Я уже упомянул, что сэр Томас Росситер носил большую шляпу, нависавшую до бровей. Войдя в дом, он снял ее, и я сразу заметил одну особенность. Его лоб, от природы высокий и казавшийся еще больше от залысин, находился в непрестанном движении. Какая-то нервная слабость держала мускулы в постоянном спазме, и это иногда вызывало странное подергивание, которое я раньше никогда не встречал. Это стало особенно заметно, когда мы вошли в кабинет. Он повернулся к нам, и я увидел неподвижный взгляд его серых глаз, смотревших из-под дергающихся бровей.
- Мне очень жаль, - сказал он, - что здесь нет леди Росситер, она была бы вам так рада. Кстати, Чарльз, Эвелина сказала тебе, когда вернется?
- Она собиралась остаться в городе еще на несколько дней, - отозвался лорд Линчмер. - Знаете, у женщин накапливается столько дел, стоит им провести какое-то время за городом. А у моей сестры в Лондоне столько друзей.
- Ну, что ж, она вольна решать сама, не хочу вмешиваться в ее планы. Но я буду рад, если она вернется поскорее. Без нее здесь очень одиноко.
- Именно этого я и боялся, вот почему и заехал. Мой юный друг, доктор Гамильтон, разделяет ваше увлечение. Вот я и подумал, что вам будет приятно побеседовать с ним, поэтому и взял его с собой.
- Я веду весьма уединенную жизнь, доктор Гамильтон, и не очень жалую незнакомых, - молвил хозяин. - Иногда мне приходит в голову, что мои нервы начинают сдавать. Путешествия, которые я совершал в молодости, охотясь за жуками, нередко заводили меня в места, где свирепствовала малярия и другие болезни. Но такой собрат-коллекционер, как вы, всегда желанный гость в моем доме, и я буду рад показать вам свою коллекцию. Не хвастаясь, скажу, что это лучшая коллекция в Европе.
Без сомнения, так оно и было. В огромном дубовом шкафу с неглубокими выдвижными ящиками хранились тщательно классифицированные жуки со всего света: черные, коричневые, синие, зеленые, пестрые. Время от времени лорд Росситер протягивал руку и из бесчисленных насекомых, нанизанных на иголки, извлекал какой-нибудь редкий экземпляр. Осторожно держа его, как реликвию, он описывал особенности жука и те обстоятельства, при которых тот попал в коллекцию. По-видимому, ему не часто доводилось иметь дело с прилежными слушателями, и он все говорил и говорил, пока не спустились сумерки и удар гонга не оповестил, что пора одеваться к обеду. За все время лорд Линчмер не проронил ни слова. Он стоял рядом с шурином, и я видел, как он бросает на своего родственника странные вопросительные взгляды. Лицо его выражало сильное возбуждение. Мне показалось, что я читаю в его взгляде одобрение, симпатию и ожидание. Я мог с уверенностью утверждать, что лорд Линчмер чего-то ждал и боялся, но чего именно, догадаться не мог.
Вечер прошел тихо и очень приятно, и я бы чувствовал себя вполне свободно, если бы не эта постоянная напряженность лорда Линчмера. Что касается нашего хозяина, я убедился, что при близком знакомстве это был очень приятный человек. Он часто с любовью говорил о своей жене и о маленьком сыне, которого недавно отдали в частную школу. Без них дом стал совсем не тот, пожаловался он. Если бы не его научные занятия, он просто не знал бы, как жить дальше. После обеда мы некоторое время курили в бильярдной и наконец пораньше отправились спать.
Именно тогда у меня впервые вспыхнуло подозрение, что лорд Линчмер немного не в своем уме. Когда хозяин удалился, он последовал за мной в мою комнату.
- Доктор, - быстро зашептал он, - вы должны немедленно пойти со мной. Эту ночь вы проведете в моей спальне.
- Что вы имеете в виду?
- Я предпочел бы не объяснять. Но это входит в круг ваших обязанностей. Моя комната неподалеку от вашей, и вы можете вернуться к себе прежде, чем слуга придет будить вас.
- Но зачем все это?
- Если вам обязательно нужна причина, извольте: я боюсь оставаться один.
Все это весьма напоминало признаки безумия, но веский аргумент в виде двадцати фунтов стерлингов способен побороть многие возражения. Я последовал за ним в комнату.
- Однако здесь только односпальная кровать, - заметил я.
- В ней и будет спать один из нас.
- А второй?
- Второй должен сторожить.
- Но объясните: чего ради? Можно подумать, на вас собираются нападать.
- Не исключено, что именно это я и думаю.
- Но в таком случае, почему бы не запереть дверь?
- Может быть, я хочу, чтобы на меня напали.
Все больше и больше это напоминало поведение сумасшедшего. Но мне не оставалось ничего другого, как подчиниться. Пожав плечами, я уселся в кресло рядом с погасшим камином.
- Значит, мне придется сторожить? - уныло спросил я.
- Мы будем дежурить по очереди. Вы сторожите до двух, а я - все остальное время.
- Хорошо.
- Тогда разбудите меня в два.
- Непременно.
- Не смыкайте глаз ни на минуту и, если услышите что-нибудь, немедленно будите. Немедленно - слышите?
- Можете на меня положиться.
Я пытался говорить так же серьезно, как и он.
- Только, ради Бога, не усните, - напомнил он и, сняв только куртку, улегся, укрывшись одеялом.
Это было довольно тоскливое бдение, и мне становилось еще печальнее, когда я размышлял о всей нелепости этой ситуации. Предположим, у лорда Линчмера есть причина подозревать какую-то опасность в доме сэра Росситера. Тогда почему бы не запереться на замок, защитив себя таким простым способом? Ответ, что он, возможно, и сам желает, чтобы на него напали, звучит просто нелепо. Как можно хотеть, чтобы на тебя напали? Да и кому придет в голову нападать на него? Совершенно ясно, что лорд Линчмер страдал какой-то манией, а в результате всей этой глупой истории я должен не спать всю ночь. И, однако, как ни абсурдно казалось все это, я решил в точности выполнить все указания, пока находился в его распоряжении. Поэтому я устроился возле потухшего камина и стал слушать громкое тиканье часов где-то в коридоре внизу. Они громко били каждые четверть часа. Казалось, мое бдение будет длиться вечно. В доме стояла глубокая тишина, нарушаемая только тиканьем часов. На столике у моего локтя горела маленькая лампа, отбрасывая круг света на мой стул, но в углах комнаты было темно. Лорд Линчмер мирно посапывал на своей кровати. Я завидовал его спокойному сну. То и дело мои веки смыкались, но каждый раз чувство долга приходило на помощь.
Я тер глаза и щипал себя с твердой решимостью довести это нелепое бдение до конца.
Мне это удалось. Внизу часы пробили два, и я положил руку на плечо спящего. Он мгновенно проснулся и сел. Лицо его было встревожено.
- Что-нибудь услышали?
- Нет, сэр. Просто сейчас два часа.
- Очень хорошо. Я посторожу, можете ложиться спать.
Я залез под одеяло - как и он, не раздеваясь, - и мгновенно уснул. Последнее, что я видел, - это круг от лампы, освещавший маленькую сгорбленную фигуру лорда Линчмера и его напряженное, встревоженное лицо.
Не знаю, сколько времени спал. Проснулся я оттого, что кто-то резко дернул меня за рукав. Было темно, но по запаху горячего масла я понял, что лампу только что погасили.
- Скорее! Скорее! - зашептал лорд Линчмер прямо мне в ухо.
Я спрыгнул с кровати; он все еще тянул меня за руку.
- Быстрее сюда! - прошептал он, увлекая меня в угол. - Тише! Слушайте!
В тишине ночи я услышал, как кто-то крадется по коридору. После каждого шага идущий останавливался. Иногда в течение минуты наступала тишина, затем вновь раздавался шорох и скрип половиц. Мой компаньон весь дрожал от возбуждения. Его рука, все еще сжимавшая мой рукав, тряслась, как ветка на ветру.
- Кто это? - прошептал я.
- Это он!
- Сэр Томас?
- Да.
- Что же он хочет?
- Тише! Не двигайтесь, пока я не скажу!
Я услышал, как кто-то пытается открыть дверь. Раздался слабый скрип, и я увидел тонкую полоску света. Видимо, лампа горела где-то далеко внизу, в коридоре, но этого было достаточно, чтобы из темной комнаты различить то, что происходило снаружи. Дверь медленно открывалась, и полоска света становилась все шире и шире. Я увидел темную фигуру мужчины. Он сидел на корточках, напоминая большого уродливого карлика. Наконец дверь открылась настежь, и посередине отчетливо вырисовалась эта зловещая фигура. Вдруг человек резко выпрямился - казалось, в комнату впрыгнул тигр - и... Бух! Бух! Бух! - последовало три страшных удара чем-то тяжелым по кровати.
Я был так потрясен увиденным, что замер на месте и пришел в себя только от крика лорда Линчмера, звавшего на помощь.
Через распахнутую дверь падал свет, и я мог хорошо видеть происходящее.
Маленький лорд Линчмер изо всех сил вцепился в горло своему шурину. Он храбро повис на нем, напоминая игрушечного бультерьера, сражающегося с поджарой борзой. Высокая сухопарая фигура металась по комнате, стараясь сбросить своего противника, но тот вцепился крепко, хотя громкие испуганные вопли показывали, что силы были слишком неравны. Я бросился на помощь, и вдвоем нам удалось повалить сэра Томаса на землю, хотя он и ухитрился укусить меня в плечо. Несмотря на мою молодость, вес и силу, мы долго отчаянно боролись, прежде чем совладали с ним. Нам удалось скрутить ему руки поясом от его собственного халата. Я держал его за ноги, а лорд Линчмер пытался зажечь лампу. В это время послышался шум; в комнату вбежали дворецкий и два лакея, разбуженные нашими криками. С их помощью мы справились с пленником, и теперь он лежал на полу с пеной на губах, свирепо глядя на нас. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: перед нами опасный маньяк, а тяжелый молоток, лежавший на кровати, ясно указывал, как страшны были его намерения.
