Боди. Что ваши глаза, Дотти?
Доротея. Они испепелили ее, будто её никогда и в помине не было.
Боди. Я не буду рассказывать об этом Бадди!
Доротея. Знаешь, ведь я не знала, что РЕО оборудован откидывающимися сиденьями.
Боди. Они что…
Доротея. Он нажал на рычаг, и спинка опустилась — она так легко откинулась подо мной…
Боди (отрываясь от телефонной книжки, которую начала листать). И на сколько же она откинулась под тобой, Дотти?
Доротея. Почти горизонтально. И так плавно, что я не заметила этого, пока… потом вдруг не ощутила вращения земли, а над головою полетело небо.
Боди. О-о-о, он напоил тебя, напоил в этом «Летучем облаке», небось полной бутылкой ликера…
Доротея. Он угостил меня одной порцией Розовой Леди!
Боди. Розовой чего..?
Доротея. Розовой Леди. Это самый слабый коктейль! Из сливового джина и сиропа граната.
Боди. Джин, может, и был медленнодействующий, но мужчина оказался из быстрых. Обольстил девушку бутылкой ликера и этими сиденьями в «Летучем облаке» на…
Доротея. Не бутылкой, а коктейлем, и не в РЕО, а частном клубе «Сникс». Он настолько элитарный, что ему при входе пришлось предъявить свою визитную карточку.
Боди. Знаю я эти заведения!
Доротея. Ну откуда ты их знать можешь?
Боди. Я видела в кино, когда мы ходили в ВЕСТ ЭНД ЛИРИК. Ты тогда была не в себе, потому что этот самый Ральф Эллис обещал позвонить и не позвонил. Там показывали, как Рой д, Арки вел бедную Дженет Гейнор в один из этих частных клубов!
Боди не нашла телефон Блюэтля в справочнике. Вызывает коммутатор.
Алло, Блюэт, Блюэт, соедините с колледжем!
Доротея. Боди, ты что там делаешь около телефона? Я ведь просила его не занимать, пока не позвонит Ральф Эллис!
Боди. Хочу доложить о нем в Блюэт!
Доротея. Это выходит за рамки, докладывать в Блюэт о директоре Блюэта! Да еще в воскресенье, когда там никого нет. Какая дикая…
Боди. Дай ручку и бумагу!
Доротея. Это еще зачем?
Боди. Я напишу заявление в городской Совет по образованию. Уверена, что Совет захочет узнать все подробности того, как директор колледжа овладел тобою, пьяной и беззащитной в дождь в своем «Летучем облаке» на Арт-хилл, прибегнув к обычным голливудским трюкам неотразимого Валентино. И надо же было проделать все это над невинной учительницей, только что приехавшей иэ Мемфиса!
Доротея. НЕ СМЕЙ…
Боди. НЕ ЗАПРЕЩАЙ МНЕ!
Доротея. ДИСКРЕДИТИРОВАТЬ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРОГО Я ЛЮБЛЮ, КОТОРОМУ Я ОТДАЛА СЕБЯ НЕ ТОЛЬКО ОХОТНО, НО СТРАСТНО И С РАДОСТЬЮ.
Боди (вслух произносит то, что пишет). Совет по образованию, Сент-Льюис, Миссури. Довожу до Вашего сведения, что директор колледжа Блюэт использовал свое служебное положение для того, чтобы добиться омерзительного превосходства над молодой учительницей, которую с этой целью принял на работу. Я точно знаю об этом, у меня есть факты, включая число и…
Доротея выхватывает письмо и мнет его.
Письмо, зачем ты рвешь мое…
Доротея. Если, Боди, ты его отправишь, я буду вынуждена пойти в Совет и рассказать, что я желала Ральфа Эллиса, возможно больше, чем он меня!
Боди пыхтит и сопит, пока вновь не обретает дар речи.
Боди. Да поможет тебе Бог, Дотти. Но я даю тебе честное слово, что не расскажу об этом Бадди.
Доротея. Ну причем здесь Бадди?
Боди. Это касается и его, и меня, потому что Бадди испытывая к тебе глубокое чувство и уважение, Дотти. Он так уважает тебя, что никогда бы не переступил ту самую черту прежде, чем вы стали рядом в Первой Лютеранской церкви на Саут-гренд.
Доротея. А-а, ну вот ты и призналась.
Боди. Нет, это ты делаешь такие странные признания, что они могут отвратить Бадди от его серьезных намерений.
Доротея. Так ты все-таки настаиваешь —
В гостиной Доротея опять начала делать вращения бедрами, но когда Боди ей пригрозила, она их прекратила. Негодующе смотрит на Боди.
Боди, ты, наверное, просто решила женить меня на своем брате-близнеце и превратить мою жизнь в один сплошной пикник на Крэв-Кер с кровяной колбасой и кислой капустой (произносит названия блюд по-немецки) — и салатами из горячей картошки на обед. — Разве мне не придется все это готовить? Даже летом? Я знаю, вы — немцы считаете, что идеальная женщина только и должна мечтать, что о церкви, кухне и детях — да при этом вдыхать дым дешевых сигарет, которые будет курить ее муж. Ты уж меня извини, но моя жизнь, как я себе ее представляю, не укладывается в эти рамки. Моя жизнь должна нести в себе романтику. Без романтики я не могу жить, как без воздуха. Я должна найти партнера, или моя жизнь будет лишена смысла. И что мне совершенно необходимо то, что я сейчас обрела, — мне нужна полнота чувства, обоюдного и возвышенного — да, возвышенного, я не стыжусь этого слова!
Покачнувшись, она ловит ртом воздух.
Боди. Дотти, Дотти, присядь и успокойся!
Доротея. На меня давит эта меблированная квартира! Мне нужно жизненное пространство!
Боди. Я говорила тебе, что Бадди уже внес деньги на бьюик?
Доротея. Нет, не говорила, но это меня совершенно не касается. О боже!
Боди. Дотти, что с тобой, Дотти? Дать тебе твои… Как их там — таблетки?
Доротея. Мебарал? Нет, я еще не настолько плоха, но ты уже почти довела меня до нужной кондиции.
Боди. Вдохни, вдохни как перед решающей подачей, а я…
Доротея. Боди, комната так невыносимо сверкает, она не просто яркая, она СВЕРКАЮЩАЯ!
Боди. Ляг на диван и смотри в потолок — он белый!
Доротея. Не знаю, почему я сегодня задыхаюсь.
Боди. Перестань делать упражнения. Ты выпила слишком много кофе и колы. Такую нежную девушку, как ты, все это возбуждает. А у тебя еще нервное сердечное расстройство.
Доротея. Не нервное, а функциональное.
Боди. Приляг на минутку.
Доротея. Я, пожалуй, передохну. Но не потому, что ты сказала, (хватает ртом воздух, опускаясь на стул). Ты так любишь командовать — и еще очень любопытна.
Боди. Я старше тебя и всем сердцем охраняю твои интересы.
Доротея. Фью-ю!
Боди. Представь, как будет приятно и прохладно в трамвае, когда мы поедем на Крэв-Кёр.
Доротея. Ты, наверное, вынула свой аппарат, когда я говорила, что у меня на сегодня другие планы.
Боди. Я все время говорю Бадди, чтобы он пил меньше пива. И, знаешь, он прислушивается. Он уже сократил дневную норму до 8 банок — это с дюжины — и еще сократит…
Доротея. Хотя бы в такую жару ты можешь помолчать о Бадди? Не очень подходящая тема для разговоров, когда так жарко. Вы трогательно любите друг друга, Боди, но дело не только в пиве, а в полном отсутствии общих интересов, тем для разговоров — обоюдных — увлечений.
Боди. Они появятся, Дотти. Бадди просто очень стесняется. Он еще не раскрылся — дай время, и он раскроется.
Доротея. Боди, наш разговор совершенно беспредметен. Я уже соединила жизнь с Ральфом Эллисом. Мне все-таки надо доделать эти вращения…
Она возвращается в спальню, по пути прихлебывая кофе, и возобновляет упражнения.
Боди (Бросаясь к телефону). Олив 26 97! Олив 26 97! Бадди? Это я, Бадди! Гроссер гот! Я не могу долго говорить, но ты сегодня должен поехать с нами на Крэв-Кер! Оденься поприличнее и не кури свои сигары! И смейся, когда она будет острить. Нет, она очень остроумная, а я говорю тебе — остроумная! Она же преподает гражданское право.
Звонок в дверь.
Жди нас на конечной остановке в час тридцать, понял? Пожалуйста, входите! — Слушай, там кто-то пришел, и я не могу больше разговаривать. (Не повесив на рычаг трубку, Боди бросается к двери и открывает ее). О-о, здравствуйте!
Элина. Доброе утро.
Боди. Вы — приятельница Дотти?
Появляется модно одетая женщина с глазами хищной птицы.
Элина. Доротеи? — Да.
Боди. Проходите, пожалуйста. Друзья Дотти — и мои друзья.
Элина. Да неужели?
Боди. (В замешательстве) Да, только у меня руки в жире. Я жарю цыплят для пикника.
