Торренс повиновался и стал листать бумаги. Я вернулся к трибуне и взглянул на Винсента. Тот сидел бледный, с опущенной головой.
— Что вы видите в деле, мистер Торренс?
— Вижу на фотографиях два трупа на земле. Они прошиты скобами… я имею в виду — фото. Дальше — разные отчеты и документы.
— Вы можете прочитать самый первый документ? Хотя бы несколько строчек.
— Нет.
— Вы не умеете читать?
— Не умею. Я не ходил в школу.
— Попробуйте прочитать хотя бы несколько слов из тех, что написаны возле квадратиков с галочками.
Торренс опустил голову и нахмурил брови. Я знал, что в тюрьме проверяли его способность к чтению и пришли к выводу, что она находится на самом низком уровне — хуже, чем у первоклассника.
— Не могу. Не получается.
Я быстро подошел к столику защиты и вытащил из портфеля еще папку и большой фломастер. Вернувшись к трибуне, написал на обложке крупными черными буквами: «Белый». Потом поднял папку, показав ее свидетелю и присяжным.
— Мистер Торренс, вот одно из слов, написанных в первом документе. Вы можете его прочесть?
Винсент вскочил с места, но Торренс уже покачал головой, чувствуя себя униженным. Обвинитель заявил протест против необоснованной демонстрации, и Компаньони принял его. Я это предвидел. У меня уже была готова почва для следующего хода, и я не сомневался, что большинство присяжных заметили, как Торренс покачал головой.
— Хорошо, мистер Торренс, — сказал я. — Вернемся к снимкам. Вы можете описать, что на них изображено?
— Ну, там два трупа. Похоже, копы вытащили их из брезента или проволочной сетки. Вокруг стоят полицейские, делают снимки.
— Какого цвета кожа у лежащих на земле людей?
— Черная.
— Вы когда-нибудь видели снимки раньше, мистер Торренс?
Винсент опять вскочил и возразил, что вопрос задавался раньше. Но это было все равно что пытаться рукой остановить пулю. Судья сухо попросил его сесть на место. Он дал понять обвинителю, что ему остается лишь сидеть и смотреть на происходящее. Если пригласил в свидетели лжеца, то получай по заслугам.
— Отвечайте на мой вопрос, мистер Торренс, — продолжил я, когда Винсент сел. — Вы видели эти фотографии раньше?
— Нет, сэр, только сейчас.
— Вы согласны, что ваши показания совпадают с тем, что на них изображено?
— Да. Но я их раньше не видел, просто так он мне рассказал.
— Уверены?
— Такого не забудешь.
— Вы утверждаете, что мистер Вудсон признался вам в убийстве двух черных, хотя его судят за убийство белых. Может, никакого признания и не было?
— Нет, было. Он сказал, что убил тех двоих.
Я взглянул на судью.
— Ваша честь, защита просит приобщить к делу данную папку в качестве вещественного доказательства.
Винсент заявил протест по поводу необоснованности такого шага, но Компаньони отклонил его.
— Досье будет приобщено к делу, а присяжные решат, видел ли раньше мистер Торренс содержимое папки или нет.
Я решил не упускать момент.
— Спасибо, ваша честь, — поблагодарил я. — Мне кажется, для обвинения сейчас самое время напомнить своему свидетелю об ответственности за дачу ложных показаний.
Это был неожиданный ход, рассчитанный на симпатию присяжных. Все ждали, что я стану дожимать Торренса, пока не выпотрошу из него все кишки с помощью его собственного вранья. Винсент немедленно встал и попросил сделать перерыв, чтобы проконсультироваться с адвокатом противной стороны.
Я понял, что спас Вудсону жизнь.
— Защита не возражает, — сказал я Компаньони.
3
Когда присяжные ушли, я вернулся к столику защиты, где судебный исполнитель уже надел наручники на моего клиента, чтобы отвести его в камеру при здании суда.
— Тот парень врет как дышит, — шепнул мне Вудсон. — Не убивал я черных. Это были белые.
Я надеялся, что судебный исполнитель не расслышал его слов.
— Может, ты заткнешься? — прошептал я. — Кстати, когда в следующий раз встретишь этого парня в тюрьме, не забудь пожать ему руку. Благодаря его вранью обвинение откажется от высшей меры и пойдет на сделку. Как только что-нибудь узнаю, сразу тебе сообщу.
Вудсон покачал головой.
— А на черта мне теперь сделка? Они взяли в свидетели вруна. Все пошло коту под хвост. Мы сумеем выиграть это дельце, Холлер. Не надо сделки.
Я смерил взглядом Вудсона. Надо же, я только что спас ему жизнь, а он хочет большего. Возмущается, что государство ведет нечестную игру, словно совершенное им убийство не имело никакого значения.
— Не жадничай, Барнетт! — бросил я ему. — Вернусь, когда появятся новости.
Судебный исполнитель повел его к железной двери, за которой находились камеры. Я проследил за ним взглядом. У меня и раньше не возникало иллюзий насчет Барнетта Вудсона. Он ничего не говорил мне прямо, но я знал, что это он убил тех парней из Уэстсайда. Ну и что? Моя задача — сделать все, чтобы выстроенное против клиента обвинение дало трещину. Так работает система. Я достиг своей цели и получил в руки хорошее оружие. Теперь оставалось лишь пустить его в ход, чтобы выбить послабления для Вудсона. Но его мечта совсем отделаться от убитых им парней, почерневших за четыре дня в воде, даже не стояла на повестке дня. Сам он этого не сознавал, зато я, его плохо оплачиваемый и мало ценимый государственный защитник, понимал отлично.
Когда зал опустел, мы с Винсентом взглянули друг на друга.
— Итак, — начал я.
Винсент покачал головой.
— Прежде всего, — заявил он, — хочу сразу прояснить: я не знал, что Торренс лжет.
— Ну конечно.
— Зачем бы я стал портить себе все дело?
Я отмел его возражение взмахом руки.
— Ладно, Джерри, перестань. Я еще до суда говорил, что твой парень стянул папку у моего клиента. Это очевидно. Вудсон никогда бы не стал болтать о подобном с незнакомым человеком, и все это понимали, кроме тебя.
Винсент покачал головой.
— Я не знал, Холлер. Его проверял наш лучший следователь, все было в порядке. Я, конечно, понимаю, что его разговор с твоим клиентом выглядит немного странным, но…
Я издал сухой смешок.
— Не разговор, Джерри. Признание. Есть разница, верно? Лучше подумай, так ли уж хорош твой хваленый следователь, если его работа не стоит и цента.
— Он мне заявил, что парень не умеет читать, а значит, не мог узнать информацию из досье. Про фотографии он ничего не говорил.
— Вот именно. Поэтому тебе и нужен новый следователь. И вот что я тебе скажу, Джерри. В таких ситуациях я обычно веду себя очень деликатно. Всегда стараюсь ладить с людьми из прокуратуры. Но хочу честно тебя предупредить — после перерыва я намерен сделать из этого парня отбивную. А ты будешь сидеть и хлопать глазами. — Меня разбирала злость, даже не пришлось притворяться. — Когда я закончу с Торренсом, он будет выглядеть как ощипанная курица. Присяжные поймут: ты знал, что парень лжет, или настолько глуп, что не догадался. В любом случае вид у тебя будет дурацкий.
Винсент опустил голову и выровнял стопку лежавших перед ним бумаг. После паузы он негромко произнес:
— Я не желаю, чтобы ты продолжал допрос.
— Прекрасно. Тогда кончай нести чушь и сделай мне предложение, которое я смогу…
— Я не стану требовать высшей меры. От четвертака до пожизненного, без досрочного освобождения.
Я решительно покачал головой.
— Нет. Перед тем как его увели, Торренс сказал, что вообще не хочет сделки. Он заявил: «Мы можем выиграть это дельце». И я думаю, он прав.
— Что тебе нужно, Холлер?
— Не больше пятнадцати. Думаю, мне удастся уломать клиента.
Винсент замотал головой.
— Исключено. Если я спущу два хладнокровных убийства за такую мелочь, меня отправят разбирать жалобы на штрафы за парковку. Максимум, что я могу предложить, — двадцать пять с досрочным освобождением. И точка. При нынешнем раскладе он выйдет через шестнадцать-семнадцать лет. Не так уж плохо за убийство двух парней.
Я смотрел на него, пытаясь разгадать, что он думает. Наверное, это действительно лучший вариант. И не так уж много за то, что натворил Барнетт Вудсон.
— Даже не знаю, — пробормотал я. — Он не хочет сделки.
Винсент покачал головой и взглянул на меня.
— Тогда уломай его, Холлер. Потому что дальше отступать я не могу, а если ты продолжишь допрос, моей карьере придет конец.
— Ты о чем, Джерри? По-твоему, я должен убирать за тобой дерьмо? Я поймал тебя со спущенными штанами, а ты мечтаешь, чтобы мой клиент натянул их тебе на задницу?
— Я хочу сказать, что это хорошее предложение для человека, чья вина абсолютно очевидна. Не просто хорошее — отличное. Поговори с ним, подключи свое обаяние, Микки. Уломай его. Мы оба знаем, что ты недолго просидишь в государственных защитниках. Когда-нибудь тебе придется жить в этом суровом мире без оклада, и, вероятно, я тебе чем-нибудь помогу.
