отвела свой, но в то же время Лютц окликнул меня, привлекая мое внимание к нему, а не к полу.
— Майн. Ты помнишь, как давным-давно, по дороге в лес, мы говорили о наших мечтах?
Я вспомнила, как, затаив дыхание, шла в лес с крошечной корзинкой за спиной, страстно желая добыть дрова и еду. Лютц задавал темп, Тули вела детей, и даже Ральф и Фей сопровождали нас. Все дети отправились в лес одной большой группой, но я была такой медлительной, что всегда хоть и уходила первой, приходила последней.
Я смутно припомнила, как мы обсуждали наши мечты в те времена, когда я отчаянно хотела сделать глиняные таблички. В то время мы ничего не знали ни о статусе гражданина города, ни о жизни бродячих торговцев, ни о том, что люди думают об этом. Но с этим невежеством соседствовало чувство свободы и бесстрашия.
— Ты сказал, что хочешь быть бродячим торговцем, верно? — Слабая улыбка тронула мои губы, когда я вспомнила это, но Лютц, кивнул в ответ с крайне серьезным видом.
— Правильно. Я хотел стать бродячим торговцем, чтобы покинуть этот город — исследовать другие города… и благодаря тебе эта мечта сбылась. Я все время покидаю этот город, как Гутенберг. Я ездил в Хассе, в Иллгнер и совсем недавно в Халденцель. Хальденцель был долгим путешествием даже в экипаже, поэтому по пути мы останавливались во всевозможных городах и поселках. Я побывал во стольких местах и собираюсь побывать еще во многих. Потому что нам нужно сделать больше типографий. — Лютц начал перечислять все другие города и села, которые он посетил, неотрывно глядя на меня своими зелеными глазами. Затем, в конце он спросил: — А ты помнишь, свою мечту…?
Я моргнула и начала рыться в своих воспоминаниях. В то время у меня не было ни бумаги, ни чернил, поэтому моей целью было просто найти какой-нибудь способ записи. Я была маленькой, слабой, очень быстро устающей и без единого гроша в кошельке… и все же мне ужасно сильно хотелось читать.
— …Я хотела жить в окружении книг. Моей мечтой было, чтобы каждый месяц выходило несколько новых книг, и чтобы я жила жизнью, в которой могла бы прочитать их все…
Ааа, точно… По сравнению с тем, что было тогда, сейчас я действительно, исполнила свою мечту.
Я сделала бумагу, чернила, печатный станок, основание, с помощью которого эрцгерцог мог продолжать развитие печатного дела. Были близкие мне люди, соратники, которые помогали мне делать книги, и я даже подружилась в Королевской академии с подобным мне книжным червем. Как в храме, так и в замке были библиотеки, в которые я могла входить по своему желанию и свободно просматривать их содержимое благодаря моему нынешнему статусу.
Только сейчас я осознала, что я получила все, о чем когда то мечтала.
Я посмотрела на свои руки, а затем снова на Лютца, который понимающе кивнул мне.
— В Эренфесте каждый год пишется и выпускается всего несколько новых книг, — сказал он. — Но если мы продолжим строить печатные мастерские, мы сможем выпускать новую книгу каждый месяц — надеюсь, даже чаще.
Теперь в Хальдензеле, так же как и в Эренфесте, была типография, и было несколько других гибов, которые тоже хотели начать печать в своих провинциях. Если бы Гутенберги продолжали передвигаться по герцогству и распространять свои знания, количество типографий в будущем резко возросло бы. Это были конкретные шаги к моей мечте о том, чтобы стало больше книг — более конкретные, чем все остальное, что мы могли бы сделать.
— Я буду продолжать делать это, — сказал Лютц. — Я буду продолжать делать все больше и больше книг для тебя.
— Почему ты так хочешь для меня делать все это…? — Спросила я. Не успели эти слова слететь с моих губ, как я вспомнила, что я уже задавала ему подобный вопрос в прошлом.
Лютц слегка улыбнулся, как бы говоря, что ответ очевиден:
— Потому что ты осуществила мою мечту, и теперь я хочу отплатить тебе тем же. Я сделаю для тебя гору книг и отправлю их тебе, так что не плачь. Тебе просто нужно улыбаться и ждать их появления.
Эти слова не сделали меня счастливой, скорее, заставили меня почувствовать, мне чудилась в них какая-то неправильность. Лютц работал со мной все это время, и теперь он говорил мне подождать. Я была искренне рада получить побольше книг, ничего не делая, но я действительно не хотела, чтобы из всех кто мог бы сказать мне такое, этим человеком был Лютц. Я задумалась о том, почему я испытываю эти чувства неправильности, мои брови нахмурились, а затем меня осенило осознание.
— Нужно делиться, не так ли…?
— А?
Теперь понятно, почему это казалось неправильным. Мы зашли так далеко вместе. Конечно, наша работа всегда была разной — делали ли мы заколки для волос и бумагу, спасали сирот в храме или продавали книги в замке, мы делали разные вещи в разных местах, но я никогда просто не сидела и не ждала, когда он все сделает в одиночку.
— Лютц, ты делаешь то, что я придумываю. Я не могу просто сидеть и ждать, пока ты будешь трудится, делая для меня книги. Мне нужно делать то, что мне по силам. Для меня потратить впустую так много времени, тогда… Я бы не имела права читать сделанные тобой книги.
Лютц довольно улыбнулся, в то время как темно-красные глаза Бенно вспыхнули светом, который был для меня подобен произнесенным им словам: “Да, это совершенно верно. Если у тебя есть время плакать, значит, у тебя есть время работать. Вместо плача зарабатывай деньги. Получай прибыль”.
— Я буду поддерживать вас и других Гутенбергов, чтобы вы могли хорошо выполнять свою работу и создавать как можно больше книг, — сказала я. — И точно так, как обещал мой Папа… Я буду защищать этот город и всех живущих в нем.
— Так и будет, — ободряюще сказал Марк. — Компания Плантен и Гутенберги будут продолжать сотрудничать со знатью на постоянной основе. Единственный,
