1906–1908
Вечер
Снова солнце взошло, вновь поникло за лес,День прошел, и не видел я света;День да ночь, сутки прочь — и ни знака с небес,Ни привета.
И на западе снова клубятся пары,Громоздятся чудовища-тучи —Что там? зиждет миры или рушит мирыНекто дивно-Могучий?
Нет, не зиждутся там и не рушатся тамНи миры, ни дворцы, ни престолы:То свой пепел струит по земным наготамСерый вечер бесполый.
И шепчу я: в заботах о вашем грошеСвоего не сберег я червонца… —И встает Асмодей и хохочет в лучеУходящего солнца.
1907
Быстро кончен их траур: отряхнулись и встали...
I.
Быстро кончен их траур: отряхнулись и встали,Я сажуся на землю.Голова моя в пепле, на ногах нет сандалий,Молча жду я и внемлю.
Не могу я молиться у безмолвного храма,Здесь мольбы мои стынут:Еще храм их не рухнул, еще высится прямо,Но он Богом покинут.
В сердце траур тяжелый, в сердце черная дума,Те проходят, не чуя;И сижу, без сандалий, одиноко, угрюмо,Жду конца и молчу я.
II.
И когда я погибну в вашем брошенном храме,Захлебнусь в моей злобе —Пусть умру средь молчанья: не пятнайте слезамиМою память во гробе.
Семь пожаров Геенны, что прошел я при жизни,Пусть найду и в могиле,Лишь бы худшей из пыток — вашим плачем на тризнеВы меня не казнили.
Дайте гнить без помехи, глядя мыслью бессонной,Как гниете вы сами,И обглоданной пастью хохотать о бездоннойВашей муке и сраме…
1908
… И будет, когда продлятся дни, от века те же...
… И будет,Когда продлятся дни, от века те же,Все на одно лицо, вчера как завтра,Дни, просто дни без имени и цвета,С немногими отрадами, но многойЗаботою; тогда охватит СкукаИ человека, и зверей. И выйдетВ час сумерек на взморье погулятьУсталый человек — увидит море,И море не ушло; и он зевнет.И выйдет к Иордану, и увидит —Река течет, и вспять не обратилась;И он зевнет. И в высь подымет взорыНа семь Плеяд и пояс Ориона:Они все там же, там же… и зевнет.И человек, и зверь иссохнут обаВ гнетущей Скуке, тяжко и несносноИм станет бремя жизни их, и СкукаОщиплет их до плеши, обрываяИ кудри человека, и седыеУсы кота.
Тогда взойдет Тоска.Взойдет сама собой, как всходит плесеньВ гнилом дупле. Наполнит дыры, щели,Все, все, подобно нечисти в лохмотьях.И человек вернется на закатеК себе в шатер на ужин, и присядет,И обмакнет обглоданную сельдьИ корку хлеба в уксус, и охватитЕго Тоска. И снимет свой чулок,Пролипший потом, на ночь — и охватитЕго Тоска. И отхлебнет от мутнойИ тепловатой жижи — и охватитЕго Тоска. И человек и зверьУснут в своей Тоске, и будет, сонный,Стонать и ныть, тоскуя, человек,И будет выть, царапая по крыше,Блудливый кот.
Тогда настанет Голод.Великий, дивный Голод — мир о немЕще не слышал: Голод не о хлебеИ зрелищах, но Голод — о Мессии!
И поутру, едва сверкнуло солнце,Во мгле шатра с постели человекПодымется, замученный тревогой,Пресыщенный тоскою сновидений,С пустой душой; еще его ресницыОпутаны недоброй паутинойНедобрых снов, еще разбито телоОт страхов этой ночи, и в мозгуСверлит еще и вой кота, и скрежетЕго когтей; и бросится к окну,Чтоб протереть стекло, или к порогу —И, заслоня ладонью воспаленный,Алкающий спасенья, мутный взор,Уставится на тесную тропинку,Что за плетнем, или на кучу соруПеред лачугой нищенской, — и будетИскать, искать Мессию! — И проснется,Полунага под сползшим одеялом,Растрепана, с одряблым, вялым теломИ вялою душой, его жена;И, не давая жадному дитятиИссохшего сосца, насторожится,Внимая вдаль: не близится ль Мессия?Не слышно ли храпение вдалиЕго ослицы белой? — И подыметИз колыбели голову ребенок,И выглянет мышенок из норы:Не близится ль Мессия, не бренчат лиБубенчики ослицы? — И служанка,У очага поленья раздувая,Вдруг высунет испачканное сажейСвое лицо: не близится ль Мессия,Не слышно ли могучего раскатаЕго трубы…
1908
Бежать? О, нет! Привык у стада...
И сказал Амассия Амосу: Провидец, беги!..
(Амоса, VII, 12).Бежать? О, нет! Привык у стадаЯ к важной поступи вола:Мой шаг тяжел, и речь без складаИ, как секира, тяжела.
Мой пыл угас, и в сердце холод,Но не на мне за то позор:Не встретил наковальни молот,И в гниль обрушился топор…
Что ж, покорюсь Судьбе решенной,Свяжу мой скарб, стяну кушакИ прочь пойду, цены поденнойНе заработавший батрак.
И будут рощи мне подруги,И будут долы мой приют,А вас — а вас лихие вьюги,Как сгнивший мусор, разметут…
