— А вот эти условия мне не слишком нравятся. Действующая машина времени в руках… в руках неизвестно кого? Тут не шесть месяцев, даже шесть минут — уже слишком много.
— Условия окончательные, — заявил Зарелли настолько категорично, что мне сразу расхотелось с ним торговаться. Итак, я смогу построить машину времени (если это вообще возможно), только в случае, если кто-то другой будет ею бесконтрольно пользоваться в течение шести месяцев. В противном случае я никогда не смогу ее построить и никогда не узнаю, подтверждаются ли практикой мои теоретические выкладки.
— Мне нужно время, чтобы обдумать ваше предложение, — сказал я, обрывая затянувшуюся паузу. — Согласившись на ваши условия, я переступаю через все свои моральные принципы. И последствия это шага могут быть страшнее взрыва миллионов атомных бомб.
— В одном я вас могу заверить, — сказал Зарелли. — В намерения моих клиентов не входит изменение прошлого. Полагаю, ваша тревога в первую очередь связана именно с этим: вы опасаетесь, что они сделают в прошлом то, что повлияет на настоящее и катастрофическим образом его изменит. Мои клиенты не испытывают ни малейшего интереса к подобным вещам.
— Однако я не смогу быть полностью уверенным в этом, — сказал я. — Если только я не буду уполномочен… наложить вето на операции, которые я посчитаю опасными, все ваши заверения, извините за откровенность, останутся пустым звуком.
— Мы сообщим о ваших… опасениях, — пообещал Зарелли. — В то же время, прошу вас, обдумайте наше предложение со всей возможной серьезностью. Мы свяжемся с вами снова через пару дней.
Так получилось, что снова они появились в моем офисе через четыре дня, в следующий понедельник.
— Мы проконсультировались с нашими клиентами, — сказал Зарелли. — Они были против того, чтобы ослабить какое бы то ни было из первоначально выдвинутых условий. Я сказал им, что если они не предложат вам что-либо взамен, то вы, скорее всего, не примете их предложения. После нескольких дней обсуждения между собой мои клиенты согласились со следующим дополнением. Вы сможете присутствовать при каждом использовании аппарата. Если вам покажется, что действия, которые мои клиенты собираются совершить, могут путем изменения прошлого пагубно повлиять на настоящее, то они прекратят операцию чтобы, по крайней мере, обсудить ситуацию, давая вам время для изложения своих возражений. Со своей стороны они обещают отнестись к вашим возражениям со всей серьезностью и полностью принять их во внимание. Однако же, после окончательного анализа ситуации последнее слово — продолжать или не продолжать операцию — остается за ними.
Все это тоже было не слишком обнадеживающе. Однако я уже все обдумал. Я нашел путь, позволявший мне согласиться, не теряя при этом контроля — то, о чём они не знают, не сможет мне навредить. Раз они согласны на моё присутствие при использовании машины, то моё положение можно считать прочным. Но я не собирался соглашаться так быстро. Я ведь тогда ещё не знал даже, что мне в самом деле удастся построить работающую машину, так что не мог быть абсолютно уверен, что сумею встроить в неё нужные мне секреты.
— Мои клиенты велели мне упомянуть еще одно важное соображение, — сказал Зарелли, видя мои колебания. — Мы не обсудили плату за ваше участие в этом предприятии. Сверх того, что вам понадобится для работы, и оклада, соответствующего тому, что вы получаете в университете, вам заплатят полмиллиона долларов после того, как вы продемонстрируете модель-прототип. После того, как будет построена полномасштабная установка, вам заплатят еще миллион долларов. И после успешного завершения операций, которые мои клиенты собираются произвести, вам будут выплачены еще пять миллионов долларов. Все эти суммы будут выплачены в любой желаемой форме, с уплатой всех федеральных и местных налогов и с предоставлением всех документов, подтверждающих их уплату.
За прошедшие с их первого визита выходные мне не раз приходила в голову мысль, что Зарелли и Пастор представляют организованную преступность — мафию, если хотите — и предложение шести с половиной миллионов долларов окончательно утвердило меня в этой мысли. Они, не моргнув, приняли к сведению цифры, которые я выложил им во время предыдущей встречи, а кроме правительства только гангстеры могут ворочать такими деньгами.
Это соображение никак не повлияло на мое решение. Как я уже сказал ранее, исследователь вынужден искать любые пути обеспечения финансирования исследований. Я не стал бы первым, кто принимает деньги из таких источников для того, чтобы завершить свои исследования или воплотить их во что-то конкретное. И они ведь не просили меня построить машину для производства наркотиков или что-то в этом роде.
Шесть с половиной миллионов долларов после уплаты налогов! Думаю, это было последнее, что окончательно убедило меня. Непосредственные (а, может быть, и основные) источники денег будут вне всяких подозрений, и поступать деньги будут от совершенно легальных организаций, и будут они столь же чисты, как и те, что вкладываются в избирательные кампании добропорядочных граждан, желающих занять выборные должности. И, как я уже сказал, у меня в голове уже начал формироваться план, так сказать, приватной операции внедрения — просто на всякий случай.
Мне понадобилось семнадцать месяцев, чтобы построить мою модель-прототип и добиться ее удовлетворительной работы. Чтобы удовлетворить моих патронов, потребовался еще месяц, но в конце концов я получил от них «добро» на строительство полномасштабной установки. Первая модель потребовала семнадцати месяцев непрерывной работы. В университете мне полагался годовой отпуск, который я и взял на весь следующий учебный год, иначе постройка и отладка этой модели заняла бы у меня вдвое больше времени.
Мои патроны остались довольны; я бы даже сказал, они были в восторге. В связи с этим я счел возможным взять в университете еще один годовой отпуск — без содержания. С моей стороны это была не такая уж большая жертва, потому что я получил свои первые премиальные за эту работу. Мне было необходимо освободиться от своих университетских обязанностей. Даже при очень напряженном графике работы — шестнадцать-семнадцать часов в день, шесть-семь дней в неделю — мне понадобился целый год, чтобы перейти от прототипа-макета к полномасштабной действующей установке. Трудности были, в основном, технического, а не теоретического характера. Самой большой проблемой стала энергетика. Чтобы отодрать пару мировых линий от общего потока времени и пролезть в получившуюся дыру, требуется прорва энергии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
