— И слушать не хочу! Не сегодня-завтра у несчастной псины начнется осложнение и она будет страдать, а меня до конца дней будут мучить угрызения совести. Так что не упрямься, неси питомца подруги в кабинет: — Кен усмехнулся. — Такой уж у меня, несчастного, характер: я защищаю от человека братьев его меньших.
— Расскажи это кому-нибудь другому. То, что ты называешь «защитой», расходится с моим представлением об этом понятии. Не спорю, возможно, ты неплохой ветеринар, не сомневаюсь, что ты окажешь собаке квалифицированную помощь. Не хочу обидеть тебя, но собачка стоит очень дорого и…
— Ну, это не мои проблемы. Твоя подруга выбрала дрянного ветеринара, который не способен сделать собаке элементарную профилактику. И все это за хорошие деньги, которые она им платит. Будь собака твоей, ты наверняка поступила бы так же.
— Что?! — Эбигейл задохнулась от возмущения и выхватила из его рук собачку.
— Что слышала, — спокойно ответил Кен.
— Ну да, конечно, я просто отвыкла от твоей манеры разговаривать. — Она поджала губы. — И все же выслушай меня. Я жду ребенка.
Эбигейл произнесла последнюю фразу скороговоркой, опасаясь, что Кен снова перебьет ее. И тут же замолчала, испугавшись внезапно вырвавшегося у нее признания. Она до последней секунды не знала, сумеет ли произнести эти слова. Бессильно откинувшись на спинку сиденья, Эбигейл закрыла лицо руками.
— Ты беременна? — растерянно спросил Кен, не веря собственным ушам.
Новость ошеломила его своей невероятностью. Кого-кого, но Эбигейл Ричардсон, эту холодную высокомерную светскую красотку, трудно было представить матерью вообще и матерью-одиночкой в частности. Эбигейл исполнилось двадцать восемь лет, и она принадлежала к одному из самых богатых и влиятельных семейств не только в городе, но и во всей провинции Британская Колумбия. Жизненный опыт и солидный счет в банке вполне позволяли ей избежать известных неприятностей и ликвидировать нежелательные последствия любого опрометчивого поступка.
Если Эбигейл сохранила ребенка, значит, таков ее выбор. Может быть, ей захотелось пооригинальничать, снова привлечь к себе внимание репортеров светской хроники. Кто их, женщин, разберет. Кен пожал плечами. Он уже готов был сострить на этот счет, но тут ему в голову пришла сумасшедшая мысль, от которой кровь застыла в жилах. — Не хочешь ли ты сказать… — с трудом промолвил он, уставившись на Эбигейл, — не хочешь ли ты сказать, что беременна от меня?
Эбигейл еле заметно кивнула, не убирая рук от лица, и сердце Кена упало.
— Так это мой ребенок? — Подобная мысль не укладывалась у него в голове. — Мой?! Говори!
— Тише! Не ори, я вовсе не хочу, чтобы вся округа…
— Но этого не может быть!
— Напротив, в этом нет никаких сомнений, и мы оба виноваты в том, что произошло. — Эбигейл опустила руки и теперь сидела с каменным выражением лица.
Кену казалось, что он спит и видит дурной сон.
— Ты… ты уверена? — растерянно спросил он, надеясь, что вот-вот проснется. — Я хочу сказать, ты уже была у врача?
— Конечно, была! Иначе зачем бы я приехала в это захолустье? С благотворительной целью?
Кен от волнения не заметил, с каким сарказмом Эбигейл произнесла последнюю фразу.
— Но почему ты думаешь, что отец ребенка именно я? Этого не может быть. Я всегда пользуюсь презервативами. Всегда. Нет, ты наверняка забеременела от кого-то другого. Подумай хорошенько и вспомни!
Эбигейл окинула его взглядом, исполненным ледяного презрения.
— Что ты несешь! Если бы у меня была бы хоть малейшая возможность назвать отцом ребенка кого-нибудь другого, неужели я не сделала бы этого? Кого угодно, только не тебя! — с остервенением выкрикнула она. Задремавшая было собачка встрепенулась и поддержала Эбигейл заливистым лаем. — И, потом, это ты любитель случайных связей, а не я..
Прямо-таки оскорбленная невинность, не без иронии подумал Кен, но все же решил извиниться.
— Прости, детка, я не хотел обидеть тебя. В ту ночь мне так легко и просто удалось поладить с тобой, что я подумал: не я первый и не я последний пользуюсь благосклонностью этой красотки.
Хотя его слова вновь задели Эбигейл за живое, она не могла отрицать, что в них есть доля правды.
— Я… я просто выпила лишнего в ту ночь. — Эбигейл все еще старалась сохранять достоинство.
Кен оглушительно расхохотался.
— Ну и оправдание! В первый раз слышу, чтобы подобный довод приводили: в доказательство своей нравственной чистоты. И все же я как очевидец и участник событий той незабываемой ночи хочу возразить, что ты вовсе не была такой уж пьяной. Во всяком случае, тебе удалось одеться в темноте и бежать из комнаты.
— Откуда ты можешь это знать? Ты спал как сурок!
— Неужели? — насмешливо спросил он. — А хочешь я расскажу, где ты отыскала свой лифчик и где валялась твоя правая туфля?
Эбигейл вспыхнула: так, значит, этот негодяй только притворялся спящим и в утренних сумерках тайком наблюдал, как она мечется по комнате, разыскивая свою одежду! Эбигейл понимала, что ее одурачили. Лучшая защита — нападение, вспомнила она и ринулась в атаку.
— Ты хочешь сказать, что притворялся, как последний негодяй? Но зачем тебе это было надо?
— Зачем? А разве ты хотела, чтобы я остановил тебя? Может быть, ты на это надеялась?
— О Боже! Нет, конечно! — с негодованием воскликнула Эбигейл. — Я была в ужасе от того, что натворила. Я в жизни не совершала ничего подобного!
— Правда? — Кен недоверчиво ухмыльнулся. — В таком случае, дорогая, ты чертовски умело скрываешь свою неопытность в постели.
— Да ты… ты просто… — пролепетала Эбигейл и внезапно замолчала.
Удивительно, но возмутительные слова Кена на этот раз не показались ей оскорблением, напротив, ее женскому самолюбию польстила высокая оценка мужчины, славившегося своими любовными похождениями. Ее бывший муж Том, с которым Эбигейл прожила несколько лет и недавно развелась, всегда упрекал ее в недостатке темперамента и сексуальной фантазии.
О Господи, о чем я думаю?! — ужаснулась Эбигейл, поймав себя на подобных мыслях. О Кене Уоррене в городе ходили самые невероятные слухи: он менял любовниц как перчатки, ввязывался в драки, попадал в скандальные ситуации. Именно такое поведение Кена и послужило, в сущности, причиной того, что Эбигейл решила приехать к нему и задать несколько вопросов.
Эбигейл со всей ответственностью отнеслась к своей беременности. Она не хотела избавляться от ребенка. И, когда врач задал дежурный вопрос о хронических заболеваниях, психических отклонениях и об общем состоянии здоровья отца ребенка, Эбигейл запаниковала. Она воспринимала свою беременность как чудо, как подарок судьбы, ибо ей давно поставили диагноз, звучавший словно суровый приговор: бесплодие. И вдруг она узнает, что носит под сердцем ребенка! И это — несмотря на презервативы, которыми пользовался Кен в ту ночь. К счастью, один из них оказался бракованным. Эбигейл с ужасом представляла встречу с Кеном, но ради будущего ребенка скрепя сердце решила пойти на это унижение.
