Все окружающее исчезло. Теперь я был центром мира и всем миром одновременно, поэтому ничто не могло окружать меня, все было во мне, все ликовало, вибрировало и пело.
Я был не только миром, но и всеми наслаждениями мира.
Время и пространство исчезли. Им на смену пришли вечность и бесконечность.
И эта моя мысль оказалась последней. Потому что в вечности и бесконечности растворяется все. Никакая мысль, никакое чувство в них существовать не могут. Я стал бесконечностью… Я растворился в вечности…
И сразу же понял, что вечность равносильна мгновению. Вернее, так: одна вечность равносильна одному мгновению. Обратное, вообще говоря, неверно…
И однако же, существуют. Чувство наслаждения, например. Стремительно угасающее чувство, без которого всякая жизнь становится абсолютно бессмысленной. В частности, моя жизнь.
Мои глаза вновь начали видеть окружающее, а мозг – осознавать всю безотрадность и никчемность жизни. Единственным утешением было небо, огромное голубое небо и медленно плывущие по нему облака.
Облака в отличие от меня находились в состоянии перманентного экстаза.
Что-то пошевелилось рядом со мною. Я испуганно повернул голову.
Какая-то женщина, с грубыми чертами лица и тела, полностью обнаженная, лежала рядом со мною, совершенно обессиленная.
И счастливая.
От несправедливости и обиды я заплакал. Женщина нашла в себе силы сесть, положила мою голову себе на колени и начала утешать, гладя меня по волосам, словно мальчика, у которого отняли любимую игрушку.
– Ну-ну, не расстраивайся… У тебя ведь есть деньги… Значит, ты сможешь испытать это и раз, и другой, и третий… Ты ведь не коп, тебе можно…
– Я хочу еще одну дозу. Немедленно! – потребовал я. – У меня есть деньги. Возьми все, что осталось, иначе я умру!
– Ты умрешь, если примешь две дозы подряд. Этого делать ни в коем случае нельзя, малыш. Ведь тогда твои деньги достанутся родственникам, а не нам. Нет… Приходи через три дня в то же самое время в тот же самый бар, я буду ждать. И не вздумай меня искать! Иначе расстанешься с жизнью быстрее, чем не только ты, но даже я думаю, и без помощи виртаина!
– Почему ты решила, что все мои деньги достанутся вам? – спросил я сквозь слезы.
– А куда ты теперь денешься? – удивилась Афродита. – Я же видела, ты улетел по-настоящему. Значит, будешь делать это вновь и вновь, пока не кончатся деньги. И учти, следующая доза будет стоить уже тысячу рублей.
– Я не совсем понял, вы – это кто?
– А вот этого тебе знать не нужно. Кто слишком много знает, тот быстро умирает. Еще быстрее, чем от виртаина.
Афродита – уже второй раз за сегодня – провела пальчиком по моим губам.
– И сколько мне осталось? – равнодушно спросил я.
– Ровно столько, на сколько у тебя хватит денег. Обычно это три-четыре месяца, если ты очень богат – десять-двадцать. Первая же ломка, не подкрепленная дозой, кончится смертью. Ну, тебе пора, одевайся.
Я с трудом встал. Ноги мелко дрожали, во рту пересохло. Я налил себе полную рюмку коньяку, выпил, немедленно повторил.
Афродита тоже подошла к столику, выпила шампанского. Ее, как и меня, слегка покачивало.
– Так ты все-таки смотрела? – догадался я. – Значит, тебе тоже осталось два-три месяца?
– Что я, дура, что ли? – одарила меня Афродита улыбкой Джоконды. – Просто я немного выпила, дожидаясь твоего возвращения.
– Долго я улетал ?
– Часа полтора, наверное.
Я подумал, что у меня больше никогда не возникнет желания спать с женщиной. Мне стало так грустно, что я с трудом сдержал переставшие было течь слезы.
– Не плачь, глупенький!
Афродита прижала мою голову к своей обнаженной груди. Меня это никак не взволновало. Плотина стыда рухнула, слезы вновь ручьем хлынули из моих глаз.
– Ну-ну, успокойся… Когда ты примешь следующую дозу, мужская сила вновь вернется к тебе. Но что она по сравнению с тем, что дает виртаин?
И в самом деле. Что секс по сравнению с улетом? Невинный поцелуй ребенка.
– Я приду за виртаином завтра, рано утром, – предложил я.
– Нет. Через три дня. Я уже объяснила почему! – повысила голос Афродита. Одевайся же!
Я послушно оделся. На фоне облаков обозначились контуры двери, ведущей в кабинку телепорта..
– Быстрее! – торопила Афродита. – Я вовсе не хочу светиться в вирте!
Ну что же, полтора часа – срок вполне достаточный. Афродиту наверняка вычислили и в вирте, и в реале. Я вошел в кабинку телепорта, набрал адрес.
Прозвенел гонг. Я вышел из кабинки и очутился в своем кабинете.
Очки хомоскафа стали прозрачными. Я подошел к столику, налил из бутылки, в которой когда-то был коньяк «Наполеон», минеральной воды в широкий бокал богемского стекла, жадно выпил, немедленно повторил…
Лишь после третьего бокала я смог говорить с шефом.
– Кирилл, ну, что там?
– Все в порядке, ее вычислили и уже установили наблюдение. Надеюсь, через три-четыре дня столь же успешно проведем вторую фазу.
Вторую – может быть. Даже третью. Но вот четвертая, как всегда, окажется неудачной. Такая уж у меня работа…
– Я на сегодня свободен?
– Да, конечно! Отдыхай, набирайся сил. Завтра выйдешь?
– Надеюсь, – пожал я плечами. До завтра еще дожить надо.
Предельно аккуратно сняв скаф – не дай Первый повредить его прессоры-сенсоры! – я ложусь прямо на полу, покрытом ковром с пышным ворсом. Дверь кабинета заперта, никаких «жучков» здесь нет и не может быть – за этим тщательно следит не только служба безопасности Винтерпола, но и я сам. Так что вполне можно расслабиться и хоть немножко оттянуться.
Этот виртаин так выматывает… Никуда я, конечно, не улетал, никакого экстаза не испытывал. Но изображать подобное в течение полутора часов трудно даже мне.
Я бормочу слова аутотренинга: «Мои ноги полностью расслаблены… Мои руки полностью расслаблены… Мышцы шеи и головы полностью расслаблены… Я становлюсь похож на облако в штанах… Облако в штанах и рубашке…» Ну и так далее. Конечно, неплохо было бы оттянуться по полной программе, представив себя, допустим, лужей. Спокойной полубесчувственной лужей, в которой отражаются плывущие по небу пушистые облака, находящиеся в состоянии перманентного экстаза. Но такую роскошь я не могу себе позволить – слишком долго потом придется восстанавливать форму. Так что ограничимся облаком в штанах.
Минут через тридцать, уже не такой разбитый и усталый, я собираю себя с пола, потягиваюсь, проверяя, как функционируют мышцы, выхожу в коридор, закрываю кабинет на ключ.
Навстречу мне идет Костя Щегольков, начальник четвертого отдела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
