– Прости мне мою бестактность. Откуда ты? Сколько тебе лет? – спросил Альфред.
– Поверьте, ваши вопросы не самые бестактные, на которые мне приходилось отвечать. Поэтому не стоит извиняться. Я из Молдовы. Мне почти тридцать лет, и зовут меня Брэйляну Габриэль Мария.
– Как божественно звучит твоё имя, Мари! Кто твои родители? Расскажи о себе. Да ты совсем не прикасаешься к еде. Почему? Вовсе необязательно спрашивать у меня разрешения на это. Прошу тебя, – сказал Альфред и указал на стол, приглашая к трапезе.
– Особо о себе рассказывать мне нечего, милый Альфред. Родилась я в Молдове. Корни у меня румынские. Дедушек и бабушек своих я не помню, впрочем как и своего отца. По словам моей мамы, он был офицером и служил в Молдове. Звали его Николаем. Они познакомились на танцах, когда в моду вошли такие группы и исполнители, как AББА, Бони M, Джо Дассен, Пинк Флойд и Демис Руссос. Мама рассказывала, что он был очень красивым. Дома сохранились какие-то его фотографии, но это всё. Больше ничего мы о нём никогда не слышали. Мама пыталась его разыскать, конечно, даже дядю Марика отправляла на его поиски, но всё было впустую. Она не успела ему сказать о том, что беременна.
Долгое время она и сама не знала. Ну а когда всё стало известно, он уже был в Москве или ещё где-нибудь.
Моя мама, слава богу, жива и здорова. У меня есть младший брат Даниэль. У него скоро свадьба. Мы с мамой копим деньги.
В детстве я ходила на танцы. Наверное, благодаря занятиям мне удалось сохранить красивую фигуру. Всегда хорошо училась в школе и поступила в Кишинёвский педагогический университет на факультет иностранной филологии.
Мама работала на двух работах, чтобы прокормить нас с Даниэлем.
Ну а потом так сложились обстоятельства, что я на протяжении уже нескольких лет живу в Брюсселе. И мне здесь нравится, – сказала я, жуя ножку индейки, которую за разговором отрезала и положила себе на тарелку.
– А как же ты попала сюда? Ты не рассказала мне этого. Прости, что упорствую. Мне очень интересно.
– Когда я училась на четвертом курсе, я как-то встретила свою однокурсницу Натали с параллельного потока. Она рассказала мне, что скоро уезжает в Брюссель работать по контракту. На то время этот город ассоциировался у меня с чем-то очень загадочным. Я читала про него только в книжках и знала о нём по фильмам. В тот день мы поговорили с ней и разошлись. Вернувшись домой, я увидела маму, которая, сгорбившись и склонив голову набок, несла своим хрупким телом большую тыкву. Мне стало её очень жалко. Я подбежала к ней, и мы вместе донесли эту тыкву домой. В тот день я иначе посмотрела на свою маму. Глубокие морщины на её лице, тусклый взгляд обремененной заботами женщины, которой только под пятьдесят, не давали мне покоя. Постоянные переживания и заботу о нас, её подрастающих детях, не в силах была скрыть никакая косметика. Именно в тот момент я поняла, что больше не могу продолжать учёбу. Для чего мне диплом? Когда я и так могла разговаривать на английском и французском. Я позвонила Натали и попросила её дать мне адрес фирмы, которая отправляла её на работу за рубеж. На следующий день я поехала туда и прошла собеседование. Через несколько дней мне сообщили, что я могу ехать получать визу. Хорошо помню, как обрадовалась моя мама, когда узнала о том, что я прошла отбор. Но она не знала, что я еду работать. Ей я сказала, что выиграла грант на обучение за границей. Потому что у мамы очень слабое сердце, да и она никогда бы не поняла моего поступка. Время и обстоятельства заставили меня пойти на такой шаг. Надо было поднимать семью, зарабатывать деньги. Я толком и не ощутила всех прелестей студенческой жизни. Вот так, собственно, я и оказалась здесь, в этом городе.
Сначала я работала официанткой в одном из кафе, в самом центре Брюсселя. Это чудное кафе мадам Кларис. Там выпекают отменные штрудели и круассаны.
В один из дней в наше кафе зашёл посетитель. Позднее от девочек я узнала, что это местный сутенёр Джакомо. Я подошла к нему и поинтересовалась, нужно ли ему что-нибудь. Он, в свою очередь, попросил меня присесть. Я села напротив него, и он стал восхищаться моей красотой. А потом совершенно спокойно и непринуждённо предложил мне работу проституткой. Назвал соблазнительные расценки за услуги и заверил, что мне не придётся стоять в любую погоду на улице под фонарями. Я встала из-за стола и дала ему пощёчину. На что он всего лишь лукаво улыбнулся. Я сказала ему, что моё воспитание не позволит мне выбрать такую профессию. Но, как видите, я в ней. Обстоятельства сложились таким образом, что мне просто пришлось найти этого Джакомо и пойти на его условия. Да и разыскать его не составило никакого труда. Он был постоянным клиентом этого кафе.
– И каковы же были те твои обстоятельства, что тебе пришлось перейти на его сторону? – встрял Альфред в мой откровенный монолог.
– Тогда очень сильно заболел мой младший брат. Мама говорила по телефону, что всё хорошо и он поправляется. Но я понимала, что тех денег, которые я отправляла домой, не хватает. Я долго думала и долго выбирала между своими моральными принципами и помощью семье. На кону стояло здоровье моего братика. И мне пришлось убрать свою гордыню далеко во внутренний карман своей совести.
В один из очередных визитов Джакомо я подсела к нему за столик и сказала, что принимаю его предложение. Он выслушал меня и, улыбнувшись, сказал фразу, которую я вспоминаю всегда и которая до сих пор ломает меня изнутри: «Ты хорошо подумала? В этой профессии назад дороги бывают редкими!»
Я ответила ему, что согласна.
На следующий день мы встретились, и он передал мне ключи от своей квартирки со всеми удобствами в центре города.
Как это обычно и бывает, моим первым клиентом был он сам, затем его друзья. В свой первый день работы проституткой я поняла, что мои мечты и надежды умерли. Я горько плакала той ночью. Мне было очень больно и физически, и морально. Я не найду слов, чтобы описать всё, что я чувствовала тогда. Потом пошли обычные клиенты с улицы. Я стала привыкать. Иногда в день мне приходилось открывать по две пачки презервативов. А были и такие, которые пытались нагло изнасиловать меня, совершенно не предохраняясь. В такие моменты я нажимала кнопку вызова наших охранников. Мне было очень стыдно делать всё то, о чём просили эти извращенцы. Я до конца не понимала, что происходит со мной. У меня так и не получилось свыкнуться с мыслью, что я проститутка и то, что я делаю, – это просто моя работа. Наступали моменты, когда от боли и отчаяния я готова была даже повеситься. Но всегда образ моей семьи, которая нуждалась в моей поддержке, стоял перед глазами. И это спасало.
Кстати, Джакомо оказался неплохим человеком. Он всегда относится к нам с уважением и никогда не позволяет нас унижать. За это я ему благодарна. Вот и вся история девочки из провинции, – закончила я.
Альфред молча слушал. И, как только я закончила свой рассказ, он задал мне вопрос, от которого меня бросило в жар. Но тем не менее я ответила на него, потому что мне было хорошо и спокойно на душе. Мне приятно было провести вечер за беседой с этим пожилым мужчиной. Давно я не выворачивала душу наизнанку, оголяя все свои сердечные кровоточащие раны и переживания.
– Я ни в коем случае не осуждаю тебя и твою профессию. Каждый из нас сам выбирает свою дорогу. И у каждого из нас свои мотивы поступать так или иначе. Скажи мне, ты умеешь ещё любить? Любить по-настоящему?
– К сожалению, за все эти годы через меня прошло слишком много мужчин. И я уже не знаю, способна ли я на такое чувство или нет. Точно знаю одно, что любить нужно не за красоту тела. Это проходящее. В человеке нужно полюбить душу. Родственную душу. Сегодня очень редко можно встретить именно своего человека. Свою половину. В моём сознании есть образ мужчины, которого я любила. Это было давно, в юности. Но он до сих пор остаётся в моей памяти как первая любовь. Я согласна с высказыванием, не помню, где и когда я его прочла или услышала, что любовь бывает единожды, а всё остальное лишь её тени. Я не знаю счёта всех мужчин, которых я обслужила. В последнее время я и моя подружка Софи стали наслаждаться лаская друг друга. Мы практикуем лесбийские игры. И нам это нравится, хотя, может, так и не должно быть. И как вы думаете, после всего, что вы сейчас услышали, я всё ещё способна на любовь? Могу ли я приблизить мужчину не к своему телу, а к душе?
– Конечно, способна, девочка моя! Идём, я тебе кое-что покажу. Поднимайся, – вдруг неожиданно сказал Альфред.
Мы вышли в коридор, и он свернул в комнату, по виду напоминающую спальню. Казалось, время в этой комнате остановилось много лет назад. Спальня была нежилой. Она была роскошно обставлена, но не было жизни в этой комнате. Кровать была идеально заправлена. По обеим сторонам от неё стояли большие торшеры в виде индийских слонов. На полу лежал огромный ковёр, краски которого выцвели со временем, и он смотрелся нелепо на общем фоне изысканной спальни.
