— Вы Поводырь?
И, дождавшись кивка, продолжил:
— У наших Отделов есть к вам предложение…
Вся оставшаяся часть Дружины, кроме Андрия, прозорливо фыркнула. Сценарий, который развертывался сейчас, предвидели мы все, в особенности я. Так что можно было и отвлечься, пока триада начальников пытается всучить Йехару смертоносный артефакт и поставить на острие удара по Веславу.
Это было что-то вроде обмена семейными новостями.
— Как Тео? — спросила я тихонько, пододвигаясь к только что возникшей на месте Бо Виоле. Та закатила глаза, как будто воспоминания о свалившемся на нее ученичке доставляли невыносимую боль.
— Каким ему еще быть… высокоморальный идиот! — произнесла она с нежностью, совершенно не подходящей ни к словам, ни к выражению лица. — Понятия не имею, что с ним там будет без меня. Ты же его знаешь: вечно его нужно оберегать, защищать…
Я позволила себе грустную улыбку. Последний серьезный маг, который посмел посягнуть на жизнь архивариуса пустого мира, просто растворился в воздухе. Но Виола или не помнила об этом или не хотела.
— Да к тому же сейчас он в трауре — у него сожгли библиотеку.
— В смысле… — я воровато оглянулась на Андрия, но тот покамест в беседу не встревал и пытался понять, почему мы беседуем о делах совершенно отвлеченных. — Так на моей памяти ее уже сжигали!
— Так то была магическая, а на днях спалили основную — ту, которую мы как-то обнаружили в крематории, помнишь? Фанатики.
— Но почему…
— Просто не всем понравилось исчезновение Сети, а с ним — телевидения, видеосигналов и прочего…
Поскольку мир Виолы — или та его часть, в которой мы побывали — отличался высокой урбанизацией, а жители проводили почти все свое время за виртуальным общением и чихали на жизнь реальную — я вздрогнула при мысли о реакции на такое.
— Книжник учинил очередную катастрофу? — вскинул брови Эдмус.
— Вовсе нет, — со скучающим видом пояснила Виола. — Это я ему посоветовала.
Дело начинало запутываться окончательно, и триаморфине пришлось объяснять:
— Прошло месяца два с того момента, как вы убыли — и он начал вдруг слабеть. Хотя вовсю врал, что все в порядке — ну, вы ж его помните: «О, нет-нет, я упал в обморок за столом, потому что с детства не люблю салаты!».
Здесь мы с Эдмусом выдавили невеселые ухмылки — он пошире, я поуже. Виола скопировала тон архивариуса в точности, только что брови озадаченно забыла приподнять. Тео умудрялся скрывать от нас, что смертельно болен, еще тогда, во время нашей четвертой миссии, и глупо было бы думать, что он может измениться, его же не смогла изменить Книга Миров, которая…
Я поняла сначала, что размышления начинают меня заводить не туда, потом — что Виола все еще говорит:
— Вот тогда мне и пришлось припомнить твои слова, Эдмус. О том, что если люди моего мира не оторвутся от мониторов и не начнут хоть как-то думать, их равнодушие убьет последний источник…
— Ты меня цитируешь! — поразился спирит. — А я-то придуривался, как всегда.
— И Тео вырубил всю сеть за раз? Да как ты его заставила — ведь он…
— …не умеет разрушать, конечно. Разве что нечаянно. Да я бы и не смогла, — Виола скривилась и потерла шрам на щеке. — Боль, которую он испытывает, когда творит стихии… Но тут вылезла блондинка и раз в жизни сделала что-то полезное.
— Сломала ноготок и сказала «ай», чтобы добиться сострадания?
— Стаскала его в центр детей, больных игроманией. Есть у нас один такой… В общем, Книжник поднялся на новый уровень — сеть пропала сразу и везде.
В автоматизированном до предела мире Виолы это было синонимом конца света, но триаморфиня только плечами пожала в ответ на наши взгляды.
— Ну, хаос, конечно… зато теперь хоть отдаленно похоже на жизнь.
У каждого свои приоритеты, с этим не поспоришь. Виола еще раз пожала плечами и потрясла головой — в шестнадцатый раз после прибытия.
— У меня до сих пор перед глазами золотые блики летают — стояла в двух шагах во время его выброса.
Расспросить Эдмуса о его семье мы не успели: вопль Макаренко «Почему нет?!» кардинально отвлек нас от беседы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Йехар времени зря не терял. Грушняк уже держался за виски, на лице Игнатского светилось ажно два апокалипсиса, а «железная леди» Темного Отдела сжимала кулаки и готова была взорваться от ярости. Посреди всего этого восседал светлый рыцарь, который, ясное дело, только что в двадцать какой-то раз отказался убивать Повелителя Тени. Причем, каждый раз приводил разные аргументы, кроме одного, самого неотразимого. Его он оставил на закуску.
— Почему нет, спрашивается? Вы — Поводырь Дружины! Вы — светлый странник!
Йехар скромно пожал плечами.
— Он мой брат, — привел он тот самый аргумент.
Триада начальников не ожидала такого индийского решения проблемы, открыла рты и примолкла разом. В наступившей тишине послышался судорожный вздох Андрия и звук его же падения на стул — подогнулись колени.
— А Оля — наша двоюродная мама, — сладко вздохнул спирит.
На секунду на лицах стало еще больше ужаса, потом сознание ко всем не-дружинникам медленно вернулось. Спектакль продолжился после антракта:
— Если он ваш брат… он может подпустить вас на расстояние удара?
— Еще как, — процедила Виола и тут же уточнила: — Своего удара.
Все посмотрели на Глэрион и вспомнили, какого диаметра может достигать развертка тени. После чего было короткое, очень естественное раздумье, и лица начальников начали обращаться ко мне.
Кажется, улыбка на моем лице испугала не только Макаренко, но и Грушняка.
И однажды утром, когда она проснется, у ее кровати уже будет стоять сборная солянка светлых сил, которые сообщат веселенькую новость: знаешь, тут у нас Повелитель Тени объявился. И мы решили, что он не подпустит нас на расстояние удара, потому что… а, они же знают, я не подпущу.
Ты знал об этом. Ты об этом знал.
Слова, которые Игнатский готовил полгода и теперь выпихивал из себя через силу — все же он был хорошим человеком — тонули где-то в пространстве и не доходили до меня.
И тогда ей протянут артефакт, над которым проведены сотни обрядов, который заряжался тысячи лет для такого случая. И ты хочешь сказать — она не возьмет?
— Давайте, — хрипло прервала я шефа, когда смотреть на его мучения стало выше моих сил. Он поднял красные от недосыпа глаза и удивился по-настоящему:
— Что, Оля?
— Штуку, которую вы принесли. Оружие. Или вы думаете, я Глэрион у Йехара одолжу?
— Вересьева, а ты точно… — начала Макаренко, но я и ей не дала договорить.
— Неточно. Но если вас заедает совесть, потому что вы не сделали этого, когда он еще не принял стихию — берите эту штуку и ищите его сами.
Прекрасно. Грушняк, который до недавнего времени не подозревал, что по территории его страны расхаживает Повелитель Тени, медленно, картинно повернулся к Макаренко:
— Тамара, ты что, зна…
Игнатский на отвлекающий маневр не купился. Он порылся во внутреннем кармане холостяцкого пиджака с протертыми локтями и торжественно извлек оттуда монтировку.
— Ну, чтобы убить его этим мне придется постараться, — спокойно заметила я, взвешивая «орудие» в руке.
— Наша Дружина прикроет тебя молотками и зубилами, — утешил Эдмус.
Шеф буркнул что-то невнятное и обратился к поиску в других карманах. На свет появились бутылочка с подозрительными пилюлями, помятый портсигар с серпом и молотом, три комплекта ключей и фото начальницы отдела Статистики и Учета. Грушняк и Макаренко оставили разборки и следили за ним более чем напряженно.
— Ты что его — потерял?!
— Да хорошо бы…но вот.
Это был цветок розы в тонком стеклянном футляре. Живой и как будто даже переливающийся от избытка жизненных сил, между тем, как у него не было ни стебля, ни корней. Мне показалось, что я слышу характерный аромат… Пришлось сделать шаг назад и прикрыть рот рукой, чтобы избежать большого конфуза.
Ненавижу розы. Кажется, теперь я их буду ненавидеть куда больше.
