– Ладно, время! – она остановилась и сделала знак рукой, подзывая машину. Через несколько минут в помещении военного коменданта Вячеслав получил посадочный талон.
В Саратове зима, поскрипывает снег под сапогами, помощник военного коменданта порадовал:
– Раньше тебе надо было выходить! В Жасминной.
– Мы там не останавливались.
– Ну да, ты ж на скором! Что ж с тобой делать-то, милай!
– А тут далеко?
– Да нет! Напрямки ежели, через Лысогорье, так рядом. А ежели кругом, то верст питнацать али шишнацать, не мене. Да боязно мне, что не найдешь ты дороги через лес. А так до Разбойщины по Новоузенской дороге, а там напрямки тропа ведет.
Нерешительно потоптавшись вокруг стола, сержант ГБ выглянул в окошко, подошел к вешалке и накинул на плечи форменный «офицерский» полушубок черного цвета. В таких в Гражданскую деникинцы щеголяли.
– Пойдем, милай, пойдем.
И они вышли на площадь перед вокзалом.
– Антон, подь сюда!
К ним подошел крепкий с виду мужичок в меховухе поверх пальто.
– Антон Савелич, не в службу, а в дружбу, тебе ж по путю. Добрось младшего командира до Разбойщины!
Мужичок оценивающе посмотрел на Вячеслава – стоит, не стоит время тратить, – чуть помялся.
– Трохи далековато, ну да ладно. Пошли.
Круп у лошади был покрыт инеем. Извозчик убрал торбу и, ведя под уздцы, развернул легкие санки. Жестом пригласил садиться и запахнул уголком распахнутой дохи ноги Вячеслава.
– Но, милая! Пошла, пошла!
Вожжи щелчком сбили изморозь с крупа, лошадка всхрапнула и легко понесла сани по заснеженной улице. Немного покрутившись по кривой улице Степана Разина и перескочив через переезд, оказались за городом. Извозчик чуть подхлестнул кобылу, которая замедлила шаг в горку. Затем начался заснеженный лес и сплошные косогоры. Проехали мимо огромной антенны, расположенной на Лысой горе. Примерно через сорок минут раздалось громкое: «Тпру-у-у!»
– Слезай, милай! Тебе направо, там школа лазутчиков, а мине налево, живу я там. Прямо не ходи. Вишь, тропка вправо забирает, так по ней.
Вячеслав предложил деньги, извозчик аккуратно скинул рукавицу и потянул на себя трешку из предложенных пяти.
– Благодарствуйте! А закурить не будет?
Взял две папиросы и заложил одну за ухо. Хлопнул кобылу по крупу, и санки резво побежали под горку. О том, что здесь находится разведшкола, даже местные собаки знали. РВ-3 – так называлась радиостанция, которая обеспечивала связь с агентами по всему миру. Подхватив чемоданчик, Вячеслав пошел по заваленной ночным снегопадом тропе.
Едва вошел в лес, как возник проволочный забор и будка часового. Справа и слева было скрыто два пулеметных бункера. Часовой вызвал разводящего. В отличие от него, эти двое в маскхалатах. За плечом у обоих незнакомая винтовка с большим набалдашником на стволе. Вячеслав поприветствовал разводящего и передал ему документы.
– Вообще-то КПП с другой стороны, а здесь выход на площадку приземления. Следуйте по тропе, полтора километра. В километре отсюда будет караульное помещение, а там увидите. Штаб – слева от дороги. Так что добро пожаловать, товарищ помкомвзвода.
Откозыряв и засунув во внутренний карман шинели документы, Быстрых зашагал дальше по зимнему лесу. Здесь тропа была разметена, по ней проходило восемь человек. Тренированный взгляд разглядел следы двух пар валенок и шести пар сапог. Справа в лесу кто-то был. Помимо привычного стрекота сорок иногда раздавались звуки, которые можно было считать условными сигналами. Но края тропы были чистыми, и люди попали в лес другой дорогой. Угу, кажется, засада! И он юркнул к деревьям. Службу Вячеслав проходил в лесу, и ухищрения нарушителей границы были ему хорошо знакомы, в том числе и места для подобных засад. Взгляд привычно обежал ближайшие деревья, затем пошел ниже… Есть: ствол, направленный в его сторону. Он перекатился к ели и заполз под густую крону. След! Наган перекочевал из кобуры в руку еще в шести метрах отсюда.
– Вы на мушке, слезайте! – негромко сказал он. Фигура, спрятавшаяся на дереве, трижды свистнула сойкой.
– Отставить! Отбой! Все сюда! – послышался громкий приказной голос. К удивлению Вячеслава, все пять человек были вооружены немецкими карабинами «Маузер», у двоих в руках незнакомые пистолет-пулеметы – деревянная накладка на затворной коробке с откидным прикладом и длинный тонкий прямой магазин, вставленный под довольно большим углом. Все одеты в зимние маскировочные комбинезоны совершенно незнакомого кроя.
– Кто такой и как сюда попали?
– Помкомвзвода Быстрых, направлен в войсковую часть «десять шесть пять два», следую в штаб части в распоряжение майора Мамсурова.
– Майор Мамсуров. Подскажите товарищам курсантам, по каким признакам определили засаду! – майор протянул раскрытое удостоверение незнакомого образца. Но там было указано, что представитель сего документа является командиром в/ч 10652. Вячеслав отдал честь и вынул свои бумаги, но командир не стал их смотреть и повторил вопрос.
– Место удобное для засады – поворот тропы и отсутствие просмотра. Сороки шумели, и дважды крикнула сойка. Все справа. Типичные отвлекающие действия от засады с левой стороны, товарищ майор.
– Ну что ж, пограничник! Толк в засадах понимает! Подождете меня в штабе.
На этом приключения не закончились, в/ч 10652 продолжала удивлять. Построена в виде типичного немецкого военного городка, все надписи строго по-немецки. В одном из объявлений Вячеслав обнаружил грамматическую ошибку – оказалось, что сделана она специально. Таким образом проверяли знание немецкого и наблюдательность. К обеду Вячеслав был переодет в форму немецкого унтера и сел изучать строевой устав вермахта. Два месяца сплошной шагистики под присмотром старых фельдфебелей Ландвера, чтения «Майн кампф», немецких газет, вперемешку с длиннейшими марш-бросками, большой физической нагрузкой, а индивидуально догрузили изучением двигателей «Юмо.210Г2» и «Ас.10», основ конструкции самолета и аэродинамики. Все на немецком. И без инструктора – их просто не было. Но стенать и изображать катающегося по полю футболиста в надежде на пенальти, сержант не умел, поэтому, как ни тяжела была учеба, зачеты в конце второго месяца обучения он сдал с первой попытки. Впрочем, второй попытки ни у кого и не было: тех, кто не прошел подготовительный курс, отчисляли, и из пятидесяти шести человек к февралю осталось меньше половины.
Костяк роты составляли немцы Поволжья и Урала. Понятно, что настоящих фамилий никто ни у кого не знал. Было несколько человек других национальностей, но у всех немецкий язык был или родным, или прекрасно поставленным. Отбор в школу вели по этому принципу, и на индивидуальных занятиях, которые начались в конце февраля, преподаватели оттачивали лексику и доводили до идеала произношение, требуемое по легенде. Или предлагали сменить легенду. А иногда и отчислить. Они имели полное право дать такую рекомендацию, и этот приговор обжалованию не подлежал. Собственно, преподаватели в школе работали на износ, чуть ли не круглосуточно готовя людей к заданию. А начальство при этом постоянно подгоняло их, говоря о том, что они срывают все сроки. Что требуется «здесь и сейчас». Из-за этого и хромала подготовка. Засунуть такой объем информации в голову и переучить мгновенно человека невозможно. Автоматизм вырабатывается годами, а не неделями, но… Время требовало именно быстроты обучения, поэтому и было море отчислений. В школе оставались только те, кого переучить и подготовить можно было быстро. Остальные – отсеивались.
После прохождения подготовительного этапа все перешли на индивидуальные занятия, кроме радиодела, огневой и физической подготовки. Еще и минно-взрывное дело преподавали классами по десять человек. А так каждый умирает в одиночку! До марта 1938 года Вячеслава, теперь его звали Вольфганг, готовили по той легенде, которую подготовила мать. Он должен был попасть в Пернау, это в Австрии, и там уже готовы документы, что он учится в военной школе летчиков, затем выехать в Германию, заявив, что желает служить Великой Германии. При этом использовались вполне легальные документы одного из дальних родственников матери, которым пообещали выезд в Латинскую Америку или США. Всем, включая курсанта. Вообще-то они похожи, даже слишком. Но 13 марта Германия заявила об аншлюсе Австрии, а шестнадцатого Адольф Гитлер проехался по улицам Вены под восторженные крики «хайль!» и вздернутые руки двух из четырех миллионов австрийцев. В школе по этому поводу состоялась глухая пьянка преподавательского состава, большая часть которого были австрийскими коммунистами, которых выжили нацисты из их страны. Легенда требовала изменений и новых документов. Фамилию Крейц или Крайц стало использовать затруднительно, потому что родственничек из рейха выехать не успел. Все остальное готовили в страшной спешке: события замелькали как в калейдоскопе, а необходимость доставить и обеспечить связь старому агенту Третьего Интернационала никуда не делась.
