Девушка начала порывисто целовать ее шею, плечи, нетерпеливо сдергивая ночнушку вниз, открывая нежные полушария груди.
— О, как ты прекрасна. И нежна, — она провела ладонью по ее коже. Затем приподнялась и сняла с себя сорочку, оставшись обнаженной. Тонкое тело с налитой грудью и распущенными черными волосами было слишком идеальным. И вновь показалось жертве искусственным, словно статуя из белоснежного мрамора.
— Зачем тебе… это? — прошептала изрядно шокированная Алона, хотя тело, нависающее над ней, ей очень понравилось. Как и любой эльф, она высоко ценила красоту. Пусть и у врагов.
— А ты думаешь, что хоть что-нибудь имеет значение, кроме жизни и смерти? — прошептала в ответ девушка, снова наклоняясь.
Ее руки расстегивали пуговицы, расположенные по всей длине ночной рубашки. А губы целовали каждый сантиметр открывшегося белого тела.
Алона ощутила возбуждение, которое смело и усталость, и шок, и ужас. Оно накатывало громадными волнами, будто в море начался шторм. И эти волны уничтожили все то наносное, что казалось ей раньше важным, значимым и нерушимым.
Она протянула руки и обхватила ладонями груди, начала нежно ласкать чувствительные соски.
Эльвира застонала и откинула голову.
— Только не думай, что секс что-то изменит в наших отношениях! — прошептала темная эльфийка прямо в губы русоволосой девушке, прежде чем крепко, с языком поцеловать ее. В этом время одна ее рука по-хозяйски расположилась между ног девушки, а другая поглаживала подтянутый, беломраморный животик.
Алона еле уловимо кивнула, ощутив щемящую грусть, тонкой струйкой разбавляющую наслаждение.
Хоть она первый раз занималась сексом, ей больше была нужна подруга, чем даже любовница с идеальной фигуркой и кукольным личиком.
Когда страсть была много раз подряд утолена, они упали рядом, тяжело дыша, раскаленные, как две чугунные сковородки в разогретой печи. Чуть влажные от пота, с запахом страсти на коже.
— Даю полезный совет: если будут насиловать, расслабься и получай удовольствие! — с видом величайшего благодеяния произнесла Эльвира.
Алона фыркнула:
— По-моему, я это только что и сделала.
— С девушкой проще. К тому же, я тебе помогла. Немного растянула девственную плеву. Потом, когда будут насиловать мужчины, тебе уже будет легче. Постарайся действительно получить от этого удовольствие! Или твоя жизнь тут будет ужасна!
— Посмотри, кто это там? — хрипло прошептала светловолосая девушка, указывая дрожащим пальцем на высокое окно с незапертыми ставнями, сквозь стекло которого было видно прекрасное небо и серп луны, как и башни академии. — Неужели вампирша? И куда только ваши дежурные смотрят?
Эльвира резко обернулась и села на кровати — и ее глаза тоже округлились от ужаса.
Вдвоем они уставились на очень напоминающее девушку странное существо, стоящее на карнизе и глядящее на них через стекло, с ладонями, прижатыми к гладкой, прозрачной поверхности.
Слишком белая кожа, какая-то неживая, почти прозрачная, будто сияла в ночи, как еще одно светило, а длинные седые волосы обрамляли очень юное личико. И глаза — будто горящие угли. В них словно полыхало желтое пламя. Прозрачная ночная рубашка не скрывала ее прелестей: длинных, стройных ножек, маленькую грудь с бледно-розовыми сосками, тончайшую талию.
— Кто она? Мне страшно, — прошептала Алона, стискивая руку невольной любовницы.
— Мне тоже, — как-то по-детски прошептала еще недавно такая жестокая, властная, самоуверенная красотка. — Ведь она — дочь Смерти, а вовсе не какая-то вампирша!
— Она может нас убить?
— Если захочет… То она все сможет.
— Как ее зовут? — вдруг поинтересовалась Эльвира.
— Никто этого не знает. Она — дочь Луны и Смерти, двух великих богинь.
— Двух женщин?! — искренне изумилась полу-эльфийка.
— Разве ты не знаешь, что боги могут быть и женщинами, и мужчинами? Когда пожелают. Правда, если они вовлекут в свои страстные объятия не бога, и не богиню… Это — смерть. Мучительная и ужасная. Ты когда-нибудь видела богов или богинь, Алона? — поинтересовалась Эльвира, стараясь не смотреть на бледную фигуру богини, разглядывающую их, впрочем, довольно равнодушно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да, — прошептала Алона, содрогаясь и вновь погружаясь в воспоминания. — Я видела богиню Дороги.
И снова перед ее внутренним взором возник темный, густой лес. Ночь. Их лагерь. Уже догорает костер. Она дежурит возле него, слушая музыку ветра и шум колыхающихся деревьев. Ветер играет ее волосами. Она смотрит на дивные лица спящих эльфов, кутающихся в плащи. И с грустью думает, что скоро закончится лето, и она должна будет вернуться к своему отцу, магу. Потому что осенью и зимой эльфы уходили в свой мир, где было всегда тепло. А ей вход был закрыт, так как она не была чистокровной.
Дорога делала петлю как раз возле их костра, освещенная звездами, пустынная и мрачная. И вот на дороге появилась высокая, темная фигура, словно рожденная тьмой.
Ей сразу же стало страшно. Казалось, глаза этой странной женщины с гривой смоляных, как сама ночь, волос пылали как звезды или рубины в сокровищнице. Словно два светильника с алыми стеклами. Лицо и тело словно скрыто туманом, так что не разобрать очертаний. Невесомые колышущиеся движения — почти как призрак.
На долю секунды эти глаза-огни задержались на ней, жадно скользнули вдоль ее тела. ОНА остановилась, но потом пошла дальше.
Алона тряхнула головой, попытавшись избавиться от навязчивых воспоминаний. В конце концов, это произошло так давно!
* * *
Эрика не очень активно спешила в магическую академию «Апокалипсис». Все ее естество возмущалось при мысли о том, что ей придется учиться темным магическим наукам! Это ей-то, светлой эльфийки, хрупкой девушке!
Поездом она тоже не хотела пользоваться, искренне ненавидя это изобретение извращенной человеческой мысли.
Однако она выбрала дорогу, соседствующую с колеей, чтобы не заблудиться. К тому же, охранные чары Дороги давали огромные шансы добраться живой до Академии.
А это было особенно актуально для тех, кто путешествовал в одиночестве. Конечно, ее верный лук и кинжал всегда были с ней, но ведь неизвестно, какая тварь может встретиться.
Или какой бог.
Светлая эльфийка тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли. Ей и так проблем хватало. Первое — она опаздывала. И, судя по всему, окажется в академии ранним утром, как раз перед первыми уроками. Второе — ей придется провести ночь в лесу. А это значит — бессонница и темнота, наполненная кошмарами. И появление в ужасной академии в отвратительном состоянии и настроении!
Поспать явно не доведется.
Невысокая, красивая девушка добралась до небольшого холмика перед полянкой, рядом с которой находилось очень живописное озеро с теплой водой и небольшим водопадом.
«Явно какой-то маг наколдовал. Хоть какая-то от них польза!»
Ощутив атмосферу полянки, Эрика немного расслабилась. Колдовство было светлым и мягко обволакивало ее.
Блондинка с длинными волосами и ярко-зелеными глазами улыбнулась, присев на мягкий шелк травы. Начала развязывать походный рюкзак, чтобы поужинать, как вдруг шорох — хоть и очень тихий, неслышимый обычному человеческому уху — заставил эльфийку вздрогнуть, отшвырнуть рюкзак, вскочить.
Девушка, хрупкая, словно мальчик, выхватила из ножен свой кинжал с серебряной рукоятью, украшенной крупным изумрудом, и начала нервно оглядываться, с опаской обшаривая взглядом густой кустарник и ближайшие заросли.
Из-за темно-коричневых стволов старых деревьев вышел молодой мужчина. Они пристально уставились друг на друга.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Эрика вдруг ощутила сонливость, ее пальцы начали сами собой разжиматься — кинжал вдруг показался слишком тяжелым. Она начала клониться набок, чувствуя, что падает, падает…
«Вампир! Наверняка — высший! Иначе мне не было бы так плохо! Все-таки чистокровные светлые эльфы обладают иммунитетом против вампиров, — словно молния ударила в голову — пронзила страшная мысль. — Хотя вроде как вампиры не пьют кровь эльфов?» — слабая надежда выйти хотя бы живой из этой жуткой ситуации сжала сердце.
