— Так вот в чем дело! — произнес подполковник, как показалось Владимиру, с сомнением. Потом обратился к нему:
— Как ваше имя, юноша, и как долго вы живете в этом лучшем из миров?
— Семнадцать, ваше высокоблагородие, а имя мое Владимир, — ответил юнкер, почему-то смутившись.
— Садитесь, господа, — предложил Чернов, опускаясь в кресло. — Так вот, Владимир Никифорович, мне понятно ваше желание плавать вместе с братом, но, предупреждаю, это будет не увеселительная прогулка по Черному морю. На нашем корабле будет установлена лучшая в мире (я уверен в этом) аппаратура для наведения орудий, и мы должны обязательно пустить ее в дело. Ну и сами понимаете, что если ты в кого-то стреляешь, то этот кто-то стреляет в тебя. И хотя у турок нет наших аппаратов, зато орудия на их броненосцах раза в два мощнее наших, и уж если такой снаряд ударит в небронированный пароход!… Подумайте хорошенько над вашим решением.
Володя почти справился со своим смущением, ему удалось даже поднять глаза на подполковника и сказать:
— Ваше высокоблагородие, это еще лучше… если бой… постараюсь быть полезным.
— Ну, если постараетесь, тогда согласен, — вдруг добродушно рассмеялся Чернов, — какие шаги я должен предпринять, чтобы вас зачислили в экипаж?
— Напишите, пожалуйста, записку начальнику юнкерской школы капитану 1-го ранга Христофорову…
Чернов подошел к письменному столу и, вырвав из большого блокнота лист бумаги, крупным понятным почерком написал: «Капитану 1-го ранга Христофорову. Ваше высокоблагородие! Не откажите в любезности направить юнкера 2-го класса Яковлева на вооружаемый пароход «Веста» для прохождения практического плавания.
При сем остаюсь вашего высокоблагородия покорным слугой, начальник артиллерийской части парохода «Веста», подполковник морской артиллерии Чернов.»
— Ну вот, — сказал он, вручая письмо Владимиру, — теперь экипаж «Весты» увеличился уже до четырех человек, включая командира.
Глава вторая. Подполковник Чернов
2 мая в шесть часов вечера Чернов и братья Яковлевы стояли на причале, ожидая прибытия «Весты». Никто из них никогда не видел этого парохода: в Николаев «Веста» не заходила.
Весь предыдущий день Андрей Яковлев провел с подполковником в штабе и артиллерийском управлении: они хотели знать, какие и в каком количестве орудия нм выделят для «Весты». Обещали пять 6-дюймовых мортир, 11 двухствольных скорострельных орудий системы Энгстрема и предложили взять сколько угодно 9-фунтовых пушек.
Теперь они вместе с Володей, который давно уже в нетерпении слонялся по причалу, смотрели вниз по реке, откуда должна была прийти «Веста». Наконец показался высокий рангоут парусника, идущего под машиной вверх по течению. Чернов вынул из футляра бинокль.
— Это «Веста», — торжественно объявил он и протянул бинокль Андрею. Тот, прежде чем посмотреть на приближающийся корабль, стал с восхищением рассматривать прибор. Таких вещей он раньше не видел — бинокль был из странного серебристого металла, большой, но чудесно легкий.
— Это алюминий, — пояснил подполковник, — перед отъездом в магазине Воткеля соблазнился, стоило это удовольствие пятьдесят пять рублей, но бинокль чудесный.
Яковлев поднес его к глазам, настроил и понял, что бинокль действительно замечательный. «Веста» была ясно видна на фоне яркого предвечернего неба. На ней еще лежала печать хрупкой прелести парусного судна — две высокие, слегка наклоненные назад мачты, корпус правильных и изящных пропорций. Острый, устремленный вперед форштевень резал речную воду, далеко выдавался бушприт. Между мачтами поднималась высокая, но тонкая и изящная труба.
Через полчаса пароход подошел к пристани и пришвартовался.
— Ну-с, молодые люди, — пригласил Чернов, — прошу на наш корабль.
Они поднялись по трапу на борт и потом на мостик, где и нашли «штатского» капитана, как называл его про себя Владимир. Чернов представился, капитан предложил пройти в каюту и принять судовые документы. Но Чернова больше всего интересовало, передали ли капитану в правлении РОПИТа чертежи корабля, о чем он телеграфировал. Чертежи были готовы, подполковник с нетерпением принял их и развернул. Надписи на чертежах были сделаны по-английски, но Чернова это не затруднило — он знал язык.
— Прекрасно, — сказал он Андрею, — сейчас вчерне осмотрим корабль, за ночь я набросаю проект его перевооружения, завтра приступим к работе. Вы, господин прапорщик, назначаетесь главным исполнителем проекта, юнкер — вам в помощь и пусть вникает в артиллерийское дело. Господин капитан, вы уполномочены правлением произвести расчет с командой?
— Полностью, подполковник, и, если вы пожелаете, она может завтра же утром покинуть судно.
— Объявите всем, что они свободны, а машинную команду, окажите любезность, пригласите на палубу. Всех, кроме старшего механика, — я знаю, что на этот пост уже назначен офицер.
Когда механики, машинисты, кочегары собрались на баке, подполковник предложил им добровольно остаться на корабле, предупредив, что вскоре «Веста» станет военным крейсером.
— Ваше высокоблагородие, а нас в матросы не запишут? — спросил с сомнением один из кочегаров.
— Нет, вы останетесь вольнонаемной командой, а жалованье, кстати, удвоится. И, кроме того, будете иметь возможность послужить отечеству — поможете бить турок.
Больше вопросов не было, и вся машинная команда согласилась остаться на корабле.
Чернов и Яковлевы уже собирались начать осмотр «Весты», когда к ним подошел коренастый крепкий мужчина средних лет.
— Разрешите представиться, господин подполковник, штурман этого корабля, Васильев, — сказал ох хриплым басом. — Позвольте спросить, укомплектована ли будущая команда штурманом?
— Насколько я знаю, нет, — ответил Чернов, — а почему это вас интересует?
— Потому что, если есть вакантная должность, то я хотел бы предложить свои услуги. Привык, знаете ли, к «Весте» — с первого дня на ней.
— Этот вопрос я решать не уполномочен, — отвечал Чернов, — но командир корабля, капитан-лейтенант Баранов, должен шестого июня с военной командой выехать из Петербурга. Я доложу о вашем желании и, надеюсь, он пойдет вам навстречу. Опытный штурман, знакомый с Черным морем, нам необходим, все наши офицеры — балтийцы, и ваши знания и опыт будут очень полезны. Скажите адрес, я вам тотчас сообщу о решении командира.
— Постоянно я живу в Одессе, а здесь намерен остановиться в гостинице «Лондонская».
— Прекрасно, будем соседями, господин Васильев, — с с этими словами Чернов, раскланявшись со штурманом, приступил к осмотру корабля. Сначала он отправился на бак и осмотрел палубу между брашпилем и центральной надстройкой, на которой помещался ходовой мостик.
— Вот место для погонной батареи, сюда поставим две мортиры, — решил он. Потом, сопровождаемый прапорщиком и юнкером, прошел на ют и подверг такому же осмотру пространство палубы за бизань-мачтой.
— Места для установки трех мортир достаточно, — удовлетворенно заметил Чернов, — вот и ретирадная батарея!
— Позвольте узнать, Константин Давыдович, — почтительно спросил Андрей, — почему вы ретирадную батарею делаете мощнее погонной? Мы тем самым, простите великодушно, как бы заранее обрекаем «Весту» на отступление.
— Вы совершенно правы, Андреи Никифорович, — несколько снисходительно, как бы удивляясь, что собеседник не понимает очевидных вещей, ответил подполковник. — За кем мы можем гнаться? Только за каким-нибудь «купцом» или безбронным пароходом — чтобы остановить их или даже пустить ко дну и одной мортиры хватит. А если мы будем бороться с броненосцем, то, пользуясь преимуществом в скорости, начнем маневрировать, подставлять пушкам врага корму и палить в него издалека. Я глубоко верю, что с помощью аппарата Давыдова нам удастся поразить его палубу. Я бы здесь четыре мортиры поставил, жаль, места нет.
— Но лейтенант Макаров на «Константине» считает, что на артиллерию полагаться не стоит и что только мины дадут возможность победить броненосцы, — робко осмелился высказаться Владимир и замолк, когда Чернов повернулся к нему.
— Макаров делает свое дело, — несколько резко возразил подполковник, — а мы, артиллеристы, должны делать свое и теми средствами, которые у нас есть в данный момент. 6-дюймовый калибр, конечно, не 9-11-дюймовый на броненосце, но аппарат Давыдова, — верьте мне, я участвую в его испытаниях с самого начала, — даст нам возможность залпом выпалить из всех трех мортир так, что все бомбы упадут разом и почти в одно и то же место. Тут никакой броненосец не устоит. Вспомните, что случилось на Дунае.
— Вы имеете в виду взрыв «Люфти-Джелиля»?
— Да. Конечно, он по сравнению с морским броненосцем что-то вроде банки из-под сардинок, но все снаряды отскакивали от его бортов, как орехи от стены. Его капитан, наверняка турок, англичанин бы так не поступил, до того уверовал в свою неуязвимость, что стал на якорь в зоне огня наших батарей! И вот, 29 апреля бомба, брошенная из обычной 6-дюймовой, «собачки», шелестя взобралась на небо и стала опускаться ему на палубу. Через несколько мгновений страшный взрыв разметал по реке обломки монитора, из всей команды спасли только одного матроса!
