Старуха уселась в кресло. А меня усадила напротив.
– Значит, ты от Миши? – и она впилась в меня своими черными глазами.
От растерянности я замешкался.
– Ничего. Хорошенький! – видимо, старухе я нравился. По крайней мере, внешне. – От Миши, говоришь?!
– Да, – кивнул я и протянул конверт. – Вам нужен массажист?
– Нужен… Мало ли кто мне нужен, – не отрывая от меня глаз, она взяла конверт и достала письмо. – Хорошенький…
«Запада бабулька, – подумал я. – Вот когда пригодилась моя внешность Овода!»
Старуха изучающе смотрела на меня еще несколько секунд. Потом развернула письмо, мельком взглянула на него и небрежно бросила на камин.
– Прямо херувимчик! – она снова уставилась на меня. – Похож. Как две капли похож! Сволочь, каких свет не видал! Тоже хорошенький был. Как ты, – ее рот скривился в улыбке, обнажив вставные челюсти.
Невольно напомнив старухе какую-то сволочь, я почему-то почувствовал себя виноватым.
– Зови меня Жозефина. И на «ты». Понял?! Я так люблю.
– Виктор, – представился я, чуть-чуть приподнялся и начал было «свою биографию», но старуха оборвала меня.
– Виктор! – она сделала ударение на последнем слоге. – Ты будешь Виктор! Понял? Или просто Вик. Это, пожалуй, даже лучше. Вик! Это была порядочная сволочь. Хотя и француз, – продолжила она свои воспоминания. – Хм… Отчим мой. В посольстве работал. Сто лет назад. Да, ничего не скажешь, хорошенький! – мгновенно вернулась она в день сегодняшний, – Значит, Вик. Понял?!
Я мотнул головой. Мне было все равно, как назовет меня эта сумасшедшая старуха, лишь бы поскорее отсюда слинять. Такую рухлядь я видел впервые. От нее веяло кладбищем.
– Ладно. Беру! – отрезала старуха. – В месяц будешь получать… – и она назвала цифру.
Меня аж вдавило в кресло. За эти деньги я готов был делать старушке не только массаж, но с утра до вечера носить ее на руках, укладывать спать и петь колыбельную. Я готов был свернуться калачиком у ее ног и преданно служить всю оставшуюся ей жизнь. Сейчас она уже не казалась мне ведьмой. Скорее – божьим одуванчиком. Теперь меня беспокоило только одно, что старушке осталось совсем немного…
Мои мозги трещали, как компьютер. Перед глазами мелькали стодолларовые купюры, и я мгновенно подсчитал, что если бабулька продержится хотя бы полгода, то я получу целое состояние…
– Беру на год. С полным пансионом, – Жозефина опять улыбнулась. Но ее глаза совсем не улыбались, пронизывая меня насквозь. – С испытательным сроком. На месяц. А может быть, на неделю. Или на день… – и тут она громко расхохоталась. – Но учти! – старуха резко оборвала смех. – Деньги будешь получать только на карманные расходы. А гонорар получишь по окончании контракта. Через год. И еще. Жить будешь здесь. Ты должен быть всегда под рукой.
«Да она просто ангел!» – я смотрел на нее почти с сыновней любовью и пытался изобразить на своем лице нежность и преданность одновременно.
– Родственники есть? – неожиданно спросила Жозефина. – Где они у тебя?
– Я сирота, – выпалил я в надежде, что бабулька немедленно меня усыновит.
– Терпеть не могу родственников! Вечно просят в долг и никогда не отдают! Бедненький! – она вдруг затрясла головой и захныкала. – Бедненький мой мальчик! Сирота. Как и я!
Бабулька действительно выглядела беспомощной и несчастной. Я даже растерялся. Мне не хотелось, чтобы она скончалась раньше, чем закончится мой контракт. Я готов был признаться, что у меня все-таки была мать…
– Одна я. Совсем одна. На всем белом свете! – хлюпала старуха носом. – Добра-то много. Вот все и норовят обмануть меня. Да обокрасть… Ты будешь любить Жозефину?! – вдруг громко спросила она. – Будешь?!
– Буду, – вздрогнул я. Но, честное слово, в этот момент я был искренен.
– Ну и ладно, – ее рыдания как рукой сняло. – А сейчас сделай-ка мне массаж.
Жозефина с трудом поднялась с кресла и заковыляла в соседнюю комнату.
Судя по всему, эта комната предназначалась исключительно для процедур. Она была в розовых тонах. Посреди комнаты стоял массажный стол. Такой увидишь не в каждом элитном салоне. Рядом на изящной подставке красовался изысканный «букет» кремов, масел, лосьонов и бог знает еще чего. Роскошная японская ширма-витраж разделяла комнату на две части.
Жозефина сняла халат. И я оторопел. Она предстала передо мной в кокетливом кружевном белье для интимных встреч.
– Что, съел?! – захихикала старуха и ущипнула меня за задницу. – Думаешь, я совсем уже рухлядь?! Ошибаешься. Все ошибаются! Умывальник за ширмой. Иди, готовься.
За ширмой оказался не только умывальник. Там была суперкабина с ванной-джакузи и сауной. И овальное зеркало во всю стену, прикрепленное золотыми цепями.
Я включил воду и посмотрел на себя в зеркало.
В моих глазах мелькнула какая-то собачья покорность. И тут я понял, к чему мне надо готовиться…
– Раздень меня, – пробасила Жозефина и прикрыла веки.
Работая массажистом в VIP-сауне, я, мягко говоря, привык к разного рода пикантным ситуациям. Но чтобы столетняя бабулька изображала из себя жрицу любви, не припомню даже в самой крутой эротике. Никто не мешал мне возмутиться, вскипеть, гордо хлопнуть дверью… Но когда тебе обещают такие деньги, совсем не трудно и пофантазировать, представив, что перед тобой Клаудиа Кардинале. Пожилая…
«Насмотрелась старушка порнушки», – подумал я, аккуратно снимая ее кружевной прикид.
– Со мной, милый, все ясно! – она как будто читала мои мысли. – Покажи-ка, на что ты способен.
Чтобы несильно возбуждать бабульку, я решил начать с легкого эротического массажа. Подобрал крем и стал нежно поглаживать ее серо-желтое, сморщенное тело. Я едва касался ее кожи. Мне казалось, стоит чуть посильнее надавить на ее, условно говоря, эрогенные зоны, и они разлетятся на мелкие кусочки, как высохший пергамент.
Через пару минут моих поглаживаний Жозефина захрапела так, что задрожал массажный стол, а японская ширма стала громко позвякивать. Старуха свистела, рыкала, визжала, шипела… Было такое впечатление, что я попал в джунгли в сезон брачных игр.
Я осторожно прикрыл бабульку махровой простыней и присел рядышком, ожидая, пока оно пробудится…
– Да, Витек, – сказал я себе, – кажется, ты вляпался по самое не хочу.
Завязался разговор.
– А ты как думал? Такие деньги за красивые глазки не платят.
– Да на этом секс-кладбище будет покруче, чем в VIP-сауне!
– Но прикинь, сколько ты за это получишь?!
И мой внутренний голос заткнулся.
Жозефина храпела минут пять. Потом открыла глаза, и я снова услышал полюбившийся мне бас:
– Руки у тебя ласковые. А вот массажист ты хреновый!
Я не знал, как реагировать на «комплимент». Но ясно понял, что мой испытательный срок закончился.
– Помоги-ка мне! – закряхтела старуха.
Я с трудом приподнял Жозефину и осторожно поставил ее на ноги.
– Ну, теперь одень меня! – потребовала она.
Я подал ей белье. Она резко швырнула его мне в лицо. Накинула халат на голое тело и зашаркала в гостиную.
Жозефина уселась в кресло и закурила трубку. Я ждал команды «На выход!»
– Садись, – недовольно пробурчала она. – Машину водишь?
– Да. Я работал шофером, – у меня немного отлегло. – Права есть.
– Вечером поедем в «Метрополь», – она ухмыльнулась. – Покажу тебя людям!
Я тут же сообразил, что мой испытательный срок продлен, по крайней мере, до вечера.
– Я сделаю для вас все, что вы захотите, – вырвалось у меня.
– Ты? Для меня?! – Жозефина рассмеялась. – Что ты можешь сделать для меня?!
Милый, что ты вообще можешь делать? – она покряхтела и взялась за свою трубку. – Это я могу все для тебя сделать.
Втянув голову в плечи, я смотрел на нее как кролик на удава.
– Мне от вас ничего не надо, – с трудом выдавил я и хотел встать…
– Сидеть! – пригвоздила меня старуха. – Только покойникам и дуракам ничего не надо. А тебе многое надо. Ты же за этим сюда пришел? Ты хочешь стать богатым? Но не знаешь как? А я знаю! И научу тебя, дурака. Если только будешь любить Жозефину. Понял? – усмехнулась она и откинулась на спинку кресла. – Мне нравятся такие хорошенькие, как ты. Только и всего. Я, милый, не каждому доверюсь, – ласково заворчала старуха и погладила меня по коленке. – Мое время и силы слишком дорого стоят. Вот будешь любить Жозефину – все получишь. Не будешь… – она развела руками. – Но пока ты мне нравишься.
Жозефина резво встала и направилась к комоду. Я был поражен, с какой легкостью она поднялась с кресла. Старуха уже не выглядела такой рухлядью, какой казалась вначале.
– Первое время будешь вилять хвостом, стоять на задних лапах, облизывать меня. А потом скурвишься! Как все. Ты знаешь, какое самое страшное изобретение придумали люди?
Я отрицательно мотнул головой.
– А я знаю, – усмехнулась Жозефина. – Печатный станок.
Она достала из комода деревянную шкатулку старинной работы. Открыла ее. Заиграла музыка. Старуха вытащила из пухлой пачки баксов одну бумажку.
