Элина. Да неужели?
Боди. (В замешательстве) Да, только у меня руки в жире. Я жарю цыплят для пикника.
Элина. Для пикника? Как интересно! (Она несколько раз механически поворачивается, внимательно осматриваясь).
Боди. Простите, я не представилась.
Элина. Вы — мисс Боденхейфер.
Боди. Не хейфрер, а хафер. (Она нервно смеется). Хейфер по-немецки — корова.
Элина. У меня не было никаких сознательных ассоциаций. (Делает шаг вперед). Так это и есть — приют Шлегера.
Боди. О-о, приют Шлегера — всего лишь шутка Дотти. Шлегер — имя нашего домовладельца, и все — и все…
Элина. Так Доротея просто пошутила?
Боди. Да, она много шутит — она такая остроумная! И мы часто смеемся. (Боди предупреждающе вытягивает руку).
Элина. Я с легкостью допускаю это в отношении вас, мисс Боденхейфер.
Боди. Вы можете не говорить «мисс». На работе меня зовут просто Боди.
Элина. Но мы ведь не в оффисе — здесь же приют Шлегера. (Она загадочно продолжает). Хм-м… Никогда раньше не отваживалась бывать в этой части Блюэта.
Боди. Никогда не была в центре?
Элина. Напротив, я посещаю магазины только в Вест-Энде, но меня весьма удивило, что здесь есть улицы без единого дерева. Кругом кирпич, асфальт и бетон — все излучает жару и так сверкает, так сверкает, что я думала, что упаду в обморок. Боюсь, у меня возникла свето- и фотобоязнь.
Боди (Непроизвольно отступая на шаг, будто боясь заразиться). Никогда не слышала ни об одной из этих болезней — а у вас обе сразу!
Элина. Это лишь повышенная чувствительность к теплу и сильному свету.
Боди. А-а…
Элина. Да. Но может быть вы все-таки скажете Доротее, что я хотела бы ее видеть?
Боди. Она ждет вас, мисс э-э..?
Элина. Элина Брукмайер. Нет, мы не договаривались так рано, но у меня появилось одно неотложное дело.
Боди. Дотти никому не разрешает ее беспокоить, когда она делает гимнастику.
Элина. Но мы — хорошие знакомые.
Боди. Хорошие знакомые или вовсе незнакомые — нет никакой разницы. Мне кажется, девушки сейчас слишком увлекаются этими модными упражнениями и так сильно сгоняют вес, что это становится вредно для здоровья.
Элина. Продление молодости требует жертв.
Она продолжает оглядываться, моргая птичьими глазками, будто ослепленная светом.
Боди. Вы, наверное, преподаете вместе с Дотти в колледже?
Элина. Нет, отдельно.
Боди. Значит, вы не работаете в Блюэте, где Дотти преподает гражданское право?
Элина (как будто объясняет отсталому ребенку). Я — преподаю. Когда я говорю «отдельно», то имею в виду, что мы ведем разные предметы.
Боди. А-а, ну конечно. (Она пытается засмеяться). Я тоже училась в коллежде.
Элина. Вы — в колледже?
Боди. Да. И я знаю, что два учителя в одном и том же классе не преподают одновременно два разных предмета.
Элина (Широко раскрыв глаза). Разве это не было бы странно?
Боди. Да, это было бы странно.
Элина (неприязненно фыркнув). Это могло бы вызвать замешательство в классе.
Боди. Наверное, вызвало бы.
Элина. Особенно, если это такие разные предметы, как гражданское право и история ИСКУССТВ.
Боди снова пытается засмеяться, Элина удачно имитирует смех. Пауза.
Да-а, все похоже на правду.
Боди. Что — похоже?
Элина. Никогда не видела ничего похожего на вашу комнату. Особенно — сочетание красок! Какой броский контраст! Я могу присесть?
Боди. Да-да, конечно, я сегодня сама не своя. Это от жары — и вообще…
Элина. Ну и краски! Почему такая контрастность? (Она вынимает из сумочки круглые темные очки в белой оправе и надевает их). Мисс Боденхейфер, а что Дотти помогала раскрашивать эту комнату?
Боди. Нет, когда она въезжала, комната уже была такая как сейчас.
Элина. Значит это вы в ответе за столь вдохновенный выбор красок?
Из кухоньки раздается громкое шипение кипящего жира.
Боди. Простите, я переверну цыплят.
Элина. О, я ни в коем случае не хотела прерывать ваших приготовлений к пикнику.
Боди. Не поняла, я иногда не очень хорошо слышу.
Элина. А-а?
Боди. Видите ли, у меня кальций в ушах… мне советовали сделать операцию, но это дорого и не всегда помогает.
Голос из телефонной трубкИ. Бо-о-о-у-ди-и-и!
Элина обращает на трубку внимание, но не говорит Боди, что трубка не повешена на рычаг.
Элина. Я бы вам тоже не советовала. Одной моей знакомой, старше меня, у нее тоже было затвердение, просверлили в голове дырку, чтобы все исправить. Эту операцию называют трепанация — она достаточно опасна. К тому же в ее случае невозможно было определить, успешно прошла операция или нет, так как моя приятельница так и не пришла в сознание.
Боди. Никогда больше не пришла…?
Элина. В сознание.
Боди. Понятно. Я думаю, мне лучше с этим подождать.
Голос из телефонной трубки (снова кричит). Бо-о-ди-и-у-и… Бо-о-ди-и-у-у…
Боди. Что это?
Элина. Не могу понять. Из телефонной трубки доносятся какие-то странные, лающие звуки.
Боди (смеясь). О боже, я забыла ее повесить. (Она берет трубку). Бадди, извини, тут пришли, и я забыла, что ты — на телефоне. Бадди, перезвони мне через несколько минут, а, Бадди, это очень важно. (Она вешает трубку). Это — мой брат, Бадди. Пока висела трубка, он успел выпить две банки пива и съесть сэндвич с ливерной колбасой. Слава богу, что он такой покладистый… Мы сегодня все вместе едем на Крэв-Кер, он, я и Дотти. Мой брат очень интересуется Дотти.
Элина. Интересуется? Романтически?
Боди. О да, он очень серьезный человек.
Элина (вставая). Вы меня крайне удивляете!
Боди. Чем же это, это чем?
Элина (со сдерживаемой яростью). Тем, с какой искусностью вы втиснули себя в это замкнутое пространство. У вас тут каждый дюйм использован — или даже украшен? (Она берет в руки большую раскрашенную китайского фарфора лягушку). Лигушка?
Боди. Да, легушка.
Элина. Она так натуральна, что кажется вот-вот заквакает. — О, да у вас тут и канарейка… набитая!
Боди. Моя маленькая Хильда… она прожила целых десять лет. Канарейки дольше не живут.
Элина. Это что, предел их долголетия?
Боди. Она протянула еще целых три месяца.
Элина. И тем самым поставила рекорд. Нужно быть героем, чтобы прожить в подобной обстановке свыше десяти лет. Какой тягой к жизни обладают некоторые существа!
Боди. Я так любила ее, что решила отнести…
Элина. На чучело.
Боди. Простите, я отлучусь. (Бросается к плите в нише). Ой, ну вот, опять обожглась.
Элина (отзывается с любопытством). А вы что, уже обжигались?
Боди обильно посыпает руки содой, Элина пятится.
Мисс Боденхейфер, поосторожнее! Вы всю меня обсыпали!
Боди. Простите, я не нарочно.
Элина. Нарочно или ненарочно, а обсыпали. Дайте мне одежную щетку.
Боди. Вы посмотрите, я и на ковер насыпала! (Бросается за веником).
Элина. Мисс Боденхейфер, я просила одежную щетку, если она у вас имеется! А вовсе не веник, я что вам — ковер!
Боди. Ах, ну конечно. У Дотти где-то была. Да. А вы пока налейте себе кофе.
Боди бросает веник и идет в спальню. Через открытую дверь слышно, как Доротея считает вращения.
Голос Доротеи. Шестьдесят! — Уф! Шестьдесят один! — Уф!
Она продолжает считать, пока не замечает Боди.
Доротея. Что — телефон? ЗВОНИТ ТЕЛЕФОН?
Боди. Нет, нужна щетка для одежды.
Боди прикрывает за собой дверь в спальню и начинает искать одежную щетку, выдвигая и задвигая ящики.
Доротея. НЕ СМЕЙ, НЕ СМЕЙ, НЕ СМЕЙ хлопать дверцами, я закричу!
