«Только спокойно, не падай в обморок, просто сиди и думай», — уговаривал себя Сашок. Итак, что же может быть там, в запертом чужом портфеле? Вариант первый, в кино наиболее популярный: наркотики. Сашок ясно представил себе маленькие пакетики с неотличимым от толченого мела белым порошком. Второй: деньги. Миллион фунтов стерлингов розовыми пятидесятифунтовыми бумажками с красивой, величественной королевой. Почему-то этот вариант показался Сашку гораздо менее страшным. И, наконец, вариант третий: совершенно секретные документы, компрометирующие кого-нибудь невероятно всемогущего, например, одного из начальников компании РУСАЛ, или Федеральной службы безопасности, или хотя бы ЦРУ.
…В реальности, догадывался Сашок, существовало множество других вариантов, каждый из которых чреват не гламурными приключениями, а опасностью для жизни и здоровья, не говоря уже о репутации. Правда, где-то в глубине души еще теплилась надежда, что вся история окажется в итоге все же шуточкой, приколом ненормального, нестандартным приветом с родины. Но главное — надо немедленно решить, что конкретно делать дальше. Идти в полицию? Ну уж нет, сначала надо окончательно убедиться в том, что портфель подменили, иначе будешь выглядеть самым грандиозным идиотом на свете.
«Так или иначе, портфель надо открыть, — строго объявил себе Сашок, — открыть любой ценой».
Глава 2. Происшествие в женском туалете
На седьмом этаже «Сенчури билдинг», что на углу Монтроуз-роуд и Милхилл-лэйн, в кабинке женского туалета сидит несчастного вида молодой русский и громадными канцелярскими ножницами пытается вскрыть большой черный, искусственной кожи, портфель. Ножницы — малоподходящий инструмент для такой задачи, поэтому молодой человек явно нервничает, его лоб покрылся испариной, руки дрожат от натуги, а глаза лезут вон из орбит. Из-за этих нечеловеческих усилий он выглядит чуть ли не уродом, хотя в спокойном состоянии не так уж дурен: у него большие карие глаза, правильные черты лица и слегка вьющиеся светлые волосы. Разве что он несколько худоват, rather skinny, как считает его английская жена Анна-Мария. То есть, по-русски говоря, кожа и кости. («Внешность для меня не имеет значения», — шепотом добавляет она, когда думает, что Сашок ее не слышит.)
Тот день не задался с самого утра. Мало того что он опять задержался в ванной на целых пять минут, нарушив график всей семьи, так что в итоге на станцию пришлось бежать. А на платформе к нему пристал какой-то тип с точно таким же, как у Сашка, портфелем. На этом злосчастья не кончились: ко всему прочему, поезд застрял на двадцать минут уже на самом подходе к станции «Ландон Бридж». Сашок мчался через этот самый Лондонский мост как вепрь! Отлично следил за дыханием, высчитывал движение толпы впереди, почти безошибочно выбирал просветы, в которые можно было юркнуть. Очень даже ловко выскочил один раз на проезжую часть, а потом тут же снова ввинтился в поток. Даже успел подумать: жаль, нет чемпионатов по такому слалому, может, я занял бы призовое место.
И все равно опоздал почти на четверть часа. Прошмыгнуть к своему столу незамеченным, разумеется, не удалось, и мистер Сингх (Сашок мстит ему за все, называя про себя Синюхой) торжественно выступил ему навстречу из своей чертовой будки и, демонстративно глядя на часы, довольно злобно сказал на все рабочее помещение: «Good morning, sir». «Гуд морнинг, доброе утро, мистер Сингх, хау а ю, как, в общем, поживаете, ай эм соу сорри, извините меня, the train, поезд…» — лепетал Сашок. «Вы помните, что сегодня пятница и мы до конца дня должны сдать весь сборник? Где текстиль Молдовы?» — вопрошал свирепый начальник. «Мне осталось на полчаса работы, не больше, только правку перенести», — лепетал в ответ Сашок.
Самое обидное заключалось в том, что статья и в самом деле была почти готова. Накануне Сашок взял с собой распечатку, чтобы поработать в поезде, но потом еще возился с ней до поздней ночи дома, раздражая всю семью. И сейчас статья, разумеется, была в портфеле. Вернее, в одном из двух портфелей — либо в том, который принес с собой Сашок, либо во втором, унесенном с собой окаянным мистификатором в телогрейке.
После короткого, но весьма неприятного разговора с Синюхой Сашок уселся за свой стол, положил портфель на пол и огляделся. Оживление, вызванное его опозданием и демаршем мистера Сингха, уже прошло, и коллектив дружно уткнулся носами в компьютеры. Соседний стол — администраторши Лиз — пустовал, и на нем, да-да, на это Сашок и надеялся, красовался металлический стаканчик с мальтийским крестом, из которого соблазнительно торчали большущие канцелярские ножницы.
Сашок осмотрелся еще раз. Все коллеги вроде бы заняты были своим делом. «Ну же, решайся, хватай их скорее, пока никто не смотрит!» — подбадривал себя Сашок, но еще несколько секунд колебался, и когда наконец ухватился нерешительно за ножницы, азербайджанец Вугар как раз оторвался от своего монитора и повернулся к Сашку, намереваясь что-то сказать. Вслед за ним как по команде уставились на него и чех Володимир, и русский кореец Ли. И даже обычно не слишком любопытная болгарка Цвета. Сашок так и застыл — в неестественной позе, с вытянутой правой рукой и с дурацкой улыбкой на лице.
Вот так всю жизнь ему не везет. В школе пару раз пытался списывать — так оба раза попался. В институте уже и не пробовал, а только с завистью поглядывал на товарищей и товарок, весело и энергично, без всяких комплексов и проблем применявших этот эффективный способ повышения успеваемости. Деньги тоже — терял много раз, а вот находить — никогда. Нет, неправда, один раз, в Союзе еще, в Москве на Сретенке нашел десятку на тротуаре, так что вы думаете, его сразу догнал какой-то забулдыга и, больно схватив за плечо, заорал: «Это моя, это я уронил». Не дав Сашку опомниться, мужик выхватил купюру у него из рук и деловито направился в сторону винного. Чем-то, кстати, тот дяденька неуловимо был похож на сегодняшнего клоуна в валенках — не родственники ли? Воспоминание подтолкнуло Сашка к действию. Как там Гаврилов учил, что надо делать, когда попался? «Ходи с шестерки, как с туза!» Легко сказать…
Сашок состроил коллегам страшную рожу, схватил ножницы и, чуть не свалив по дороге стул, направился в туалет. Но для того, чтобы туда попасть, надо было пройти мимо будки мистера Сингха, и тот, разумеется, закончил ровно в тот момент свой телефонный разговор и уставился на Сашка во все глаза. Сашок улыбнулся ему и пошел дальше — с ножницами и портфелем. Как будто так и надо.
Ну и черт с ним, думал Сашок, победителей не судят, если я сейчас быстро открою замок, найду распечатку, потом поднажму, быстренько перенесу всю правку, сдам статью, то все будет полный олл райт, а хождение в уборную с портфелем и ножницами скоро забудется, как мелкое чудачество. С другой стороны, если статьи не будет…
Нет, невезенье невезеньем, но это уже чересчур. Сашок даже не упомнит, было ли на его памяти такое, чтобы сразу обе кабинки в туалете были заняты. Но вот, пожалуйста, он дергает, дергает за ручки, а двери не поддаются. Может, поднажать? Конфуза не хотелось бы. Сорвешь еще, чего доброго, задвижку, и… Впрочем, странно, из кабинок не доносится ни звука, испугались, что ли, затаились?
И в этот момент в туалет вошел русский кореец Ли. Оглядев Сашка (ножницы по-прежнему в одной руке, портфель в другой), он направился к писсуару. Обе кабинки, кстати, закрыты на ремонт, меланхолично заметил он, не оборачиваясь.
— Но что же мне делать? — спросил Сашок, и его голос прозвучал, видимо, так трагично, что Ли не выдержал, обернулся. И сказал сочувственно:
— Ты вот опоздал, а мистер Сингх делал с самого утра объявление — сказал, что если кого-нибудь прижмет, то можно пользоваться женским.
— Может, он пошутил?
— Какие тут шутки… Давай, давай, не бойся, дело житейское…
Вот так и оказался Сашок в женском туалете. «Черт с ним, с тестем, — думал он, скрипя зубами, — хоть разорву на части этот фигов портфель, но открою». Но он тут же представил себе, как рассказывает тестю всю историю, как тот недоверчиво кривит свой тонкий рот, а теща на протяжении всего разговора, не мигая, смотрит в дальний угол.
«Они примут меня за идиота и будут правы, тысячу раз правы», — ворчал себе под нос Сашок и все сильнее, все яростнее терзал ножницами проклятый замок. И тут — когда Сашок совсем было отчаялся — замок вдруг затрещал, начал поддаваться и наконец оторвался с корнем.
Первой из портфеля вывалилась толстая книга в истрепанном бумажном переплете. Сашок перехватил ее, не дав упасть на пол. Вслед за ней появились довольно новая женская кроссовка на левую ногу. Но Сашок в оцепенении смотрел на книгу. Она называлась… Ну, в общем, в названии были две строчки. Первая выглядела так: «Diccionario Ecologico Luso-Japones». Вторая состояла из иероглифов. Насколько он мог судить, это был словарь экологических терминов. Для владеющих неведомым Сашку языком Лусо и интересующихся японским. Или наоборот. Ладно, сказал себе Сашок, спокойно, главное — держи себя в руках. И думай логически. Итак, насколько вероятно, чтобы он мог по ошибке прихватить с собой книгу, принадлежащую кому-то из родичей? Вполне вероятно, мало того, нечто подобное уже с ним случалось. Например, однажды он уволок с собой на работу тещин статистический отчет за февраль месяц. И до сих пор не представляет, как, собственно, это могло произойти. Далее. Ключевое слово — экология! В семье все подвинуты на окружающей среде, на всех этих биомах, биоценозах и экосистемах и уже несколько раз таскали его на всякие собрания и семинары по этому делу, причем, если бы Сашок не сопротивлялся, не уклонялся под всевозможными предлогами, это происходило бы гораздо чаще. Но, с другой стороны, насколько ему известно, с японским и этим, как его — Лусо — в семье не очень, в смысле: ни бум-бум. И при чем здесь кроссовка?
