Первая полоса
«ЛГ» назначает встречи
«Литературная газета» приглашает своих читателей на встречу с редакцией в книжный магазин «Московский Дом книги» на Новом Арбате.
На встрече можно будет оформить подписку по льготной цене на 2011 год.
Всех оформивших подписку ждут подарки от редакции.
Ждём вас 17 ноября в 18.00 и 24 ноября в 17.00 в «Московском Доме книги» на Новом Арбате, 2-й этаж, отдел «Книги по искусству».
29 ноября в 18.00 пройдёт встреча редакции в Доме книги «Молодая гвардия» по адресу: ул. Большая Полянка, д. 28, 1-й этаж, зал № 2.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Фотоглас
Первая полоса
Фотоглас
Премию Межпарламентской ассамблеи стран СНГ «Древо жизни» великому русскому писателю Василию Белову вручил председатель Совета Федерации Сергей Миронов. Вместе со спикером СФ в вологодскую квартиру классика приехали поздравить президент Фонда развития государственного права и гуманитарных проектов Марина Смирнова и главный редактор «ЛГ», писатель Юрий Поляков.
Юбилейный творческий вечер известной российской поэтессы Надежды Кондаковой «Надежда и её друзья» прошёл в Большом зале Центрального Дома литераторов. Гостям представили её новые книги «Выбор» и «Московские письма». Вёл вечер народный артист России Валерий Золотухин.
«Тематический» поезд, посвящённый чилийской поэзии, появился в московском метро. Оформление состава столичной подземки приурочено к 200-летию независимости Чили. Один из вагонов украсили портрет и биография поэта Гонсало Рохаса.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Иждивенцы
События и мнения
Иждивенцы
ОЧЕВИДЕЦ
Анатолий МАКАРОВ
Теория бродячих сюжетов известна в общих чертах любому усердному читателю. О том, что некоторые размашистые таланты имели обыкновение без особых стеснений заимствовать чужие фабулы и даже сюжеты, тоже ни для кого не секрет. Впрочем, такая вольность в обращении с не своим духовным имуществом оправдывалась, как правило, его мощнейшим преображением в нечто совершенно особое и непостижимое, исполненное внезапных озарений, неожиданных идей и непредвиденных выводов. Присвоение оборачивалось освоением, переосмыслением и, в сущности, пересозданием. Так по крайней мере было принято среди культурных творцов.
То-то и оно, однако, что общепринятая ныне нехватка культуры коснулась с неотвратимой закономерностью и тех, кто эту самую культуру творит. Что выражается в совершенно особой беспардонной практике: известное, а то и легендарное произведение минувшего времени не то чтобы переосмысливается или модернизируется под влиянием актуальных эстетических тенденций, а просто бездумно и глумливо переделывается, перелопачивается, перемастыривается в соответствии с новейшими несложными вкусами и органическим желанием не напрягаться. Ни душевно, ни умственно.
И вот ведь любопытное обстоятельство. Советская эпоха, вся целиком, без изъятий, в любых своих проявлениях, чохом объявлена царством торжествующего хама и злодея, однако сюжеты для перекройки и переделки берутся в основном из произведений именно этого времени. Если вдуматься, иначе и быть не могло. Потому что при всём драматизме своего существования (а может, и благодаря ему) искусство советского времени было отмечено такой экзистенциальной силой, такой связью с народным мироощущением, которые и сообщают, как бы это выразиться, долгую душевную злободневность. Современные художники, не связанные в своих намерениях ни цензурой, ни нравственным императивом, создают, как назло, нечто зыбкое, эфемерное, мало кого по-настоящему цепляющее и быстро ускользающее из массового сознания. Привлечь его, а то и приковать, как представляется коммерчески озабоченным издателям и продюсерам, удобнее всего с помощью известного, проверенного, не одним поколением любимого текста или действия. Понятно, приспособленного к родимому рынку с применением самых радикальных якобы художественных средств.
Всякий раз, когда отмечается юбилей какой-либо любимой народом кинокомедии, её авторы со вздохами и с юмором вспоминают о тех страданиях, которые им пришлось претерпеть в процессе её создания, сталкиваясь с трусливым идиотизмом многочисленных контролирующих инстанций. А потом наступает момент явления новой версии знаменитого хита, снятого уже в отсутствие какого бы то ни было контроля (кроме финансового), и самых легковерных сторонников обновления «совка» охватывает некоторая жуть. Бесконтрольный ремейк проигрывает подцензурному оригиналу по всем статьям. Там, где было наивно, стало глупо, где сквозил изящный намёк, разит сытая пошлость, где пенилось остроумие, пыжится скука.
Возникает вопрос: стоило ли беспокоить тоталитарный шедевр для того, чтобы сотворить либеральную бездарность?
Это во-первых. А во-вторых, соблазняет догадка, что, за исключением откровенно тупого вмешательства начальства, произведение искусства не так уж прямолинейно зависит от политического режима на дворе. То есть, изнывая, скажем, под нажимом идеологии, вполне способно находить отраду в атмосфере некоторого общественного идеализма. По меньшей мере в его отголосках.
Хуже всего, оказывается, когда нет ничего: ни идеологического присмотра, чтобы ему сопротивляться, ни идеализма, чтобы черпать в нём вдохновение. Свобода предоставила художникам массу неограниченных возможностей, однако парадоксальным образом лишила их творческой энергетики, уже упомянутой связи с общественными ожиданиями, с настроениями читательской и зрительской массы. Показалось, что раз нечему стало противостоять, то не за что сделалось и агитировать. Как вы понимаете, я не идеологическую агитацию имею в виду, а художественную заразительность, эмоциональный порыв, о душевной боли уж не приходится и говорить. Они (и заразительность, и порыв, и боль, само собою) сохранились, нравится это нам или нет, всё в той же классике минувшего исторического периода. Потому опять же на её иждивении оказались многочисленные пересмешники, подражатели и прочие перелицовщики знаменитых некогда романов. Их можно не любить, их вовсе не обязательно перечитывать, если нет к этому охоты, но переписывать их в ёрническом, якобы пародийном ключе – в этом есть нечто бесконечно неблагородное. Попросту низкое. А главное – бездарное, ибо талант всегда найдёт, чему в своём времени противостоять, чем воодушевляться и за что болеть.
У каждого времени свои романы, свои фильмы, свои стихи. Некоторым из них суждена долгая, если не вечная, жизнь, другие обречены на забвение. Кстати, не факт, что окончательное: иной раз забытая мелодия и забытый текст по неведомым причинам ложатся на слух и сердца новых поколений. Лучший пример тому – «старые песни о главном», без особого труда потеснившие в народном сознании песни новые, не только что нечто «главное», но второстепенное не способные выразить.
Вот что, однако, принципиально: старые шлягеры хоть и перепевались на новый лад с потерей былого обаяния, но, слава богу, всё же не выворачивались наизнанку, не раскрашивались в химические цвета и смысла не лишались. Как говорится, и на том спасибо. Ни «Катюшу», ни «Тёмную ночь» не подвергли порнографической переработке, как, например, фадеевский роман «Молодая гвардия». Хотя допускаю, что у кого-то и чесались руки. Могу предположить, у кого – у какого-нибудь оборотистого маклера на рынке массовой культуры. И ни за что не поручусь, что однажды такого наглого глумления не случится. Поскольку интеллектуальным балом давно уже правит особый тип креативной личности – скандалист, провокатор, подковырщик, сатир с шулерскими обольстительными манерами. Никакими статьями, никаким простодушным негодованием и протестными пикетами его не остановишь. Надежда лишь на одно – на подступающие к горлу строчки, на слова тревоги и печали, жгущие, словно «уголья в горсти», словом, на новый творческий порыв, который рано или поздно встряхнёт общество, не может не встряхнуть.
Точка зрения авторов колонки может не совпадать с позицией редакции
Прокомментировать>>>
