Девчонки выжидающе молчали. Он словно на чужом языке говорил.
— Вот и всё! — усмехнулся он. — Мне не впервой...
Они продолжали глядеть на него, но прежнего дружелюбия на лицах не было.
— Ты разве не принимал участия в марше? — спросила наконец Джилл.
— Нет, — ответил Джонни. — Я не марширую, я чечетку бью.
Он отпил еще, хотя теперь ему уже казалось, что девчонки переместились в конец переполненного людьми туннеля, стены которого того и гляди завалятся. Освещенные углы кухни понемногу заливала тьма. Наконец Полли заговорила — теперь в ее голосе звучала неприязнь.
— В таком случае что ты здесь делаешь? — поинтересовалась она. — Мы тут собрались после марша в защиту прав маори на землю. Это вечеринка для участников марша.
— Я же тебе говорю, — терпеливо разъяснял Джонни, — я хотел бы поговорить с Бонни Бенедиктой.
Ему казалось, что его ноги в башмаках отъехали далеко-далеко, телепались где-то там внизу и совсем его не слушались. Девчонки переглянулись.
— Сейчас спрошу, — сказала Полли и исчезла за дверью.
Из соседней комнаты вырвались на минуту звуки бурного спора, в котором принимало участие несколько голосов. Джонни надоело держать стакан в руке — он разом осушил его до дна.
— Мне всегда хотелось научиться чечетке, — призналась Джилл, — только особых способностей к танцам у меня нет.
— Всякий может попробовать, — произнес Джонни устало.
Дверь в соседнюю комнату отворилась — но это была не Бонни, а ее мать, доктор Рут Бенедикта. Джонни не видел ее со дня похорон. Если б он не боролся с тьмой, угрожающей заполнить всю комнату, он бы посмеялся над ее удивлением.
— Вы помните меня, доктор Бенедикта? — спросил Джонни с подчеркнутой вежливостью.
Он широко улыбнулся, словно где-то рядом, за кулисой, стояла мать и внимательно следила за его выступлением, чтобы после все обсудить.
— Джонни Дарт, — напомнил он Рут Бенедикте и покачнулся.
— Джонатан Дарт! — в ту же секунду воскликнула она. — Что ты тут делаешь в такой час?
— Извините, — пробормотал Джонни. — Я не знал, что уже поздно. Мне просто Бонни нужна — минут на десять.
Эми и Джилл за спиной у Рут Бенедикты выстроились рядком у печки. Вода в чайнике, судя по звуку, закипела, однако ни та ни другая не торопились заняться кофе.
— Бонни здесь нет, — сказала доктор Бенедикта. — Она теперь живет в городе, на квартире.
— А-а, — промычал Джонни. — Я и не знал.
Доктор Бенедикта заметила стакан на краю стола.
— Кто дал ему выпить? — недовольно спросила она. Джонни слышал каждое слово, хотя она говорила тихо, повернувшись к девушкам,
— Полли! — с негодованием выпалили Эми и Джилл.
Полли в кухне не было.
— Вы не могли бы дать мне адрес Бонни? — попросил Джонни, следя, чтобы голос звучал нормально. — Или телефон?
— Зачем она тебе? — возразила Рут Бенедикта все с тем же недовольством в голосе. — Вы ведь не очень-то дружили, а?
— Она была моей пифией, — отвечал Джонни с улыбкой.
Однако, заметив суровый взгляд Рут Бенедикты, торопливо прибавил:
— Это была такая игра. Она была пифией — предсказывала, давала советы, и все в рифму. Но это не важно. У меня есть для нее подарок.
И он похлопал по карману блейзера.
— Уверяю тебя, Бонни больше не занимается прорицаниями, — сказала доктор Бенедикта, пропустив слова о подарке мимо ушей.
— Я знаю. Она больше не может... не получается, — согласился Джонни. — Я просто хотел с ней повидаться. Сегодня вроде как годовщина. Пять лет как Дженин умерла.
Доктор Бенедикта посмотрела на него с сочувствием, однако шло оно не столько от души, сколько от чувства долга.
— Да, верно, — не сразу отозвалась она. — Скоро пять лет, как мы сюда переехали. Что тебе сказать, Джонатан, не знаю. Бонни, как я говорила, здесь нет. Уверена, утром ты на все посмотришь другими глазами...
— Тогда уже будет поздно, — прервал ее Джонни. — Утром все будет как прежде.
Но она продолжала, не обращая внимания на его слова:
— Я не хочу расстраивать Бонни. Она очень занята — готовится к выпускным экзаменам. Ты же знаешь, Джонатан, после смерти Дженин она очень долго не могла прийти в себя. Она ужасно переживала.
— Никто из нас тогда не веселился, — заметил Джонни, пристально глядя на доктора Бенедикту широко открытыми глазами. ("Осторожно", — сказал он себе, услышав, что его голос звучит враждебно.) Тьма заливала кухню, хотя свет по-прежнему горел. Суровое лицо доктора Бенедикты качалось, поблескивая, перед его глазами, вдали проступали силуэты Джилл и Эми.
— Да, конечно, — тут же ответила она, — только я, пожалуй, не дам тебе адрес Бонни, пока ты не вернешься домой, не отоспишься и не придешь в себя. Позвони мне сюда — не в лабораторию.
— Я в порядке, — возразил Джонни.
Он понимал, что доктор Бенедикта хитрит: номера Ривенделлской общины в телефонных справочниках не было, да и фамилия Бенедикта отсутствовала — он много раз смотрел.
— Боюсь, что тебе придется подождать, — произнесла Рут Бенедикта твердо. — Милый юноша, ты в ужасном состоянии. Я сейчас позвоню твоему отцу и попрошу его за тобой приехать.
Она взяла телефонную книгу, лежавшую на столе.
— Я бы просил этого не делать, — сказал Джонни. — Не очень он обрадуется. — Если она ему позвонит, отец опять разъярится: Бенедикты ему никогда не нравились. — Он уже сегодня устраивал концерт.
— Но вряд ли он будет доволен, если мы предоставим тебе самому добираться домой, — возразила доктор Бенедикта.
Видно было, что она и вправду обеспокоена, хотя и сердится на него.
— Мы уже с ним обсудили мои недостатки, когда вышли из полицейского участка, — сказал Джонни. — Горячее было обсуждение, и продолжалось оно довольно долго. По-моему, он ни одного недостатка не пропустил. Он предпочтет ничего больше не знать.
— Как ты сюда добирался? — спросила доктор Рут. — Последний автобус прошел час назад.
— В основном на такси, — ответил Джонни. — Дошагаю до города и возьму опять машину.
— Тебе до города не дойти, — заявила она решительно. — Удивляюсь, как ты вообще на ногах держишься. Да и потом... такси... влетит в копеечку...
— У меня кое-что осталось от прежних дней, — поддразнил ее Джонни. — Когда я был богат и знаменит... Ведь я был звезда!
— Помню, — сухо бросила доктор Бенедикта.
— Тут люди будут возвращаться в город, — вмешалась Джилл откуда-то из темноты кухни, которая, как казалось Джонни, была переполнена людьми.
— Макс поедет! — воскликнула Эми.
В ту же минуту дверь распахнулась и из соседней комнаты закричали:
— Рут! Рут! Иди скорее, а то пропустишь!
— Идите, а то пропустите! — повторил Джонни с улыбкой.
Доктор Бенедикта внимательно посмотрела на него. Она была сосредоточенна и спокойна — такая же, как всегда, насколько Джонни помнил; к тому же она ведь находилась в собственном доме, в окружении друзей. И все же Джонни смутно сознавал, что встревожил ее — вместе с ним в ее светлую кухню проник из ночи хаос, которому здесь не было места. Она схватила пластмассовое ведро и поставила его на пол возле Джонни.
— Мне нужно посмотреть новости, — сказала она отрывисто. — Если тебя будет тошнить, возьми, ради бога, это ведро. Не хочу подтирать за тобой пол.
Джонни остался на кухне один. В окне, не задернутом занавеской, он видел свое отражение — неясный темный двойник, черты лица не разобрать. Он поднял руку, чтобы снова надеть шляпу, — двойник сделал то же. В стекле Джонни видел полосы на своем старом блейзере, а на прохудившихся локтях аккуратно пришитые им самим желтые заплаты. На шее блеснуло что-то металлическое, словно голову ему отрезали, а бритву оставили в ране; но это была всего лишь дуга, соединяющая наушники плеера. Впрочем, головы все равно как бы и не было. Джонни решил закрыть на минутку глаза, чтобы не бороться с подступающей тьмой. Но тут взгляд его упал на телефонную книгу. Придвинув книгу к себе, он раскрыл ее в конце — как он и думал, на оставленных там чистых листах были от руки внесены имена с телефонами. Имена прыгали по странице, словно головастики в мутном пруду, но, прищурив глаза и водя дрожащим пальцем по строкам, он наконец сумел прочитать их одно за другим. Добравшись до середины первой колонки, он увидел: "Бонни", а рядом телефон и адрес: улица Маррибел, дом 115. Джонни вынул ручку из зеленого стакана с карандашами и, поднеся левую ладонь к самым глазам, словно близорукий книгу, медленно, тщательно переписал на нее адрес и телефон.
Улица Маррибел. Что-то знакомое. Где-то ему часто встречалось это название... Что ж, по крайней мере не зря сюда притащился.
Джонни немного расслабился. Его вдруг охватила усталость. По спине пробежали мурашки. "Притулиться бы где-нибудь", — подумал он... но дверь распахнулась, и в кухню шагнула доктор Бенедикта. За ней вошли Полли и Джилл, стройный юноша-маори, кинувший на Джонни презрительный взгляд, а также полный мужчина в дорогой лыжной куртке с набитой книгами холщовой сумкой в руках. Лицо у него было добродушное, волосы выгоревшие, но густые и длинные.
