И Сьюзан не ошибалась: если бы отец Эбигейл, поддавшись на уговоры, не внес в свое завещание пункт о том, что дом в Ричвилле перейдет к дочери лишь по достижении ею тридцатилетнего возраста, мачеха давно бы уже переехала из роскошных городских апартаментов в сельское захолустье. Эбигейл сразу бы указала Сьюзан ее место, не позволив больше мачехе разыгрывать из себя светскую львицу.
На любые упреки в жестокости у Эбигейл был готов ответ: «В свое время эта женщина просто выжила меня из родного дома, я, словно сирота, жила в школе-интернате, поэтому я всего лишь плачу по долгам».
И действительно, идея поместить девочку в закрытое учебное заведение, расположенное вдали от дома, принадлежала мачехе. Отец однажды позвал Эбигейл к себе в кабинет и сказал:
— Сьюзан говорит, что я и твоя мать вели себя как очень недальновидные и эгоистичные люди, когда принимали решение о твоем обучении в школе Ричвилла. Сьюзан лучше разбирается в вопросах воспитания, чем я. Рано или поздно ты ее поймешь и скажешь ей спасибо. На следующий день девочку отправили в один из дорогих частных пансионов Ванкувера. Эбигейл давно повзрослела, а «рано или поздно», обещанное отцом, так и не наступило. Более того, неискренность мачехи наглядно проявилась тогда, когда встал вопрос об обучении ее сына Майкла. Сьюзан даже не заикнулась, что мальчика надо отдать в закрытое учебное заведение, и он конечно же остался дома. И, лишь перейдя в школу высшей ступени, Майкл год провел в Ванкувере. Как только он получил водительские права, мать сразу же купила ему дорогой «бентли», хотя парню оставалось учиться еще целый год вдали от дома, причем старшеклассники его учебного заведения имели право наведываться домой лишь раз в месяц на два дня. Так когда же Майкл собирался гонять на своем новеньком автомобиле? Впрочем, несмотря на избалованность и заносчивость Майкла, Эбигейл искренне любила его. И иногда ей казалось, что брат в глубине души питает к ней дружеские чувства, хотя Сьюзан делала все от нее зависящее, чтобы поссорить сына и падчерицу, не дать возникнуть между ними симпатии.
С некоторых пор Эбигейл перестала принимать близко к сердцу открытую неприязнь мачехи, доходившей порой до оскорблений. Она объясняла это беременностью, во многом изменившей ее взгляд на мир. Однако скорее всего причина нынешней уравновешенности Эбигейл крылась в том, что теперь она очень редко, наездами, бывала в отчем доме. Исключение составляли лишь праздники Рождества, Пасхи и День благодарения, которые традиционно принято проводить в кругу семьи. В завещании покойного Кристофера Ричардсона содержался пункт о том, что его «дорогая семья» должна непременно соблюдать этот обычай.
Эбигейл всегда опровергала слухи, будто ее отец был не в своем уме, когда составлял завещание. Втайне же она придерживалась мнения, что отец выпил по крайней мере бутылку коньяку и был в стельку пьян, когда вменял своему адвокату в обязанность выдавать дочери ежемесячно содержание лишь после получения подтверждения от его драгоценной Сьюзан, что Эбигейл безукоризненно выполняет «долг перед семьей».
Сьюзан в последнее время делала вид, что забывает послать адвокату разрешение на выдачу денег падчерице. Прежде, чтобы уладить эту проблему, мачехе достаточно было позвонить в адвокатскую контору. Но вот уже два месяца Эбигейл не получала ни цента из тех денег, которые оставил ей отец. Она решила, что если по приезде в Ванкувер вновь не обнаружит этих денег на своем счету, то устроит грандиозный скандал. Хватит с нее и того, что бывший муженек сумел хитростью завладеть ее приданым. Эбигейл дала себе слово, что не будет сидеть сложа руки, если ее вздумают снова обобрать до нитки.
Она никак не могла понять, почему ее отец составил столь странное завещание. Зачем эти нелепые условия? Иногда Эбигейл казалось, что отец сделал это ради ее благополучия, опасаясь, что Том доберется до наследственного имущества жены. Однако, с другой стороны, Кристофер Ричардсон прекрасно относился к зятю. В сущности, это он настоял на браке Эбигейл с Томом.
Пройдя в кухню, Эбигейл открыла холодильник и на минуту задумалась. Чаю и сандвича с маринованным огурцом ей расхотелось. А вот клубника со взбитыми сливками и сок, пожалуй, то, что надо, решила Эбигейл.
Эбигейл проснулась от истерических воплей.
— Стерва! Дешевая шлюха! Я не позволю!..
В первое мгновение Эбигейл подумала, что забыла выключить телевизор. Но, открыв глаза, она увидела перед собой разъяренную Сьюзан. Мачеха набросилась на нее и, задыхаясь от гнева, попыталась стянуть с кровати.
— А ну вставай! Вставай немедленно!
— Сьюзан, сейчас же прекрати…
— Вставай! — не унималась мачеха. — И убирайся отсюда!
— Пусти меня! Пусти же… — Эбигейл отбивалась как могла.
Сьюзан в припадке ярости начала сбрасывать подушки и одеяло на пол, топча их ногами.
— Убирайся! — визжала она. — Вон из моего дома!
Сначала Эбигейл решила, что Сьюзан пьяна. Однако, как ни была порочна мачеха, пристрастия к алкоголю за ней никогда не замечалось. Она просто взбесилась, сокрушенно подумала Эбигейл.
— Мама! Перестань!
Майкл сзади набросился на Сьюзан, вовремя перехватив ее руки: мачеха уже занесла кулаки над Эбигейл. Та инстинктивно сжалась, забившись в угол кровати и подтянув колени к подбородку, чтобы защитить живот.
Эбигейл спросонья еще плохо соображала, однако понимала, что произошло нечто экстраординарное. За все годы их непримиримой вражды мачеха впервые вела себя подобным образом. Эбигейл зажмурилась, заметив, с какой лютой ненавистью смотрит на нее Сьюзан. Постепенно смысл происходящего начал доходить до нее. По всей видимости, она каким-то чудом пронюхала, что я беременна, догадалась Эбигейл.
— Как ты могла опозорить Майкла и меня! — брызжа слюной, кричала Сьюзан.
Ее лицо побагровело, глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Майкл с трудом удерживал беснующуюся мать.
— Как нам людям в глаза смотреть после всего, что ты натворила! Ты спала с этим мерзавцем, с этим грязным ублюдком! С этим оборванцем! С этим индейским отродьем!
У Эбигейл упало сердце. Такого она никак не ожидала. То, что мачеха проведала о ее беременности, — не так уж страшно. Но, оказывается, Сьюзан стало известно, кто отец будущего ребенка! Это была катастрофа.
Кровь отхлынула от лица Эбигейл. Откуда Сьюзан обо всем узнала? — в отчаянии спрашивала она себя. Впрочем, о чем тут гадать? Ответ вполне очевиден. Негодяй Кен Уоррен не из тех мужчин, которые скрывают свои победы над женщинами. Его самолюбию конечно же льстило, что он переспал с самой Эбигейл Ричардсон, и этот подонок наверняка раструбил о своем триумфе всему городу.
