Однако дни шли за днями, становясь неделями и месяцами, а в их жизни ничего не менялось: Голубка по-прежнему не летала, Волк все так же пытался ей помочь, вот только потихоньку азарт исчезал из его глаз и все чаще он глядел на свою подругу с грустной задумчивостью.
Однажды, не выдержав, Волк воскликнул в сердцах:
– Когда же ты полетишь? – но тут же, испугавшись своей вспышки, добавил мягко, взяв Голубку за крылышко: – Скажи мне… Ты вообще хочешь летать?
В тот раз она очень обиделась на Волка и целый час ему доказывала, что для нее нет ничего более важного, чем полет в небе, и она каждое утро… ну почти каждое… делает свою специальную летательную гимнастику. И на птиц на этом их птичьем дереве она тоже смотрит – вон не далее как вчера целых пятнадцать минут глаз от них не отрывала!.. И вообще, не ее вина в том, что у нее пока ничего не получилось. Ведь она обещала ему, что полетит, а она никогда не врет!
Казалось, в тот раз Волк принял ее слова без тени сомнения. Он так привык ей доверять во всем, что согласился с ее доводами. Она права, у нее все непременно получится, еще совсем чуть-чуть – и она взовьется в небо не хуже тех ворон, на которых ей так не нравится смотреть. Разумеется, она будет летать лучше всех!
Но дни все так же утекали, как песок сквозь пальцы, а Голубка все никак не взлетала, и Волк становился все грустнее. Он уже не звал ее на прогулку, не предлагал попробовать на практике движения птиц – а вдруг что-то выйдет?.. Он просто сидел и смотрел на нее печальными желтыми глазами, и Голубка чувствовала себя ужасно виноватой… Ведь она понимала, что недостаточно сил и времени отдает своей мечте. Вот только признаться в этом Волку не могла: стыдно было.
Как-то вечером они сидели у открытого окна и пили чай. Голубка задумчиво грызла карамельку, а Волк с глубокой тоской смотрел в небо. Вот тогда-то это и случилось.
– Как давно ты уже не занималась летательной гимнастикой!.. Ты больше не хочешь в небо, – голос Волка был тихим, Голубка едва слышала слова, но каждое жалило ее, как оса, и ей было так больно, что она едва не расплакалась. Но Волк посмотрел ей прямо в глаза и добавил, усмехнувшись: – И вместе мы никогда и никуда не полетим.
Как же это обидно и неприятно, когда тебе говорят, что ты неправ, и ты знаешь, что это так и есть, и ощущаешь в себе такую глубокую вину, что она тянет тебя камнем на дно омута… Вот только согласиться с этими словами – это все равно что признать свое поражение… Голубка не могла этого сделать. Вместо этого она разозлилась.
– Хочу я в небо, очень хочу! И я обязательно полечу – с тобой или без тебя! А ты, если бы верил в мои силы, не говорил бы так и не сомневался во мне! – она уже почти кричала, но, глядя в немигающие янтарные глаза Волка, почему-то не могла остановиться. Он молчал, а она все торопилась высказать ему свою обиду: – Да если хочешь знать, это ты своими собственными лапами подрезаешь крылья моей мечте!..
Разговор ничем не закончился: раздраженная Голубка топнула лапкой и демонстративно уселась в кресло с толстой книжкой, а Волк молча, не глядя на нее, устроился в уголке на диване.
Вечер прошел в тишине. Голубка мысленно терзалась раскаянием, обещая завтра же утром возобновить гимнастику, днем прогуляться с Волком до птичьего дерева, а потом, если будет время, потренировать лапки на турнике. А Волк… не делал ничего, только неотрывно смотрел в окно на неуклонно темнеющее небо.
А наутро Волк исчез.
Его не было нигде. Ни в гостиной, ни в кухне, ни в спальне. На улице Голубка тоже его не обнаружила – она специально вышла на крыльцо, чтобы посмотреть, не там ли Волк… Да что там говорить, она даже несколько раз обошла вокруг дома, но все без толку… Волка не было. Только на столике в кухне сиротливо стояла его любимая большая белая чашка да на диване красовалось маленькое пятно – там, где Волк пролил кофе. Она еще так огорчилась, помнится, из-за этой ерунды. Нашла о чем переживать!..
Что ж, значит, он ушел. Ну и пусть! Голубка и без него спокойно проживет, подумаешь!.. И вовсе она не расстроилась, а если места себе не находит – так разве ж это из-за Волка? Просто она привыкла, что она не одна в доме… Что рядом с ней тот, с кем так приятно разделить вечерний чай и утренний кофе, кем можно гордиться и восхищаться, кому можно рассказать о своей мечте… Волк.
В комнату вползли сумерки. Оказывается, она просидела у окна весь день! И даже не заметила этого, погрузившись в невеселые мысли.
А подумать Голубке было о чем. Она ведь, не будем об этом забывать, никогда не врет, и себе самой тоже. А правда заключается в том, что она, вольно или невольно – не суть важно, – обманула Волка! Заставила его поверить в нее, обещала ему небо и совместный полет под облаками – и не сдержала слова! А ведь он смотрел на нее широко раскрытыми глазами и так наивно верил всему, что она говорит!
Задумчиво глядя в темно-синее небо, Голубка вспоминала, сколько времени и сил Волк потратил на нее и ее мечту, и ведь он ничего не просил взамен – только ждал, когда же у нее все получится, когда она наконец решительно взмахнет крыльями и обретет легкость и невесомость! А она…
Голубка расправила крылья и шевельнула ими. Что ж, во всяком случае, она по-прежнему остается птицей, пусть даже у нее больше нет Волка. И, значит, она все равно полетит – просто теперь полет будет другим, не таким радостным, ведь никто не будет смотреть на нее с земли восторженными глазами – такими же золотистыми и сверкающими, как эти ранние звездочки в небе!
…В сгустившихся сумерках Голубка вышла из дома и решительно двинулась в сторону птичьего дерева. У его подножия она впервые задумалась о небе – там они с Волком наблюдали за птицами и там же впервые поссорились… Все это теперь было неважно. Она шла к своей цели и знала, что на этот раз не отступит, добьется своего.
Остановившись у дерева, Голубка нерешительно поглядела на крону дерева. Снизу она казалась такой далекой! Однако Голубка не позволила себе долго раздумывать и решительно взялась за ветви. Шаг за шагом, рывок за рывком – и вот она уже на макушке дерева. Теперь самое трудное – по тонкой и длинной ветви пройти до конца и остановиться, не потеряв равновесия.
Осторожно перебирая лапками, Голубка подобралась к краю ветки и, замерев от восторга, смешанного с ужасом, взглянула вниз. Земля была так далеко, что она едва ее видела. А прямо над ее головой простиралось бесконечное, безграничное небо!..
«Небо есть небо, а я птица, и я не могу без полета», – резко оттолкнувшись обеими лапками от ветки, Голубка взмахнула крыльями и прыгнула.
Она падала. В какой-то момент Голубка перестала различать небо и землю, у нее кружилась голова и слезы застилали глаза. Она не понимала, что она делает, ее крылья подхватил ветер, и она пыталась с ним бороться, но ее как будто несло мощным потоком прочь от дерева и от леса, в никуда. Голубка почувствовала, что больше не может бороться. Глубоко вздохнув, она смирилась и отдалась на волю ветру.
…Проносясь над зеленой долиной, Голубка увидела далеко внизу Волка. Он стоял и смотрел на нее, улыбаясь. И в эту секунду она поняла, что летит.
Эпизод 4. Вперед – за новой мечтой!
И вот они снова стали жить вместе. Волк больше не обижался на Голубку и не заставлял ее заниматься летательной зарядкой: в этом больше не было необходимости. А Голубка не сердилась на Волка и не топала на него лапками. В их уютном милом доме воцарилась полная гармония.
Теперь каждый день Голубка летала, наслаждаясь бесконечной свободой, которую дарило ей небо, с упоением расправляя крылья навстречу ветру и радуясь каждому мгновению своего полета. А Волк бежал по земле, с восторгом глядя на нее снизу и указывая ей направление. Казалось, его сильные лапы никогда не уставали, и Голубка с радостью подчинялась руководству своего друга. Так они и путешествовали, открывая для себя новые пространства, заполняя свою жизнь прозрачным небом и бескрайней радостью.
Им было очень хорошо вдвоем. Налетавшись, Голубка спускалась к Волку, и они устраивали маленький пикник, каждый раз исследуя новый уголок леса, осваивая новую территорию. Им нравилось чувствовать себя первооткрывателями, и им никто на свете не был нужен: ведь они были друг у друга, и этой близости им было достаточно для счастья.
Конец ознакомительного фрагмента.
