Чем больше я узнавал, тем сильнее росло мое любопытство. Я хотел понять, почему советские врачи не видели разницы между умственной и физической недееспособностью. Как им хватало духу приговаривать малышей с легкими физическими недостатками к жизни в аду? В одной из бесед Алан сказал, что из моей истории могла бы получиться замечательная книга. Эта идея захватила меня. Ты должен написать ее, предложил я Алану. А все остальные — Сэра, Вика и я — внесут свою лепту. Мир должен узнать мою историю.
Живя в Америке, я довольно много читал о России. Недавно мне поручили сделать на уроке истории доклад о свержении царя, приходе к власти Ленина, а затем захвате ее Сталиным. Это помогло и мне самому лучше понять систему, которая пыталась меня уничтожить.
История начинается с того времени, когда мне было четыре года. Более ранние воспоминания у меня смутные, как, наверное, у любого четырехлетнего ребенка. Сидя взаперти, в полном одиночестве, я понятия не имел о том урагане, что поднимали вокруг меня люди, пытавшиеся меня освободить. Его кульминацией стал отклик мамы на мои крики о помощи.
Работая над книгой, Алан еще раз побывал в Москве и побеседовал с людьми, которые знали меня. Он также использовал дневники, фотографии, видеоматериалы, официальные документы. Я помогал ему, делясь своими воспоминаниями, которые стали отчетливее лет с шести.
Все то, чему я был свидетелем в “местах заключения”, передано так, как виделось мне. Остальное рассказано двумя очень дорогими мне людьми — молодой русской женщиной Викой, посвятившей моему спасению много месяцев своей жизни, и Сэрой, которая не успокоилась, пока не вызволила меня из лап смертоносной системы.
Бетлехем, штат Пенсильвания
Сентябрь 2008 года
1
Ноябрь — декабрь 1994 года
Приоткрытая дверь
— Можно мне игрушку? Пожалуйста?
Ванин вопрос остался без ответа. В комнате было много малышей, однако ни один из них не шевелился. Воспитательница Настя бесшумно сновала между ними и протирала мебель мокрой тряпкой. Ваня, не отрывая глаз, следил за каждым ее движением. Однако Настя ни разу не повернулась к нему. Теперь она шла к креслу-качалке, которое никогда не качалось и в котором неподвижно лежала крошечная Валерия. У девочки были открыты глаза, но она ничего не видела. Настя тоже ее будто не замечала. Она не посмотрела в ее сторону, не коснулась ее, не сказала ей ни слова, словно та ничем не отличалась от деревянных игрушек на полке. Но вот тряпка слегка задела ее ножку — Валерия дернулась, и на ее личике появилось испуганное выражение.
Ваня ждал, что Настя оглянется, когда закончит вытирать пыль. Напрасная надежда — она направилась к манежу, в котором слепой Толя безуспешно искал игрушки, которых там не было. Заметив, что дети грызут перила, Настя шикнула на них.
Она наклонилась протереть ходунки Игоря, на которых он не мог передвигаться, так как они были намертво прикреплены к манежу. Игорь выгнул спину и стал биться головкой о манежную решетку, желая, как понимал Ваня, привлечь к себе внимание Насти. Ничего не вышло.
Во второй раз попросить игрушку Ваня не посмел. Мало ли что ей взбредет в голову. В начале дежурства она обычно была сердитой, но молчаливой, но после перекура срывалась, кричала, а то и вовсе распускала руки. Ваня своими глазами видел, как однажды она не переложила, а спихнула Игоря с пеленального столика в манеж, — синяк у него на голове потом не проходил еще долго.
Ваня посмотрел на своего друга Андрея, сидевшего напротив него за маленьким столиком, и испугался. Тот с бессмысленным выражением лица безостановочно раскачивался вперед-назад, как это делают малыши в ходунках. Подобное могло продолжаться целый день, а Ване так хотелось поговорить с другом — больше было не с кем. Надо срочно что-то предпринять. Ждать, когда Настя обернется, бесполезно. Тем более что она стояла в другом углу комнаты и складывала детскую одежду.
— Пожалуйста, Настя, дай нам игрушки, — проговорил Ваня ей в спину.
Спина напряженно замерла. Ваня приготовился выслушать гневную тираду. Затаив дыхание, он смотрел, как она медленно поворачивается, потом делает пару шагов к шкафу с игрушками и снимает с верхней полки ободранную матрешку. Ваня едва сдерживал радость, когда Настя несла ему игрушку.
— На! И поделись с Андреем.
Настя швырнула деревянную матрешку на стол между мальчиками. Андрей перестал раскачиваться, но выражение его лица не изменилось.
Ваня сразу обнаружил, что нескольких маленьких матрешек внутри большой не хватает, другие побиты, однако заполучить хоть какую-то игрушку — пусть даже сломанную — все же лучше, чем ничего. Он не спеша расставил матрешек в ряд по росту перед Андреем. Затем вновь спрятал их в большую матрешку. Эту процедуру он повторил несколько раз, но Андрей никак не реагировал на его старания.
— Давай, Андрей. Теперь твоя очередь, — шепотом, но настойчиво произнес Ваня.
Андрей продолжал смотреть прямо перед собой. Однако Ваня не собирался отступать:
— Я покачу к тебе одну матрешку, а ты ее поймаешь.
Матрешка покатилась по столу, стукнулась об Андрея и упала на пол, но Андрей даже не пошевелился.
Ваня испугался, как бы Настя не услышала шум, но, к счастью, она была полностью поглощена сортировкой колготок.
— Андрей, надо просто протянуть руку. Давай еще раз.
Он подержал матрешку перед лицом друга, и Андрей, чуть повернув голову, пустыми глазами уставился на деревянную игрушку.
— Так-то лучше. Давай еще раз.
И снова Андрей даже не шелохнулся, чтобы поймать матрешку и позволил ей скатиться со стола на пол. Но на этот раз Настя услышала стук.
— Опять игрушки на пол кидаете? Не умеете играть, ничего не получите.
Она сердито подобрала рассыпавшихся матрешек. Ваня в ужасе смотрел, как она убирает их обратно на верхнюю полку. Затем уселась за свой стол и начала заполнять какие-то бумаги.
Ваня опустил глаза на опустевший стол. Потом перевел взгляд на Андрея, который смотрел в сторону и снова раскачивался на стуле. В манеже Игорь все так же ритмично бился головой о прутья решетки. В промежутках между ударами до Вани доносилось тихое мяуканье маленькой Валерии.
Взгляд Вани остановился на батарее под окном. Он улыбнулся, подивившись ее приземистой форме, вспомнив шероховатую поверхность металла и исходившее от нее умиротворяющее тепло. Ему захотелось слезть со стула и прикоснуться к батарее, однако ползать по комнате ему разрешала только одна воспитательница — его любимая Валентина Андреевна, которую он называл Андреевночкой. А Настя, если увидит, что он слезает со стула, заверещит как резаная.
Ваня вспомнил одно прекрасное утро, когда дверь распахнулась и в группу вошел дяденька с чемоданчиком. Он объявил, что будет чинить батарею. Ваня сразу спросил его, кто он такой, и тот позволил ему сидеть рядом и смотреть, как он работает. Я водопроводчик, объяснил дяденька, и открыл чемоданчик, в котором лежали инструменты.
Мальчик ахнул — за все пять лет своей жизни он еще ни разу не видел таких интересных вещей. Водопроводчику понравился любознательный парнишка, и он дал ему подержать гаечный ключ. Вытащив из чемоданчика другой ключ, он принялся отвинчивать крепившие батарею болты. Ваня следил за каждым его движением и спрашивал название каждого инструмента, повторяя их вслух, словно хотел запомнить. Водопроводчик только весело хмыкал. Он разрешил Ване подержать другой ключ. К счастью, дежурила Андреевночка, и она не возражала, чтобы Ваня посидел возле водопроводчика. Еще и сегодня, вспоминая тот прекрасный день, Ваня улыбался. Потом из трубы неожиданно потекла вода, и на полу образовалась лужа. Андреевночка побежала за тряпкой, а водопроводчик крикнул Ване, чтобы тот быстро достал ему из чемоданчика нужный ключ.
Ваня закрыл глаза и мысленно проиграл всю сцену. Только теперь водопроводчиком был он сам, а его помощником — Андрей, державший наготове ключ, который мог понадобиться. “Быстрее, Андрей, — говорил Ваня. — Давай сюда ключ. Иначе нам не удержать воду!” Андрей протягивал ему ключ, а Ваня изо всех сил затягивал гайку. Вода больше не капала, и Андреевночка насухо вытирала пол. А Ваня-водопроводчик собирал инструменты, укладывал их в блестящий металлический чемоданчик и отправлялся чинить другую батарею. Это было здорово!
