– А чего это вдруг с меня начинаем? – снова зевнул Паша. – Если вам скучно, вы вдвоем и поиграйте, а я бы поспал лучше… У меня чего-то с глазами такое…
– Павел! Я сама читала, что веселые, спокойные игры помогают избавиться от температуры, насморка и даже камни из почек выводят. Так что будем лечиться. Ты – мужчина, да к тому же в любой момент уснуть можешь, поэтому веселые игры с тебя и начнем, – не потерпела возражений Василиса. – Давайте заново. Итак: море!
– Да уж, веселуха… – проворчал Павел.
Он уже хотел снова уснуть, но, взглянув на мать, послушно закатил глаза к потолку.
– Значит, море… э-э-э… Черное море. Каспийское, туда еще Волга впадает… Саргассово опять же…
– Паша! Прекрати паясничать! – разволновалась мать. – Говори первое, что приходит в голову. И быстро. Давай еще раз. Рыба…
– К пиву!
– Человек…
– С пивом!
– Беда…
– Без пива.
– Милиция…
– На работе не пью, – растерялся Павел.
Василиса расстроилась чуть не до слез. Она так славно все придумала – в игре Пашка должен был непременно проболтаться, какая такая Клеопатра заявлялась в милицию. А он… одно пиво на уме. Так и спиться недолго!
– Алкаш…
– Водка! – радостно выкрикнул сын.
– Это ты алкаш! Неужели кроме «пиво» и «водка» слов больше нет в русском языке? И это мой сын… – вопила Василиса.
Она вздернула руки к потолку и мимолетом оценила – хорошо ли смотрится свежий маникюр. Жест получился немного театральным, зато трагичным.
– Мам, ну у меня такая сухость во рту, и жар опять же… Я не знаю отчего, но так пива хочется, просто спасу нет. Опять же на больничном я, можно позволить бутылочку, – заканючил несознательный больной.
– Хорошо, – сжалилась над ним Люся. Она уже поняла, куда клонит подруга. – Мы тебе принесем бутылочку, но и ты мать уважь – поиграй, вспомни младенчество. Что ж делать, ты ведь знаешь, какой она азартный игрок.
Павел вздохнул, поудобнее устроился на подушках и приготовился отвечать.
– Несчастье… – снова начала Василиса.
– Радость.
– Клеопатра…
– Лошадь.
– Какая лошадь? – оторопела Василиса.
– А вон у вас книжка лежит на столе… Я прочитал, там про лошадь Клеопатру написано, – пояснил Павел.
Люся растерянно взяла книжку. Действительно, это была детская сказка про лошадку Клеопатру. Василиса недавно читала ее внучкам.
– Эта не подойдет, – отвергла Люся. – Давай другую вспоминай.
– Ну, тогда парикмахерская, – уверенно заявил Павел. – Она у вас на углу находится. Я каждый раз мимо прохожу, и вывеска в глаза бросается. Там прямо так и написано – «Клеопатра». Эта пойдет?
Подруги задумались.
– А больше ты никакой не знаешь? – на всякий случай уточнила Василиса.
– Не-а. Ну, еще правительницу знаю, древнюю. Но она, наверное, тебе тоже не понравится.
Василиса вздохнула. Похоже, Павел и в самом деле больше никого не знал. Значит, несчастье должно произойти в парикмахерской…
– Мам, ты мне светлое пиво купи, ладно?.. – напомнил о себе сын.
Ночью Люсе снилось, будто она в супермаркете купила замороженную золотую рыбку. Та волшебным образом оттаяла и пообещала спасительнице исполнить одно желание. Люся немедленно пожелала превратиться в большую белую птицу. Рыбка принялась трясти плавниками, а Люся ужасно мучилась – на кой черт ей понадобилось становиться гусыней, лучше бы ремонт в квартире попросила сделать… «Ну, чего ты, лети теперь в теплые страны, не бойся… скорее…» – шипела замороженная рыбка, а Люся не могла – кто-то держал ее за красную лапу.
– Ну скорее же… – снова раздалось шипение.
Люся поняла, что сон уже кончился, но кто-то так и продолжает цепляться за лапу… тьфу ты, за руку.
– Кто здесь? – вытаращила круглые глаза Людмила Ефимовна.
– Я здесь, не кричи, – тянула ее куда-то за руку Василиса. – Пойдем. Паша спит, опять бредить начал, давай у него сонного спросим про Клеопатру.
– Вася! Ну ты же мать, дай парню спокойно вылечиться. Чего его сонного пытать?
– Нет уж, надо обязательно сонного. В сознательном состоянии он нам ни за что не откроется, тогда его и пытать бесполезно.
– Вася, а вот я слышала, что больных нельзя пытать…
– Ну чего ты упрямишься? Он все равно болтает черт-те что, так вместо того, чтобы попусту бредить, пусть лучше на вопросы отвечает – и нам польза, и ему не так скучно. А то чего ж он сам с собой-то… И никакого стыда. Ой, Люся, если бы ты знала, что он в бреду несет!
Люся побрела за подругой, сшибая на ходу журнальный столик и стулья.
– Тише ты, прямо никакой кошачьей поступи! – рассердилась та на нее. – Разбудишь.
Но Павел спал. И говорил:
– Лидочка! Ты мне… должна дать денег… на патроны… Мы с Юркой Пузыревым идем на охоту! Не на медведя, Лидия, на опасного преступника… А ты знаешь, сколько патроны стоят? Как бутылка водки и три бутылки пива! Лидия, страна в опасности, не жадничай!.. А на закусь дала? Лидочка, я тебя знаешь… я тебя даже где-то… уважаю…
Василиса не стала выслушивать нежную супружескую болтовню, а бесцеремонно вклинилась в больное бормотание.
– Кто такая Клеопатра? – суровым шепотом произнесла она прямо в ухо сына.
– Опять Клеопатра? Я же говорил! – взорвался тот. – Это па-рик-ма-хер-ска-я! Еще вопросы есть?
– Никак нет! – по-боевому рявкнула Василиса.
Люся поспешила выскочить из спальни, чтобы свернуть к себе на диван. Однако Василиса ловко поймала ее за подол:
– Не время спать, подруга. Пойдем на кухню.
На кухне она шлепала босыми ногами, задумчиво грызла баранку и размышляла:
– Вот, видишь! Значит, все-таки парикмахерская… Сейчас же набросаем план действий.
– Вася. Предлагаю… глубоко подумать… до утра… – сонно пролепетала Люся и поднялась.
Пока подруга не опомнилась, Люся побрела досыпать, спотыкаясь о перевернутые стулья. Но едва она смежила веки, как над ухом снова раздался возбужденный шепот:
– Люся! Ты спи, спи, я тебе тихонько говорить буду. Нам опять надо заняться расследованием! А кто же, кроме нас-то? – шептала Василиса.
Она уже влезала на кровать и бесцеремонно толкала подругу к стенке, чтобы та подвинулась, – сегодня что-то сильно несло по полу, и стоять на нем босыми ногами было неприятно.
– Люся, значит, так, я завтра с утра…
– Василиса! Я уже уснула! У меня уже мозг настроился на заслуженный отдых! Ну дай же поспать! – взорвалась Люся.
Подруга огорчилась. Опять Люсенька разоралась, и, как говорится, было только два способа заткнуть ей рот, но их никто не знал.
– Так я тебе сразу сказала – спи. Неужели трудно – спать и слушать? Я ж не полы тебя мыть заставляю! Ну и как с тобой идти на большое дело?
Стоит только что-нибудь запланировать с вечера, как прямо с самого утра все планы лопнут, точно мыльные пузыри. У Люси всегда так получалось. И в этот раз тоже. Нет, проспала она, как и полагается, – до одиннадцати, однако потом все пошло совсем не по плану. Не успела она привести Малыша с прогулки, как раздалась телефонная трель, и Василиса торжественно всучила ей трубку:
– Это тебя Канада.
Совсем недавно с Люсей произошло событие из ряда вон выходящее. Бывший муж (даже не муж, а так – бывший возлюбленный, а по совместительству отец Ольги) Виктор Борисович Таракашин вдруг обнаружил остатки совести. Он нашел Люсю с взрослой дочерью и твердо решил оформить сей старый союз по всем брачным законам. Бурные чувства объяснялись до обидного примитивно – в Канаде отец самого Таракашина пообещал оставить сыну солидное наследство, но при условии, что тот познакомит его хоть с одним законным внуком. Таракашин на Люсе не женился, но отца с Ольгой познакомил. Дедушке так полюбилась внучка, что он долго сокрушался из-за столь близкого родства (Ольга, чертовка, умела влюбить в себя мужчин ), а потом срочно сделал внученьке вызов. В данный момент Ольга находилась в Канаде, принимала от деда нескончаемые подарки и звонила Люсе почти каждый день. Дома у нее остались собаки, по которым она страшно тосковала, и муж Володя, о котором она не всегда вспоминала, но при случае прилежно заботилась. Сейчас звонила именно она.
– Мамочка! Ну как ты там? Как тетя Вася? Как у вас погода? – щебетала в трубку Ольга. – А как Малыш? А Финли? Господи, как я соскучилась! Мама, а как Карл? Как Володя? Он не трясет ушами? Это я про Карла. А Атос? Он в последнее время плохо ел, а у него скоро вязка. Господи, я их уже столько времени не видела!
– Оленька, доченька… – отчего-то всхлипнула Люся. – У нас все замечательно. Оля, ты бы приезжала домой, а? Все же тебя и Володя ждет, и мы опять же. Ну чего ты там застряла в этой Канаде? И сама ведь скучаешь уже…
– Ой, мамочка, просто ужас до чего скучаю, но приехать никак не могу. Тут у меня роман с одним молодым человеком…
– Оля! Какой роман? Какой…
– Последний, – быстро перебила дочь. – Я подсчитала, получается, что последний. Мам, ну мне ведь уже в этом году тридцать исполнилось… У меня кризис тридцатилетия, это моя лебединая песня, все! Поэтому приехать сейчас просто не могу. Мама, если бы ты знала, это такой мужчи-и-на… Фигура! Рост! Глаза! Кстати, я тебя очень прошу – измерь Володе температуру, а то у вас там, я слышала, грипп какой-то ходит. И скажи, чтобы собакам прививки сделал. Ты к нему забеги сегодня, ладно? А у меня…
