- Вы психолог? – я попыталась улыбнуться, но получилось криво.
- Я… как вам сказать? Профессиональный… начальник. Когда у тебя в подчинении туева хуча народу, да еще зачастую в экстремальных условиях, приходится быть психологом.
- По правде, я никогда этого не делаю. Не плачусь в жилетку.
- Да ну? – он иронично вскинул брови. – Ни маме, ни подругам?
- Серьезно, - я встала, чтобы взять сыра, но он жестом вернул меня обратно, поставил между нами еще один стул, а на него – тарелку и бутылку. – Мама живет в Канаде, да и вообще мы с ней никогда не откровенничали. Подруги? Есть, но…
- Душу вы им не раскрываете. Может, и разумно. Во всяком случае, никто не плюнет. В душу. Но неужели никогда не хотелось?
- Трудно сказать. С одной стороны, поделиться – переложить часть своей проблемы на чужие плечи. Пусть даже чисто эмоционально. Но… поймите, я не хочу грузить другого человека своими сложностями. У людей своих забот хватает, зачем им еще и мои? И… я не знаю, зачем сюда пришла. Уж точно не для исповеди.
- Но и не для того, чтобы извиниться за свое некрасивое поведение. Вот правда, зачем вам это? Какое вам дело, что подумает человек, которого никогда больше не увидите? Полагаю, вы и правда не хотели. Но ваше подсознание дало волшебного пинка. Заставило взять бутылку и пойти ко мне. Якобы с ответными извинениями. Ну раз я пришел – значит, и вам надо, а то неудобно. А на самом деле оно ненавязчиво намекнуло, что вы не справитесь со своими горестями, если не вывалите их на кого-то. А я – самый подходящий объект. Не буду ими грузиться, поскольку вы мне никто и звать никак. Оно, конечно, могло бы пойти и иначе, но вы все четко определили. Мы непараллельные прямые, которые пересеклись в одной точке.
Он был… неправ. Или все-таки прав?
- Хорошо, - уже почти сдалась я. – Может, мне это действительно надо. Но скажите одну вещь. Зачем это нужно вам? Что за гуманизм такой?
- Низачем, - он пожал плечами. – Никакого гуманизма. Люди читают книги, смотрят фильмы – о других людях. Из интереса. А потом забывают. Чем ваша история хуже?
- Ну ладно, - я допила вино и снова протянула ему стакан. – Может, моя история и не хуже, но ничего интересного в ней нет. Банальщина и глупость.
=10
После той исторической сцены на Невском мы со Славкой расстались не сразу. Агония длилась еще пару месяцев. Мы помирились, потом снова поссорились, снова помирились. Но было очевидно: дело идет к концу. Скандалы становились более жесткими, промежутки между ними – совсем короткими. Все закончилось дивным августовским вечером, когда он пришел ко мне и сказал без обиняков:
- Надя, нужно это прекращать. У нас все плохо и становится только хуже. Мне нравится другая девушка, но я не могу спать с тобой и встречаться с ней. Простить не прошу, но хотя бы пойми.
Я поняла. И простила – может, не сразу. Но крышу мне тогда снесло капитально. Как будто сознательно отключила тормоза. Даже не от самого расставания – ведь ясно же было: ничего не выйдет. Скорее, от досады, что мне предпочли другую. И не просто другую, а ту, которую сама фактически предложила в запале.
Это был год, о котором я не любила вспоминать. И давать оценку – тоже. Секс втроем под травой. Секс с девушкой. БДСМ. Можно было назвать это грязью, развратом. Или же экспериментами, поиском себя. По крайней мере, стало ясно, что групповой секс и доминирование меня не привлекают, но я бисексуальна. Хотя все же отдаю предпочтение мужчинам.
Их было… много? Мало? Все относительно. Самое интересное, что я не искала отношений, они завязывались сами собой. И так же легко разрывались, без драм и сожалений. Как будто изначально знала: ничего не получится. Ничего и не ждала. Просто эмоции. Удовольствие от общения и от секса.
Последний до Андрея роман у меня был на прежней работе. С подчиненным по имени Влад. Он относился ко мне достаточно серьезно, но перспектив я не видела. И сокращение позволило поставить точку прежде, чем начались сложности. Возможно, на новом месте догнал кармический бумеранг.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В первый день на планерке Славка представил меня новым коллегам. Андрей сидел за столом наискось и со скучающим видом что-то рисовал на бумажке. Я отметила четкий, как на медали, профиль, выразительные серо-зеленые глаза, идеальную прическу и атлетическое сложение. Но все это великолепие перечеркивалось обручальным кольцом.
«Не годен», - поставила я мысленную отметку. И вздохнула с облегчением, поскольку служебным романом с Владом наелась по самое не хочу, повторять не тянуло. Женатый статус Андрея сам по себе служил гарантией, что ничего не будет. Во всяком случае, тогда я не сомневалась.
Это были месяцы полного одиночества – и вдруг выяснилось, что мне не нравится быть одной. Без мужчины. Я никогда не жила с кем-то вместе, максимум – ездила куда-то на несколько дней. Секс? Да, мне его не хватало, либидо природа отсыпала с походом. Но дело было не только в этом. Я не хотела, чтобы мужчина постоянно находился рядом. Вообще не понимала, как люди могут проводить вместе двадцать четыре часа в сутки и сидеть по вечерам в обнимку на диване. Мне нужно было личное пространство, без него я задыхалась. Но – так же нужно было знать, что мужчина есть. Что он мой. Что с ним можно увидеться в любой момент.
Однако – как назло! – все пропали. До этого со мной постоянно пытались знакомиться, где угодно и как угодно. И вдруг все закончилось. Словно подцепила вирус безмужества от своих подчиненных. Стала старой и страшной, никому не интересной. В двадцать восемь лет!
Ровно через три месяца, день в день, я выходила из Славкиного кабинета и в дверях столкнулась с Андреем. Это был взгляд – как вопросительный знак. Как мощный магнит. Как черная дыра, засасывающая в себя. Взгляд, от которого внутри все задрожало и – прошу прощения за прозу – взмокло.
На ватных ногах я доползла до своего кабинетика и следующие два дня ходила, как загипнотизированная. А на третий Андрей зашел ко мне после работы. Я задержалась, в спейсе никого не было.
- Надюш, тебя подвезти? – он побарабанил по стеклянной двери.
- Спасибо, я на машине.
- Ну как хочешь.
Сначала я была счастлива своей влюбленностью как таковой. Просыпалась счастливая от того, что приду на работу и увижу его. Засыпала счастливая: завтра будет новый день, и я увижу его. О том, что у него жена и дочь, не думала. Это существовало в какой-то альтернативной вселенной. А мне принадлежал лишь… образ. Как девочке, влюбленной издали в селебрити.
Ничего не было. И я говорила себе: ничего не будет. Дорога в никуда, но я шла по ней с закрытыми глазами. Мы перебрасывались безобидными – со стороны! – фразами. Или разговаривали по работе. Смотрели друг на друга. Только изредка соприкасались руками – как будто случайно.
А потом был его день рождения. Такая уж сложилась традиция: на дни рождения и прочие праздники арендовали буфет бизнес-центра, составляли столы. Отмечали. С выпивкой, песнями и плясками, разумеется.
- Надь, я такси вызвал, поедешь со мной? – спросил Славка, которому что-то во мне не понравилось. Видимо, очень уж явно мы с Андреем друг на друга пялились. А я была слишком оживленной. И глаза блестели опасно.
- Побуду еще немного, - отказалась я.
- Сейчас этот бардак закончится, - шепнул Андрей на ухо, когда мы танцевали черт знает какой по счету медленный танец. – Пойдем ко мне, кофе выпьем.
- Нет, - покачала я головой. – Ладно…
Только кофе. Ничего больше. Я же знаю, что нельзя. Ничего не будет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вода прорвала плотину и затопила все вокруг. Я пыталась сопротивляться. Не столько его настойчивым поцелуям и сводящим с ума ласкам, сколько самой себе – темному желанию, вышедшему из-под контроля. «Нет!» - захлебываясь, вопил голос разума, но его смело мощной волной наслаждения…
- Это был первый и последний раз, - сказала я, едва он отстранился. И вытащила из-под задницы зажим для бумаг.
