Чувствуя, как в нем закипает гнев, Фергюссон сказал:
— Я не только пытаюсь, я делаю. Я не предаюсь пустым мечтам, как ты. Я — человек, который принимает решение и выполняет его.
Он направился к сейфу.
— Его зовут Хоппи. Он будет здесь сегодня утром, попозже. Ты видел, как ловко он манипулирует своими электронными руками; они чудо современной техники.
— Видел, — сказал Стюарт.
— И тебе это неприятно?
Стюарт ответил, яростно жестикулируя:
— Это неестественно…
Фергюссон пристально посмотрел на него:
— Послушай, не вздумай передразнивать парнишку. Если я только поймаю на этом тебя или любого, кто у меня работает…
— Ладно, — проворчал Стюарт.
— Тебе скучно, — сказал Фергюссон, — и это плохо, потому что ты не выкладываешься полностью. Ты расслабляешься в рабочее время. Если бы ты вкалывал как следует, у тебя не было бы времени опираться на щетку и подшучивать над бедными больными людьми, идущими к доктору. Я запрещаю тебе торчать перед магазином. Если я тебя на этом поймаю, ты отсюда вылетишь.
— О господи, да как же мне приходить и уходить? Перво–наперво, как я попаду в магазин? Через стену?
— Ты можешь приходить и уходить, — решил Фергюссон, — но ты не должен слоняться без дела.
Пристально глядя в спину хозяина, Стюарт Макконти вяло протестовал:
— Испугался… как же…
Однако Фергюссон не обращал на своего продавца никакого внимания — он начал включать телевизоры и рекламу, готовясь к новому дню.
2
Обычно по утрам, часов около одиннадцати, фокомелус Хоппи Харрингтон подъезжал к зданию «Модерн ТВ». Он проскальзывал в магазин, останавливал свою электронную коляску у прилавка и, если Джим Фергюссон находился поблизости, спрашивал у него разрешения спуститься вниз: понаблюдать за работой двух телемастеров. Однако, если Фергюссона не было на месте, Хоппи, немного помедлив, уезжал, зная, что продавцы не разрешат ему спуститься; они только посмеивались и уклончиво отвечали на его вопросы. Фокомелус не возражал. Или, насколько мог судить Стюарт Макконти, не показывал виду, что возражает.
На самом деле, осознал Стюарт, он не понимает Хоппи. Хоппи — с его острым лицом, ясными глазами и быстрой нервной речью, которая часто прерывалась заиканием. Стюарт не понимал Хоппи психологически. Почему фокомелус так хотел ремонтировать телевизоры? Что особенного было в этой работе? Посмотреть на фока, когда он околачивался вокруг, так ремонт телевизоров был самой волнующей профессией на свете. На самом деле эта работа была тяжелой, грязной и низкооплачиваемой. Но Хоппи решительно настроился стать телемастером, и сейчас он своего добился, потому что Фергюссон тоже решительно настроился поступить правильно по отношению ко всем угнетенным меньшинствам мира. Фергюссон состоял членом Американского союза гражданских свобод, Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения и Лиги помощи инвалидам. Последняя, насколько знал Стюарт, представляла собой не что иное, как общество международного масштаба, созданное, чтобы способствовать подбору посильной работы для всех пострадавших от ошибок современной науки и медицины, в том числе и для множества жертв катастрофы Блутгельда 1972 года.
А как теперь буду выглядеть я? — спрашивал себя Стюарт, сидя наверху в офисе и просматривая свой журнал учета продаж. Я имею в виду, думал он, если фок будет работать здесь… это практически сделает меня радиационным уродом, как будто я не цветной, а просто получил радиационный ожог первой степени. Думая об этом, он помрачнел.
Давным–давно, представил он себе, все жители Земли были белыми, а потом, скажем десять тысяч лет назад, какой–то сукин сын взорвал в верхних слоях атмосферы бомбу, и некоторые из нас получили радиационный ожог, и он стал постоянным, изменил наши гены. И вот мы такие, какие есть.
Пришел второй продавец, Джек Лайтхейзер, присел у стола наискосок от Стюарта и закурил сигару «Корина».
— Я слышал, Джим нанял этого парнишку в коляске, — сказал он, — знаешь, почему он так поступил? Для рекламы. Все газеты Сан–Франциско напишут о нем. Любит Джим видеть свое имя в газетах. Если вдуматься — это умно. Первый розничный торговец Западного побережья, который нанял фока.
Стюарт только хмыкнул.
— Джим себя идеализирует, — продолжал Лайтхейзер, — он не просто торговец, он — современный римлянин, граждански мыслящая личность. Конечно, он образованный человек, получил степень магистра в Стэнфорде…
— Теперь это никому не нужно, — сказал Стюарт. Он сам получил магистерскую степень в Калифорнийском университете в тысяча девятьсот семьдесят пятом, а посмотрите, где он сейчас?
— Когда он получал диплом, — настаивал Джек, — это еще имело значение. Ведь он заканчивал в тысяча девятьсот сорок седьмом, он был в списке ветеранов, участвовавших в войне.
Внизу, у входа в «Модерн ТВ», появилась коляска, в центре которой, перед приборной панелью, виднелась тонкая фигура.
— Вот паразит, — охнул Стюарт.
Лайтхейзер посмотрел на него:
— Он перестанет быть паразитом, когда приступит к работе. У парнишки почти совсем нет тела, одни мозги, и неплохие. И честолюбие у него есть. Господи, да все, чего он хочет, — уйти из школы и начать работать. Уважаю таких.
Они наблюдали за Хоппи — как он катил к лестнице, ведущей в отдел ремонта.
— Парни внизу уже знают? — спросил Стюарт.
— Конечно. Джим сказал им еще вчера. Они отнеслись философски; ты же знаешь ремонтников — поворчали, но это ничего не значит, они ворчат по любому поводу.
Услышав голоса продавцов, Хоппи быстро взглянул вверх. Его тонкое, бледное лицо бросало им вызов, глаза сверкали.
— Эй, мистер Фергюссон на месте?
— Нет, — сказал Стюарт.
— Мистер Фергюссон нанял меня.
— Да, — сказал Стюарт.
Ни он, ни Лайтхейзер не двинулись с места; они оставались сидеть у стола, глядя вниз на фока.
— Могу я спуститься вниз? — спросил Хоппи.
Лайтхейзер пожал плечами.
— Пойду выпью кофе, — сказал Стюарт, вставая. — Поглядывай тут за залом, ладно?
— Конечно, — ответил Лайтхейзер, кивнув, и продолжал курить сигару.
Когда Стюарт проходил через зал, фок был там; он еще не начал трудный спуск по лестнице, ведущей в подвальный этаж.
— Привидение тысяча девятьсот семьдесят второго года, — сказал Стюарт, проходя мимо.
Фок покраснел и сказал, заикаясь:
— Я родился в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом, у меня нет ничего общего с тем взрывом.
И пока Стюарт шел через зал к выходу, фок продолжал кричать ему вслед:
— Это порошок… талидомид… Об этом знают все…
Ничего не отвечая, Стюарт направился к кофейне.
Фокомелусу было трудно спускаться в коляске по лестнице в подвал, где работали у своих верстаков телемастера, но через некоторое время он приноровился, крепко сжимая перила механическими экстензорами, которыми правительство США заботливо снабдило его. На самом деле экстензоры были не так уж хороши. Их изготовили годы назад, и они не только частично износились, но и устарели, о чем Хоппи, изучавший литературу по теме, хорошо знал. Теоретически правительство было обязано заменить коляску на более современную модель, акт Ремингтона четко оговаривал это. Хоппи уже обращался к старшему сенатору от штата Калифорния Альфу М. Партланду, но ответа пока не получил. Но Хоппи был терпелив. Много раз он писал конгрессменам США по самым разным поводам, и часто ответы представляли собой отписки, приходили с опозданием или не приходили вовсе.
Однако в этом случае закон был на стороне Хоппи Харрингтона. Заставить власть имущих дать ему то, на что он имел право, являлось только вопросом времени. Здесь он был непреклонен — терпелив и непреклонен. Они обязаны помочь ему, хотят они того или нет. Так учил его отец, владелец овечьего ранчо в долине Сонома, — всегда требовать то, на что имеешь право.
Он услышал звуки: телемастера работали. Хоппи помедлил, открыл дверь и оказался лицом к лицу с двумя мужчинами, сидящими у длинного верстака, по которому были раскиданы в беспорядке инструменты и тестеры, приспособления и телевизоры в различных стадиях разборки. Мастера заметили его.
— Послушай, — сразу же сказал один из них, ошеломив Хоппи. — На ручной труд смотрят свысока. Почему бы тебе не заняться чем–нибудь умственным, вернуться в школу и получить аттестат?
Он повернулся к Хоппи, выжидательно глядя на него.
Нет, думал Хоппи, я хочу работать руками…
— Ты бы мог стать ученым, — сказал другой мастер, не отрываясь от работы; он проверял цепь вольтметром.
— Как Блутгельд, — сказал Хоппи.
Мастера одобрительно засмеялись.
— Мистер Фергюссон говорил, что вы дадите мне какую–нибудь работу, — сказал Хоппи. — Какой–нибудь несложный блок для начала, ладно?
