– Тебя побили? Петька с Ленкой? Где ты так? – посыпались на него вопросы.
Достойно выдержав паузу, подогревая интерес, Савка медленно произнес:
– Не-а, сам упал.
– Расскажи! Да врет он! Бинокля жалко! – слышалось со всех сторон.
– Ладно. Сичас отдышуся, – проронил Савка и, глубоко вздохнув, начал рассказывать и придумывать подробности. Об этой его склонности к фантазированию все знали, но всегда слушали с интересом. – Ну, значить, дело было так. Петька посадил Ленку на раму …сипеда и яны поехали за деревню, за погост, у клеверища. Я, хаваючыся, за ими. – Речь у Савки была основана на его личном диалекте. Дети в школе изучали русский, белорусский и немецкий языки, но в общении между собой говорили не «по-городскому», а использовали образный местный фольклор, который трудно было вписать в языковую классификацию. – Але Петька мяне засек и пагразиў кулаком. Я спустиўся к возеру и далей низом, – иногда вставляя русские слова, повествовал Савка, – потом зашел на кладбище и залез на дерево. Усе было добра бачна.
Савка замолчал, не зная, как продолжать дальше.
– Дальше что было? – напирали на него.
– А ничога цикавага… Яны пачали цалавацца…
– И все! – выпалил кто-то.
– Не, не все, – Савка опять вздохнул. – Потым яны цалавалися лежачы и Петька пачаў задирать юбку Ленцы… Далей, что было, не помню. Сук абламиўся и я паляцеў униз.
– Упрекнув Савку в разбитом бинокле, его сверстники вместе с пострадавшим быстро нашли другое увлечение.
В то лето Савке не везло. Спустя несколько дней, перелезая через частокол, он зацепился штанами и завис на нем, поранив при этом ягодицу. Рану в больнице зашили. Несколько дней, пока не сняли швы, он не мог играть со всеми наравне и очень страдал от этого. На издёвки и насмешки он мужественно не реагировал. Но этих бед для него оказалось недостаточно. Восстановив свои физические кондиции, Савка вновь стал энергичен и неудержим… Он нашел где-то несколько патронов, покрытых зеленым налетом. Очистил их, и металл заблестел, как новенький. За деревней среди валунов Савка придумал класть патрон на камень, потом бить другим камнем, пока патрон не выстреливал. Это было опасное увлечение и неизвестно чем бы оно закончилось, но вмешался случай. Савка попросил ударить камнем по патрону Илью. Его сверстник поднял булыжник над головой, а затем точно направил его вниз на патрон, лежащий на другом камне. В это мгновение Савке показалось, что патрон лежит не так и он решил быстро его поправить, но не успел. Удар пришелся по пальцу. Опять лечение в сельской больнице. Игры с патронами были прекращены.
Взаимоотношения мальчишеского и девчоночьего деревенских племен заслуживают отдельного описания. Дети, то, что они разных полов, начинают ощущать с момента осознания себя, как личности, с появления ощущения собственного «Я». Это мое убеждение основано на личных впечатлениях детства. Девочки не могли тягаться в силе ловкости, иногда дерзости с мальчишками, но старались не отставать от них. Бедовых девочек, таких, как Савка среди мальчишек, было – раз, два и обчелся. Но они были. Одну из них звали Анюта. Она быстро переключилась от кукол, детской посуды и всевозможных цветных лоскутков к общению с ватагой мальчишек. При игре в футбол она поначалу подавала мячи, вылетавшие за пределы поля, затем ей было доверено периодически, когда никто из мальчишек не хотел быть вратарем, стоять в воротах. Она пробовала даже играть в лапту. Но у нее была привычка подсматривать за купанием мальчишек, изучая их анатомические отличия от девочек.
Савка в заброшенном старом когда-то панском саду, в то время колхозном, периодически проверял созревание яблок. Не отставали от него и другие. Колхозный бригадир на проделки ребятни смотрел сквозь пальцы, и угощаться яблоками разрешал. Запрещено было ломать ветки и заготавливать яблоки впрок, унося домой. Как то Савка залез на большую старую ветвистую яблоню. В народе этот сорт называют «коробковкой». Мимо пролетала большая стая ворон, которой захотелось сесть именно на эту яблоню и несколько соседних. Савка затаился, решив поймать одну из птиц. Когда на него начали падать белые вороньи послания, он не выдержал и стал кричать, пытаясь вспугнуть ворон, но только усугубил положение: вороны взлетев дали по нему целый залп. Савка отряхнулся, затем сам по-вороньи, сидя на суку, справил нужду. В это время у одного из сельчан гостил родственник, мальчик лет одиннадцати-двенадцати. Свое умение говорить по-русски он подчерчивал, выделяя букву «ч». Вместо «што», он произносил чё, вместо «чево» или «чаго», говорил «чего». Над произношением отдельных мальчишек открыто насмехался. Он никому не нравился и даже внушал отвращение. Его терпели потому, что он знал то, что не знали сельские дети. Особенно интересны были его пересказы фильмов, шедших в городских кинотеатрах. Случившееся с Савкой его впечатлило, а последний акт просто ошеломил. Он тут же залез на яблоню с низко нависавшими ветвями, снял штаны и уселся на изгиб сука. Его примеру последовали еще двое мальчишек. Гулявшая неподалеку Анюта такого зрелища пропустить не могла. Волосы у нее были золотистого цвета, небесно-голубые глаза казались бездонными и стреляли задорными искорками, улыбка завораживала. Подрагивающие ресницы, тоненькие брови, аккуратный носик, раскрасневшиеся щечки, россыпи ромашек, отраженные облака в ручье создавали, как казалось Илье, удивительную чувственную гармонию. Она никогда не обижалась на выпады мальчишек в свой адрес, но Илья чувствовал себя неловко, если ее обижали, так как эта девочка ему очень нравилась, может быть, это было первое ощущение любви. Ребятни в саду уже не было. Все убежали купаться. Илья бросился за ними.
– Спортсмены-подводники приехали! – первое, что услышал он, догнав на озере своих товарищей.
Спортсмены аквалангисты
В те годы каждое лето на озеро Белое приезжала команда спортсменов-аквалангистов, чтобы провести очередной чемпионат области по ориентированию под водой. Для местной ребятни это был праздник. Большинство детей прежде никогда не видело экипировки ныряльщиков. Им в диковинку были акваланги с баллонами, эластичные гидрокостюмы, которые они одевали поверх теплых шерстяных кюлот и курток на молниях. С ластами, масками и дыхательными трубками некоторые мальчишки были знакомы, так как этот спортивный инвентарь начал продаваться в специализированных секциях магазинов. Мало кто тогда слышал о знаменитом французском океанографе Жаке Кусто, разработавшем ранцевый аппарат для дыхания человека под водой, названный аквалангом от сочетания латинского слова – вода и английского – легкое. В акваланге можно было погружаться на глубину сорока метров. Спортсмены с удовольствием общались с ребятней, показывая свое снаряжение, даже давали его потрогать. Судьи, сидя в резиновой надувной лодке, расставляли на дистанции соревнования буйки. Аквалангисты должны были под водой найти места их расположения в определенной последовательности. Победителем объявлялся тот, кто быстрее других проходил дистанцию.
– Дядь, а можно мне поплавать с вашей маской и трубкой! – попросил Илья, подойдя к одному из участников соревнований. Спортсмен, убедившись, что мальчишки хорошо держатся на воде, ныряют и плавают несколькими способами, показал, как надеть маску и зафиксировать дыхательную трубку зубами, и, напутствуя, сказал:
– Далеко не заплывать!
Савка выпросил у кого-то ласты, но они оказались ему великоваты. На помощь пришла девушка-спортсменка и помогла надеть ему другие размером поменьше. Когда соревнования закончились, были подведены итоги и награждены победители. Ну, а мальчишки по очереди, не спеша уступать друг другу снаряжение, плавали на мелководье, наблюдая через стекло маски за мельканием рыб и миром подводных растений. Когда снова подошла очередь Ильи, он поплыл в сторону тростников, где было много кувшинок. И тут ему вспомнился рассказ одного участника войны, партизана. База отряда располагалась где-то далеко в лесу за деревней. Однажды партизанам пришлось уходить от преследовавших их гитлеровцев. Прикрывали отход несколько автоматчиков и один пулеметчик по имени Афанасий. В живых из прикрытия остался только Афанасий. Как же пулеметчику удалось выжить? Преследователи предвкушали удачу, загнав его на берег лесного зараставшего осокой и мхом озера. Зеленое сплетение растений покрывало кромку озера. Местами оно выдерживало вес человека, но в нем было много водяных окон. Когда Афанасий вбегал на этот зыбкий ковер, он сорвал рукой несколько стеблей тростника. Через десяток другой шагов он провалился в одно из окон и скрылся под растительным настилом. Свиста пуль он уже больше не слышал. В воде Афанасий торопливо надломил и сунул в рот несколько тростинок, запрокинул голову, правой рукой зафиксировал себя под нависшим плавающим слоем мха, а левой осторожно приподнял зажатый во рту пучок и проткнул им плавающий над ним настил. Дунул, потянул в себя воздух – в рот пошла вода. Оставив самую толстую и длинную тростинку, повторил попытку – и понял, что появился шанс на спасение. До его ушей долетали редкие автоматные очереди, немецкая брань и собачий лай.
