Очевидно, сами итальянцы придерживаются того же мнения. Во всяком случае, Либеро Биджаретти, видный прогрессивный писатель, автор психологически к новелл и повестей, думает именно так. Ведь как раз на подобного рода “литературе” свихнулся Корсетти, герой его рассказа “Он жил не здесь”. Рассказ этот имеет к научной фантастике примерно такое же отношение, как “Дон Кихот” к рыцарским романам, которыми зачитывался ламанческий идальго.
Правда, его духовный потомок не седлает Росинанта и не едет утверждать в неблагополучном современном мире наивные и высокие идеалы, почерпнутые в любимых книгах: любимые книги Корсетти таких идеалов просто не могут дать. Современный маленький человек, обыватель, Корсетти ищет одного — возможности уйти от своей мизерной действительности, и, как наркоман, меняющий слабое снадобье на более сильное, он переходит от исторических романов к фантастическим, которые уже окончательно задуривают ему голову. Впрочем, Корсетти достигает своего: его контакт с реальностью разрушен полностью, наркотико-фантастическое чтиво сделало свое дело. Все выстраивается в рассказе одно к одному: никчемный герои, которого и героем-то назвать грешно, одурманен никудышными книгами, и возвращает его к действительности скверный анекдот… Психологический парадокс оказывается отличным орудием борьбы с псевдонаучной псевдолитературой.
Не менее острым оружием оказывается и пародия, и этим оружием превосходно владеет Сандро Сандрелли. Сколько раз описывались гигантские, самосозидающиеся, саморазвивающиеся, всезнающие и всемогущие кибернетические устройства, и какими только чудесами не поражали они пигмеев-людей! В рассказе Сандрелли “Скверная шутка” тоже есть подобная машина, и она тоже должна поразить инспектирующих ее парламентариев… Громы и грохоты предшествуют явлению чуда. Но — “корчится в муках гора, а родится жалкий мышонок”, как говаривал в свое время Гораций. Впрочем, рожденный машиной крохотный робот обладает весьма злобным характером… простите, программой: он призван избить ученого, в угоду политикам задавшего машине явно неразрешимую задачу. Воистину всемогуща роботехника!
Столь же могуч был и “гипносуфлер”, изобретенный Ником Моландером и погубивший великий город Танин. Весь мировой драматический репертуар хранила гениальная память этого прибора, способного заставить лягушку прочесть “Быть или не быть” не хуже величайшего трагика. Но слишком многих и слишком всерьез заставлял он играть. Под аккомпанемент монологов из “Гамлета” и “Макбета”, арий из “Риголетто” и “Аиды” совершаются в Танин кровавые самоубийства и убийства, поджоги и преступления, предусмотренные всеми трагедиями, созданными па всех планетах. Шестируки и рассказчик, разглагольствующий за стойкой хорошенькой полипоидной барменши, не скупится па самые избитые эффекты. Но его напыщенное патетическое описание космических ужасов, которому позавидовал бы самый искушенный создатель фильмов а ля Хичкок и межпланетных комиксов, превращается в фарс. В убийственно остроумной пародии жанр, очаровавший недалекого Корсетти, предстает во всей своей пустоте и банальности.
Теперь настало время раскрыть читателю тайну того “кроме”, после которого в начале статьи мы поставили многоточие. Это “кроме” относится к включенным в наш сборник рассказам из новой книги Итало Кальвино “Космикомические истории”.
Надеемся, это имя не ново для вас, читатель, и вы знаете превосходные новеллы и повести этого крупнейшего мастера итальянской прозы, изданные у нас в книге “Кот и полицейский”, и его увлекательный роман “Барон на дереве”. Новые рассказы не похожи на эти произведения — и вместе с тем неразрывно связаны с ними.
Еще в те годы, когда Кальвино опубликовал свои первые “неореалистические” рассказы, критики отметили как своеобразную черту его дарования “сказочность”. “Я не возражал, писал по этому поводу сам Кальвино, — я понимал, что быть сказочным — большое преимущество…” И позже, вспоминая о предпринятой им обработке итальянских народных сказок, Кальвино говорил: “Из открытой мною волшебной коробки вырвалась утраченная логика, управляющая миром сказок, и опять воцарилась на земле”.
Та же логика сказки — логика волшебных метаморфоз, логика одушевления любого предмета, логика свободных фантастических допущений — царит и в новой книге писателя. Но только чудесные превращения в ней происходят по законам, открытым современной наукой; вместо заколдованных царств местом действия становятся мировое пространство, формирующиеся галактики, Земля в палеозойскую эру. Кальвино делает одно допущение: а что, если бы все события космической истории, все перипетии органической эволюции пережило бы индивидуальное существо, наделенное человеческим сознанием? Какие перемены в его судьбе и жизнеощущении вызвали бы такие перевороты, как образование твердых тел или возникновение атмосферы, переселение земноводных на сушу или гибель гигантских ящеров! Так возник образ Офвфка — рассказчика и героя всех “космикомических историй”. Офвфк в детстве катал круглые атомы водорода по кривизне мирового пространства, в юности потерял любимую женщину, оставшуюся на Луне в момент, когда та окончательно отделилась от Земли… Да мало ли сюжетов может извлечь щедрая фантазия сказочника из разнообразнейших теорий и гипотез науки наших дней!
Однако как ни богата и ни оригинальна выдумка Кальвино, она не служит для него самоцелью. У писателя есть излюбленная идея, которую он утверждает во многих своих произведениях, — идея верности человека своему “я”. В наш век это очень важная и актуальная идея, характерная для прогрессивной литературы Запада и, в частности. Италии. На фоне множества героев — “конформистов”, сознательно приспосабливающихся к подлости окружающего мира, или “отчужденных”, сломленных гнетущей их и непонятной для них социальной несправедливостью, — Кальвино рисует героев, вопреки всему сохраняющих верность своей жизненной программе и своей подлинной внутренней сущности. И если мы вчитаемся в оба рассказа Кальвино, включенных в этот сборник, то обнаружим в них и подобных героев, и любимую идею автора.
Правда, сам “водяной дедушка” не думает, что, отстаивая прежний, подводный образ жизни и вступая в спор со своим семейством, захваченным “веянием времени” и переселившимся из мирового океана на сушу, он сохраняет свою индивидуальность. Он просто хочет жить, как привык. Но тем не менее формула “все так делают” — не закон для него. И именно за первозданную цельность характера его полюбила красавица Ллл и предпочла его Офвфку, отрекшемуся от своего водяного происхождения и желающему во что бы то ни стало походить на земных родичей невесты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
