Поезд мерным постукиванием колес убаюкивает пассажиров. Все расстелили на своих полках постельное белье, готовясь ко сну. Едва забрезжил рассвет, Маша посмотрела в окно. Поезд остановился. На станции продавали фрукты, воду, горячую картошку, упакованную в пластиковые пакеты, сладости, пирожки. Маша купила горячую картошку и разбудила Елизавету Петровну:
– Елизавета Петровна! Поешьте пока картошечка горячая
– Спасибо, Машенька!
Они сели за столик поели, выпили горячего чаю с лимоном
– Куда же вы едете?, – вежливо поинтересовался попутчик
– В Москву, – ответила Маша
– Живете там?
– Сестра там живет. Хотим посмотреть праздничный парад.
– Приятно на вас смотреть, – улыбнулся сосед по купе. – Редко увидишь такие взаимоотношения между свекровью и невесткой.
Поезд приближался к Москве. Маша подняла сиденье нижней полки, достала чемодан. Немного тяжеловат, – подумала она, но ничего. – Выйдем, возьмем такси и доедем без проблем. Когда они вышли и подходили к метро, Елизавета Петровна вдруг неожиданно сказала: «Знаешь, я вспомнила шахту. В Германии нас заставляли под землей работать. Под землю людей спускали в громадной клети. Так вот эта клеть двигалась по шахтному стволу на канатах. И иногда эти канаты лопались, клеть падала, а люди проваливались в глубокую яму и разбивались! Жуткое зрелище! Вид эскалатора в метро вызвал в памяти Елизаветы Петровны тяжелые воспоминания. Держитесь за поручни, – сказала Маша и прошла с чемоданом вперед. Неожиданно эскалатор остановился. Оглянувшись, Маша увидела лежащую навзничь на эскалаторе Елизавету Петровну. Что случилось?, – подумала Маша: закружилась голова, инсульт, инфаркт? Маша помогла ей подняться. Было ясно, что память о тех страшных годах до сих пор не покидает ее. Те страшные года искалечили ее душу, здоровье, жизнь. На следующий день Москва праздновала День Победы. Москва была заполнена цветами, шарами, воины, убеленные сединами гордо шествовали по городу, дети дарили им подарки, звучали повсюду военные песни. Вечернее небо было озарено разноцветными огнями фейерверков. Белая звезда разрывалась серебряными кометами и золотистыми мерцающими звездами. Как любит Елизавета Петровна этот праздник! Ведь она выжила и кто лучше ее знает цену жизни. Она стоит одиноко и скромно в толпе празднующих людей. Ведь у нее нет орденов, не положены ей никакие привилегии, не вписывается она в категорию героев. Она не в обиде, она привыкла…
Верность
Леонид был евреем, и хоть многие считают, что евреи не воевали, возьму на себя смелость уверить вас, что это не так. Леонид в годы Великой Отечественной войны храбро сражался и был ранен в голову, к счастью контузия не отразилась на его дальнейшей жизни: после войны он работал, водил автомобиль, выделенный ему государством как инвалиду, и женился.
Однако молодая жена оказалась ветреной и ненадежной. После ночных гулянок, она возвращалась домой под утро, не испытывая при этом угрызений совести, и совершенно не заморачиваясь думами о том, что испытывает ее муж. Разумеется, что Леониду, как человеку надежному и честному, трудно было смириться с таким положением вещей, и он от этого очень страдал.
Леонид проживал вместе с родителями и братом Михаилом. Часто своими переживаниями он делился со своим старшим братом:
Не знаю, что делать, – сокрушался он. При этом лицо его выражало неуверенность и безнадежность. – Сколько раз просил ее одуматься…, но все бесполезно. Михаил знал, что Леонид не хотел разводиться, он мечтал создать дружную крепкую семью и пытался сделать для этого все возможное, но жене Леонида такое понятие, как верность, было непонятно и чуждо. Что ты терпишь, – возмущался его брат. – Неужели ты не видишь, что потаскуха она!
Однажды, в очередной раз, жена Леонида не пришла на ночь домой, и когда рано утром наконец-то раздался стук в дверь, брат не выдержав закричал;" До каких пор это будет продолжаться! – Убирайся, и чтобы ноги твоей здесь больше не было.»
Леонид, открыв дверь, с грустью и осуждением смотрел на женщину, а затем отчетливо произнес:" Все кончено. Я больше не хочу и не могу жить с тобой.»
Он захлопнул двери, не впустив ее в квартиру, а она поняла, что наступил конец их отношений.
С тех пор в этом доме жена никогда не появлялась.
Леонид работал на одном предприятии с Бетей. Увидев эту скромную девушку, он влюбился в нее сразу и навсегда. Она была полной противоположностью его первой жене. Девушка была из бедной семьи и работала секретарем машинисткой.
Леня, восхищенный умом и красотой Бети, предложил ей встречаться, и когда она согласилась, он сразу же огорошил ее признанием в любви, а через несколько дней предложил:" Выходи за меня замуж!» Бетя улыбалась и было заметно, что она и сама влюблена в Леонида. Родители Леонида и его многочисленные родственники встретили девушку приветливо, все сели за накрытый стол и Леня сказал:" Я женюсь на этой прелестной девушке, прошу ее уважать, и я никому никогда не позволю о ней говорить плохо.» Что ты, сынок, – встрепенулась его мать. – Бетя не будет моей невесткой, она будет моей дочерью.
Вскоре молодые поженились, у них родилась малышка, и они въехав в новую квартиру, были очень счастливы.
Быстро пролетели годы, выросла их дочка, а их здоровье порой стало пошаливать.
Однажды, печатая на машинке, Бетя почувствовала, что буквы расплываются у нее перед глазами, она пыталась встать, но от головокружения чуть не упала. У Бети был обнаружен диабет, требующий немедленного лечения, к тому же у нее стало резко падать зрение. Леонид делал все возможное, чтобы спасти глаза любимой женщине, возил ее даже в глазную клинику Федорова, но Бетя видела все хуже и хуже. И когда она попала на обследование в немецкую клинику, врач вынес неутешительный вердикт: слишком поздно, погасло глазное дно, помочь невозможно.
Бетя полностью ослепла.
И тогда Леонид стал сам убирать в квартире, измерять глюкометром уровень сахара в ее крови, сам готовил и ходил в магазин за продуктами. Он был большой и сильный, а она, такая маленькая и худенькая восьмидесятилетняя старушка со сморщенными руками, но для него она была все той же маленькой девочкой Бетей, которую он узнал много лет назад. Он купал ее, а потом, как пушинку, приносил ее на своих руках в комнату, и заваривая ароматный чай спрашивал:" Тебе не холодно?» После чего заботливо укрывал ее. И было очевидно, что они нужны друг другу такими, какие есть.
Но беда не приходит одна, через некоторое время заболел и Леонид. Все чаще он уходил в свою комнату, стараясь прилечь. Сильно болит поясница, – жаловался он жене. Однажды, он совсем не смог подняться, слишком сильны были боли. Дочка вызвала скорую помощь и Леонида увезли в больницу.
Врачи сообщили Леониду, что у него рак кишечника и ему необходима операция. Узнав свой диагноз, Леонид совсем пал духом и загрустил. Леня, у многих рак, – пыталась успокоить его Бетя, многим делают операции и они живут, она приводила ему примеры вылечившихся от рака людей, но он, как будто не слышал ее слов. На его глазах были слезы, он не хотел умирать, знал, что нужен, очень нужен Бете, и в тоже время чувствовал, что послевоенные раны, обнаруженный диабет и слабое сердце, не дадут ему шансов выдержать такую серьезную операцию.
Нет, Бетя, отсюда я уже не выйду. – Я беспокоюсь о тебе, ведь ты зависимый человек.
Все будет хорошо, – пыталась успокоить его Бетя. – Не волнуйся, я завтра приду.
Однако утром палата была пуста. Мама, – сказала расстроенная дочь, папу увезли на операцию.
Как же так – заволновалась Бетя. – Почему же нам не сказали, мы не успела даже попрощаться… – Резко ухудчшилось его самочувствие, – ответила дочка. Слезы застилали ее глаза, но сейчас, она была рада, что мать не видит этого.
Когда Леонида привезли после операции в палату, он спал. Так и не дождавшись, пока он проснется, поздним вечером, родственники покинули клинику. На следующее утро он тоже не проснулся, не проснулся он ни через день, ни через два, ни через неделю. Леонид лежал, опутанный всевозможными трубками и проводами, его жизнь поддерживал аппарат искусственной вентиляции легких.
Дочь и зять каждый день приводили Бетю в больницу, она сидела возле его кровати, и пытаясь разбудить его звала:" Леня, Леня, Леня проснись! Она держала его за руку, и звала его все громче и громче, но он не слышал ее и молчал. На ощупь она чувствовала, что ноги и руки его опухли, она массировала их, надеясь на чудо, но он не просыпался. Он умирал, а она отказывалась идти домой и не верила в неизбежное.
Утром следующего дня Леонида не стало.
