- А почему Змеиный мох?
- Это болото, которое вокруг. А само урочище – Валдино. Но никто так не называет. Все говорят Змеиный мох. Через речку – деревня Емское, а Валдино – выселки. Типа хутора. Когда отец участок купил, там еще жила одна древняя бабка, лет под сто. Я хотел после ее смерти выкупить землю, но наследники уперлись. Так у меня этот дом бельмом на глазу. Но ничего, я их дожму. И стану помещиком. Царем Змеиного мха.
- А как же Аркадий?
- И Аркадия дожму. Ему самому все равно этот дом не нужен. А гости его у меня в одном месте сидят.
Славкиной жене Марине от родителей досталась вполне приличная дача в Репино. Но ему там не нравилось, и он время от времени удирал на несколько дней от семьи в Мох. А то и на неделю.
Лет пятнадцать назад отец Славки Степан Петрович по случаю купил два гектара земли в медвежьем углу Волховского района. Сколько я его помнила, он всегда был маленько со странностями, любил побирючить, говорил о себе: одинокий волк. Отгрохал здоровенный дом со всеми необходимыми постройками, развел натуральное хозяйство, потом добавил гостевую избушку. Единственная бабка-соседка ему не мешала. Выйдя на пенсию, уезжал в свое поместье и жил там один с весны по осень. Пока остро не понадобились деньги на лечение жены – Славкиной матери. Тогда Степан Петрович продал кусок участка Аркадию Черемшанину – своему давнему другу. Тому самому владельцу и гендиректору нашего «Логиса-С».
Светлана Антоновна умерла, Степан Петрович после нее долго не задержался, ушел через год. Змеиный мох достался Славке. Аркадий построил дом, но вскоре по семейным причинам перебрался в Испанию, разрешая своим многочисленным знакомым приезжать туда на охоту-рыбалку, что страшно раздражало Славку.
Двенадцатое июля – Петр-Павел день убавил. Я любила эти короткие пару недель, пока еще Илья Пророк день не уволок. Макушка лета. В сентябре обычно ездила куда-нибудь на море, зимой на две недели в горы кататься на лыжах. Наверно, это был первый мой отпуск в середине лета. Мало того – я собиралась провести его в глуши, в полном одиночестве. Ядрен батон, в лесу!
К счастью, некому было повертеть пальцем у виска. Родители мои десять лет назад переехали в Канаду. Отца пригласили на работу, да так они там и остались. Общались мы в основном по скайпу. Подруг близких у меня не было, так, несколько приятельниц, с которыми встречались поболтать о чем-то нейтральном, не забираясь в душевные дебри.
Голубой Тигуан, известный в узких кругах как Игуана, бодро бежал по трассе, в приоткрытое окно задувал ветер и трепал волосы. Я подумала, что надо будет после отпуска найти наконец хорошего колориста. Прической своей я была вполне довольна: ассиметрия до плеч на слегка вьющиеся волосы, а вот цвет… невнятный русо-рыжеватый. Я то осветлялась до блондинки, то красилась в каштанку, но все это было не то. Если бы мне удалось за две недели собрать себя заново в адекватную человеческую особь, стоило подумать о радикальной смене имиджа.
Свернув под указатель, я проехала до кирпичной коробки магазина и основательно затарилась продуктами. Каждый день за двадцать километров не наездишься. Позвонила Славке, который ждал меня где-то на дороге.
- Так, смотри, Надюх, сворачиваешь за прудом направо на грунт. Направо – это в ту сторону, где в руке ложка, не перепутай. И не пыхти, я знаю, что ты сено-солома. Сворачиваешь и пилишь, пока не увидишь меня. Там справа песчаный карьер. Это последнее место, где можно позвонить или выйти в интернет. Дальше цивилизация заканчивается.
Десять километров до карьера я ехала минут двадцать, да еще чуть не увязла в низине, переезжая промоину. Славка загорал у своего черного Туарега. Помахал мне, сел за руль и поехал впереди. Еще через десять километров мы свернули в лес, на едва заметную дорожку, петляющую между вековым соснами. Она вывела на огромную поляну, за которой внизу виднелась стальная лента реки.
- Велкам в мои владения, - развел руками Славка, когда я припарковалась у довольно убогой на вид гостевой избушки. – Это дом Аркадия, - он показал на большой домище, наполовину обшитый белым сайдингом. – Я его так и зову: Белый дом. Видишь, начал отделку, но так и не закончил, уехал. А вон там мои пенаты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Пенаты» представляли собой настоящие хоромы - коричневого цвета, с оранжевыми наличниками. Напротив из густой сосновой поросли выглядывала черная покосившаяся хибара. А за ней на горе виднелась маленькая церковь, сияющая на солнце серебряными луковицами.
- Красота какая! – ахнула я.
- Сам строил, - довольно улыбнулся Славка. – Ну, помогали, конечно, но больше сам. И это настоящая церковь, не часовня. По праздникам службы бывают. Я тебе ключ оставлю. Только за свечами следи, если зажигать будешь. От своего дома, извини, не даю. Вода в роднике. Сауна не фунциклирует, но мыться можно. Из ковшика. Сортир, прости, на улице. И без двери. Но кто тебя там увидит? Разве что волк придет.
- Надеюсь, ты шутишь? – испугалась я.
- Ну как тебе сказать? – Славка почесал в затылке, взлохматив светлую шевелюру. – Была как-то зима холодная, так волки реку перешли по льду и в деревне всех собак порезали. Но летом боятся, не выходят. Пойдем наберем тебе воды про запас, заодно покажу, где купаться можно. Дно поганое, но нам, красивым, пофиг, не так ли?
Мы дошли до родника, набрали воды и поднялись к церкви полюбоваться с обрыва видом на реку.
- Скажи, Надь, - Славка обнял меня за плечи, - а ты никогда не жалеешь, что у нас ничего не вышло?
- Ну как тебе сказать? – передразнила я, взъерошив ему волосы. – Иногда жалею, но так… в теории. Понимаю, что не могло выйти. С Маринкой у вас гармония, а у нас с тобой был резонанс. Слишком бурно, поэтому быстро перегорело. Во всяком случае, переиграть не тянет. То, что сейчас, вполне устраивает.
- Ну и отлично. Ладно, голуба, мне надо ехать, пока шоссе еще не забито. Давай покажу быстренько, что в доме, и нах хаус.
[1] Тойота Лэнд Крузер Прадо
=4
Я доехала со Славкой до грунтовки.
- Ну, мать, постигай дзен и возвращайся. Я бы уволил ради тебя Лисицына, но он креатура Черемшанина. Да и вообще нам нужен. И ты тоже. Так что…
Нагнувшись из-за руля, он поцеловал меня, вполне по-братски, захлопнул дверь и уехал, поднимая клубы пыли. А я побрела обратно.
Через два шага рядом с дорожкой обнаружился здоровенный крепкий подосиновик, пылающий шляпкой, как маяк. Обычно грибы я находила, только наступив на них. Похоже, это был хороший знак.
- Пожарю с картошкой, - сказала я себе вслух.
Прошла еще немного, присела объесть черничник – такой синий, что не видно листьев. Забыла гриб, вернулась за ним. И тут из кустов вышел глухарь. Встал, развернул веером хвост, задрал воинственно голову, выставив вперед бороденку, заклекотал что-то сердитое. Я потянулась в карман за телефоном, чтобы сфотографировать, но глухарь, сверкнув красными бровями, вразвалочку ушел обратно в кусты.
Надя в Стране чудес!
Вернувшись в урочище, я забросила продукты в допотопный холодильник, включила электрочайник – и он тут же выбил пробки. Пришлось с риском спалить ко всем чертям проводку стоять на двух стульях и держать кнопку автомата, пока чайник не закипел. Вытащила на террасу матрас, соорудила из него гнездо, устроилась в нем с кружкой кофе и бутербродом.
Тишина – боже мой, какая тишина! Только пение птиц и шум ветра в вершинах деревьев. И медвяный запах полевых цветов. Невероятно! До чего же здорово! И какой умница Славка, что вытащил меня сюда!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я вспомнила его вопрос на обрыве – не жалею ли я, что у нас не сложилось. И невольно побежали воспоминания. Ну что ж – все лучше, чем думать об Андрее.
Мы познакомились, когда нам было по пятнадцать, на спортивных сборах в Анапе. Самый противный возраст. Для юниорских соревнований ты уже староват, а на взрослые если и возьмут, ничего там не светит. При этом мы оба были мастерами спорта и показывали вполне взрослые результаты. Славка взял два юниорских золота на России, а я на Европе заняла седьмое место в общем зачете и четвертое в эстафете, обидно пролюбив звание мастера международного класса.
