— Конечно-конечно, мистер Барнс. Мы непременно последуем вашему совету. Кстати, какой у вас чудесный спаниель! Он скулил там, в холле, когда мы проходили.
— Да, сэр, отличный пес. Настоящий шоскомский спаниель. Другого такого во всей Англии нет.
— Я сам очень люблю собак, — сказал Холмс. — Если не секрет, сколько вы за него отдали?
— Что вы, сэр! Он стоит куда больше, чем я мог бы заплатить. Мне подарил его сэр Роберт. Вот и приходится пока держать пса на привязи, а то, того и гляди, сбежит назад к хозяевам…
— Вот и у нас появляются козыри, Уотсон, — заметил Холмс, когда хозяин гостиницы ушел. — Нелегко их будет разыграть, но, думаю, в самое ближайшее время нам это удастся. Между прочим, насколько я понял, сэр Роберт все еще в Лондоне. Так что опасности получить тяжелые увечья практически нет. Почему бы нам сегодня же ночью не обследовать запретную территорию? Мне нужно проверить кое-какие догадки.
— У вас есть версия, Холмс?
— Пока ничего особенного, Уотсон, кроме того, что около недели назад здесь произошло событие, коренным образом изменившее самый уклад жизни в усадьбе. Но что за событие? Свои предположения мы можем строить лишь на основе его последствий. А они удивительно противоречивы. Однако и это нам на руку. Безнадежными как раз бывают только серенькие, не отмеченные интересными обстоятельствами случаи. Итак, попробуем подвести итоги. Брат прекращает навещать любимую, притом больную, сестру. Отдает ее любимца спаниеля. Заметьте, ее спаниеля! О чем это говорит?
— О том, что сэр Роберт ее возненавидел.
— Возможно, но есть и другая вероятность. Проанализируем ситуацию с момента их ссоры, если, конечно, таковая была. Леди почти не покидает своей комнаты, меняет привычки, показывается только в сопровождении горничной во время прогулок, не останавливается более у конюшни, чтобы проведать свою любимую лошадь, и чересчур увлекается спиртным. По-моему, все.
— Кроме истории со склепом.
— Это другая линия в наших рассуждениях. Всего их две, и, я попрошу вас не путать их. Линия А: она касается леди Беатрисы и представляется нам в весьма и весьма мрачных тонах, не правда ли?
— Честно говоря, я не совсем понимаю…
— Ладно, теперь обратимся к линии Б, которая касается сэра Роберта. Его одолевает безумное желание выиграть дерби. Он погряз в долгах, рискует в любую минуту стать банкротом, а тогда его лошади перейдут к кредиторам. Человек он смелый и отчаянный. Живет на иждивении сестры. Горничная сестры — его покорная рабыня. С этой стороны у нас все в порядке, верно?
— А склеп?
— Ах да, склеп! Предположим… понимаю, что мое предположение может показаться вам ужасным, однако это гипотеза, выдвигаемая лишь для того, чтобы быть опровергнутой… предположим, что сэр Роберт просто убил свою сестру.
— Это исключено, мой дорогой Холмс!
— Конечно, Уотсон, конечно. Сэр Роберт — человек благородного происхождения. Но ведь в семье, как говорят, не без урода. Давайте-ка поразмыслим над моим предположением. Совершив убийство, бежать он не может, пока за душой у него нет ни гроша, деньги же он получит лишь в случае победы Принца на скачках. Вот он пока и выжидает. Но сэру Роберту необходимо, во-первых, избавиться от трупа, а во-вторых, сделать отсутствие сестры незаметным для других. Иначе говоря, нужен человек, который выдавал бы себя за нее все это время до скачек. Учитывая, что горничная сестры — его доверенное лицо, осуществить последнее совсем не сложно. А труп сестры либо спрятан в старом склепе, либо сожжен, свидетельством чему может служить улика, предъявленная нам Джоном Мейсоном. Что вы на это скажете?
— Пожалуй, все это вполне вероятно, если допустить правильность вашего чудовищного предположения.
— Думаю, завтра, Уотсон, мы с вами проделаем один небольшой эксперимент, способный рассеять некоторые из наших сомнений. А пока, в оправдание нашей репутации завзятых рыболовов, давайте-ка пригласим нашего хозяина на стаканчик его же собственного вина и побеседуем с ним о промысловых достоинствах местных водоёмов. Одним словом, попробуем войти к нему в доверие. Попутно разведаем, что поговаривают относительно интересующего нас дела местные жители…
Утром Холмс «обнаружил», что мы забыли блесну, и это послужило нам оправданием, чтобы воздержаться от рыбалки. Около одиннадцати мы отправились на прогулку, предварительно испросив у Барнса разрешение взять с собой черного спаниеля.
— Вот мы и у цели, — сказал Холмс, когда мы подошли к высоким воротам парковой ограды, увенчанным геральдическими грифонами. — По словам Барнса, леди выезжает на прогулку около полудня. Экипаж замедлит ход, пока будут открывать ворота. Как только он выедет, вы, Уотсон, обратитесь к кучеру с каким-нибудь вопросом. На меня внимания не обращайте. Я встану за кустами и буду наблюдать оттуда.
Ждать пришлось недолго. Минут через пятнадцать мы увидели, как по длинной аллее к воротам быстро приближается большое открытое ландо желтого цвета, запряженное парой великолепных серых лошадей. Холмс, стоявший с собакой за кустами, присел. Я с беспечным видом помахивал тростью, оставаясь на дороге. Появился смотритель и открыл ворота.
Лошади замедлили шаг, и я успел хорошо рассмотреть ехавших в коляске. Слева сидела молодая женщина весьма вызывающей, на мой взгляд, внешности. Справа от нее расположилась особа преклонного возраста. Она была сутула, лицо и плечи покрывало множество платков и шалей, что свидетельствовало о слабом здоровье. Когда экипаж выехал за ворота, я повелительным жестом остановил кучера и спросил у него, как найти сэра Роберта.
В этот самый момент из-за кустов появился Холмс и спустил с поводка спаниеля. С радостным лаем пес бросился к коляске и вспрыгнул на ступеньку. Но неожиданно бурная радость сменилась у него неистовой яростью, и он со злостью вцепился в черную юбку.
— Поехали! Поехали! — послышался хриплый крик.
Кучер хлестнул лошадей, карета умчалась, оставив нас одних посреди дороги.
— Что ж, Уотсон, эксперимент удался, — сказал Холмс, пристегивая к поводку возбужденную собаку. — Пес принял даму за свою хозяйку, но оказалось, что это вовсе не так. Собаки не ошибаются.
— Но я слышал мужской голос! — воскликнул я.
— Совершенно верно! У нас в руках еще один козырь, Уотсон. Но от этого игра не становится менее рискованной.
У моего друга, по-видимому, не было пока других планов, и мы наконец смогли опробовать наши рыболовные снасти в ручье у мельницы, а на ужин отведать замечательной местной форели. Вечером к Холмсу вернулась жажда деятельности. И вот мы снова оказались на дороге, которая утром вывела нас к воротам парка. У ограды маячила высокая темная фигура. То был наш лондонский посетитель Джон Мейсон, шоскомский тренер.
— Добрый вечер, джентльмены, — приветствовал он нас. — Я получил вашу записку, мистер Холмс. Сэр Роберт все еще не вернулся, но, насколько я знаю, его ждут сегодня вечером.
— Склеп далеко от дома? — спросил Холмс.
— С четверть мили.
— Тогда нам нечего бояться.
— Вам-то конечно, мистер Холмс. А я надолго отлучиться не могу — как только сэр Роберт приедет, мне сразу придется отчитываться за Принца.
— Понятно. В таком случае мы с Уотсоном будем действовать сами. Вы только отведите нас в склеп.
Несмотря на непроглядную тьму безлунной ночи, Мейсон уверенно вел нас через пастбищные угодья, пока, наконец, перед нами не вырос черный силуэт древней часовни. Мы проникли в нее через дыру, на месте которой когда-то был вход, и наш проводник, спотыкаясь о валявшиеся повсюду обломки старой кладки, направился в угол здания, где оказалась лестница, ведущая в склеп. Он чиркнул спичкой, и нашим взорам открылся весьма унылый вид. Это было мрачное зловонное место. Вдоль ветхих, осыпающихся стек из грубо обтесанного камня стояло множество гробов, некоторые из них были свинцовые, другие — каменные. С одной стороны склеп завершался крестовым сводом, едва различимым в темноте над нашими головами. Холмс зажег фонарь, желтый свет которого несколько оживил эту печальную картину. Его лучи тускло отражались в металлических пластинах на гробовых крышках; многие из них были украшены грифоном с короной — геральдическим знаком этого старинного рода, представители которого привыкли расставаться с воздаваемыми им почестями лишь у врат в царство Смерти.
— Вы говорили о каких-то костях, мистер Мейсон. Укажите это место, и мы не станем вас больше задерживать.
— Вот здесь, в углу. — Тренер пересек склеп и вдруг застыл от неожиданности, когда фонарь осветил место, к которому он направлялся. — Но их здесь нет, — произнес он.
— Так я и предполагал, — усмехнулся Холмс. — Думаю, пепел от них до сих пор покоится в той самой печи, которую и раньше использовали с подобной же целью.
