Афанасий после войны еще долгое время был во здравии и проживал в одной из соседних деревень.
Илья вернулся к берегу. Савка предложил ему поменяться экипировкой:
– Илья, давай теперь я поплаваю с маской и трубкой, а ты бери ласты.
– Хорошо, – согласился Илья и начал примерять ласты.
Когда все наплавались и устало угомонились, спортсмены разожгли костер и сварили уху из пойманной рыбы. Ее хватило всем – и спортсменам и болельщикам.
Майские жуки
Деревенские мальчишки, разделившись на две команды, азартно играли в лапту на своем излюбленном месте за деревенскими огородами. Представители атакующей команды по очереди били по куску округлого черного пористого каучука самодельной битой в виде ольховой палки со снятой корой, стараясь послать его возможно дальше, затем стремительно бегали на территорию противника за очками. Те, которые защищались, пытались поймать каучуковый мяч и засалить соперника. Потом ватаги менялись местами. Опять били по мячу, бегали, ловили летящий каучук, бросали его в соперников. Так продолжалось до тех пор, пока во мраке еще можно было видеть летящий игровой снаряд. Никто не чувствовал усталости. Азарт задействовал все скрытые резервы организма. Зато потом уже при звездах, разойдясь по домам, и выпив по стакану парного молока, участники баталий засыпали мгновенно, едва коснувшись головой подушки.
В те дни, когда команды соперников не могли укомплектоваться, Илья оставался дома. Шли последние дни мая. Вечера были безоблачными и теплыми. Подсвеченные мягким серебристым светом луны над лужайками и садами летали майские жуки. На этот случай у Ильи был самодельный марлевый сачок, которым он ловил насекомых. Обычно к нему подключались друзья, проживавшие по соседству братья Селивеевы – старший Коля и младший Саша.
Жуки представлялись довольно флегматичными насекомыми. Они легко ловились, не кусались, а только щекотливо перебирали своими ножками, когда их зажимали в кулаке. Спичечный коробок с майским жуком легко превращался в телефонную трубку: в нем также что-то трещало, щелкало, скреблось.
В один из дней к Илье зашли Савка с Мишкой и похвастались, что заработали двадцать копеек.
Илья загорелся любопытством и спросил:
– И кто это вам заплатил?
Савка охотно пояснил на своем уникальном диалекте:
– Дербенев, аграном наш. Значыть, пайшли мы учора с Мишкай на рыбалку, а насустрач ён и кажа: «Ребята хотите заработать?» Ну, я пытаю: «А што за работа?» Объяснил, што нада сабрать крылышки майских жуков. За стакан дае рубль.
Тут подключился Мишка:
– Мы собирали целый день, но наполнили только половину чашки.
– Ну, мы рашыли праверить агранома, как задарма не работать, – перебил Мишку Савка. – Аддали усё, што назбирали а ён даў двугривенны.
– Дербенев сказал, что нам самим можно все собранное сдавать в аптеку. Там заплатят больше, – добавил Мишка.
У деревенских мальчишек в то послевоенное время карманных денег было мало, и двадцать копеек казались большой суммой. А что говорить о рубле? Ажиотаж предпринимательства охватил всю деревенскую молодую поросль мужского пола и даже некоторых девчонок. С утра до обеда мальчишки трясли вначале садовые деревья и усердно лишали жуков летательных приспособлений. Когда садовые жуки заканчивались, старатели переходили на кустарники и трясли молодые березки, ольху, клены, липы и прочие лиственные породы. Жуки осыпались градом и тут же подвергались экзекуции. Вскоре лет насекомых пошел на убыль и затем вовсе прекратился. В один из дней ребятишки всей артелью отправились в аптеку, находившуюся в поселке Островские. Когда ребятня предъявила в аптеке все собранное, естественно рассчитывая на получение вознаграждения, изумлению женщины, принимавшей у населения лекарственные травы и корни, не было предела. Чтобы как то успокоить расстроенных мальчишек, она объяснила на словах и показала образцы растений, которые можно сдавать и получать за это неплохую плату.
Обратную дорогу все шли молча. С агрономом не здоровались все лето.
Заготовители
Часть 1 (лекарственные травы)
Деревенские мальчишки и девчонки традиционно помогали своим родителям в ведении домашнего хозяйства. Школьники по мере возраста иногда на два, три или четыре часа привлекались к работам в колхозе, чаще в период посевной и уборочной компаний. Кроме того в начале лета у детей была двухнедельная практика на пришкольном участке. Это было естественно и само собой разумеющимся. Ученикам никто и ничего не платил, поэтому во время летник каникул они изыскивали способы заработать какие-нибудь копейки для своих уже никому не подотчетных нужд. Получив шутливый жизненный урок на майских жуках, ребятня приступила к обсуждению других вариантов заработка. С этой целью они навестили аптеку. Женщина, которая занималась заготовкой лекарственных растений, с помощью наглядных пособий объяснила ребятишкам, какие травы можно заготавливать. Илью заинтересовал один из плакатов, на котором были изображены колосья ржи с черными выростами на них. Под рисунком было крупными буквами написано «применение спорыньи в медицине», а еще ниже несколько колонок мелкого непонятного текста о пользе того, что было показано на рисунке. Когда Илье случалось идти вдоль ржаного поля, он видел множество колосьев с этими черными продолговатыми наростами, но не предполагал, что они используются в медицине. Все с интересом рассматривали плакаты, висящие на стенах. Ромашка аптечная, зверобой, чистотел, аир болотный, тысячелистник, одуванчик, крапива двудомная… гласили надписи. Лекарственные травы нужно было сдавать после их полного высушивания в тени. Ребятня внимательно изучила ценник с указанием веса сданного растения и суммы выплаты на руки.
– Я буду збирать рамашку! – послышался голос Савки Наусова.
– А я зверобой, – подтвердил свой выбор Мишка Калинкин.
Братья Николай и Саша Селивеевы никак не могли определиться с выбором, но, в конце концов, решили, что будут заготавливать все, что попадется.
Иван Семушкин, любитель ловли озерных раков, намеревался добывать корни аира.
Илья остановил свой выбор на спорынье.
Возвратившись в родное село, все участники аптечного похода решительно принялись за дело в соответствии с избранной трудовой специализацией. Савка в течение дня нарвал целый мешок ромашки и начал ее просушку на чердаке. На следующий день подключился к Илье. Братья Селивеевы кропотливо изыскивали разные травы, которые запомнили на инструктаже в аптеке. Семушкин совмещал два дела сразу: таскал раков за усы из их нор и добывал корни аира. Илья прохаживался вдоль бескрайнего поля ржи и аккуратно вылущивал из колосьев спорынью. Эта работа оказалась не из простых занятий. В конце недели ребятишки явились в аптеку. Спорынья у Ильи и Савки была принята, и они получили по нескольку медных монет. К огорчению Савки ромашку, собранную им, забраковали, а это был целый мешок. Она внешне походила не требуемое растение, но на изломе не имела характерной приметы – внутренней полости. У Мишки Калинкина стебли зверобоя были четырехгранные, а не двухгранные, листья не просвечивали на свет, то есть это был обычный, а не продырявленный зверобой. Братьям Селивеевым сказали, что их сборы годятся только на сено. За корни аира к Ивану Семушкину претензий не было, и он не скрывал своей радости, когда ему отсчитали вознаграждение.
Обратная дорога домой прошла в обсуждениях. Ребята поняли, что сбор лекарственных растений – нелегкая работа, требует много времени, что они по-настоящему не знают трав, что таким путем они не заработают – ни на фонарик, ни на перочинный нож, а уж тем более не на велосипед, а ведь каждый о чем-то мечтал.
Часть 2. (потребкооперация и лозовая кора)
Иногда лето казалось Илье сбежавшим от дедушки и бабушки сказочным колобком, который катился по проселочной дороге и улыбался во всю ширину своей округлости от чувства вольности и безграничной свободы. В другой раз лето представлялось сизарем, парящим в синеве неба под облаками. А как проникновенны тихие летние вечера, когда летают стрижи, касаясь на мгновение зеркальной глади озерной воды, и тут же взмывают вверх. Эта пора года многолика и прекрасна в своих воплощениях. Даже во время грозы захватывало дух от энергетики происходящего. Щедрые солнечные полдни были наполнены приятными ароматами подсыхающей на покосах травы, цветущих медоносов и парного молока, которое несли в подойниках к своим домам сельские женщины. Буренки с полегчавшим выменем и отяжелевшими от сочной зелени лугов животами вольготно возлежали в тени кустарников, лениво отмахиваясь хвостами от назойливых мух и слепней. Пастухи-очередники, скрепя сердце, отбывали свою повинность, завидуя восторженной воле ребятни. Лето заставляло трудиться, но этот труд оплачивался сторицей. Если у неугомонных детишек синели губы, зубы, язык и кончики пальцев, это была не болезнь, а знак того, что в лесу созрела черника. Сусеки и закрома избавлялись от последних следов сырости и тления, готовясь принять свежие годовые припасы пропитания.
