожее на него.
– Попробуй еще раз связаться с Домом Рептилий.
Он был прав. Прошел примерно час с момента последней попытки – попытки, которая не увенчалась успехом. Скорее всего, какая-то прореха в кольце спутников связи – не исключено, что в очередной раз не обошлось без военных. Спутники таинственным образом то выходили из строя, то снова начинали работать, когда это отвечало шкурным интересам какой-нибудь из фракций.
Однако на этот раз связь заработала.
– Таннер, у вас там все в порядке?
– Да как сказать… – Я не собирался вдаваться в подробности. Сейчас мне нужно было узнать, что за сообщение получил доктор Вайкуна. – Что ты говорил насчет Родригеса?
Человека, с которым я разговаривал, звали Саути. Я знал его много лет, но никогда еще не видел таким расстроенным, как сейчас.
– Таннер, ради бога… Я надеюсь, что… Короче, мы получили предупреждение от одного из союзников Кагуэллы. Информацию о Родригесе.
– Продолжай.
– Родригес мертв! Его тело найдено в Нуэва-Сантьяго. Он был убит, затем утоплен.
– Ты уверен, что это он?
– В его досье есть образцы ДНК. Наш связной в Сантьяго провел генетический анализ клеток – полная идентичность.
– Значит, Родригес, который вернулся из Сантьяго, – кто-то другой. Я правильно понимаю?
– Да. Только это не клон. Просто наемный убийца, который перенес ряд пластических операций. Из него сделали двойника Родригеса. Изменили даже его голос и запах.
Я не спешил с ответом.
– На Окраине Неба нет специалистов столь высокого класса. Тем более таких, которые способны сотворить подобное за несколько дней. За то время, пока Родригес отсутствовал в Доме Рептилий.
– Совершенно с тобой согласен. Но это могли сделать ультра.
Что правда, то правда. Помнится, Орканья походя бахвалился перед нами мастерством, которого добились его ученые.
– Но одной пластической операцией дело не ограничилось.
– Поясни.
– Самозванец вел себя как настоящий Родригес. Он знал вещи, известные только Родригесу. И я за свои слова отвечаю. В последние дни мы часто с ним болтали.
Сказать по правде, временами в его поведении проскальзывала уклончивость… но ничего достаточно серьезного, чтобы вызвать подозрения. Он с удовольствием разговаривал со мной на любые темы.
– Думаешь, протралили Родригеса?
Саути кивнул:
– Тут поработали настоящие профессионалы. Мы не обнаружили ничего такого, что указывало бы на траление как на возможную причину смерти. Однако ультра способны на многое.
– Считаешь, они умеют записывать чужие воспоминания своим наемникам?
– Я слышал
