Ричарду даже не удалось как следует рассмотреть всех присутствующих, потому что бармен за стойкой, едва он оказался в зале, тут же приветливо закивал ему головой, приглашая гостеприимными жестами подойти поближе. Молоденькая хрупкая официантка-китаянка в традиционной долгополой одежде провожала молодую влюблённую парочку. Американец, не дожидаясь пока столкнётся с парочкой возле выхода, решительно направился к барной стойке.
– Осень, осень рады Вас, – поприветствовал его бармен, походивший скорее на старинного благодушного продавца жэнь-шэня, чем на проводника в мир запретных наслаждений и порока.
В том, что в заведении имеется «всё, что душе угодно», Ричард не сомневался, заметив другой выход на противоположной стороне зала, который уводил в длинный потаённый коридор с мягким изумрудным сиянием. Он был заранее наслышан о здешних экзотических прелестях.
– Сто господина зелает, а? – весело осведомился бармен, присматриваясь к новому посетителю. – Висё с-делаем.
– Для начала налей-ка мне, дружище, виски, – репортёр вальяжно расположился за стойкой, бросив возле себя небрежно шляпу.
Бармен даже не шелохнулся, продолжая с тихим любопытством рассматривать незнакомца и в такт своим мыслям кивать головой.
– Я попросил виски, приятель, – повторил Ричард чуть громче.
Американец подумал, что старик его просто не понял, хотя он и выразился вполне определённо.
– Виски, ю андестенд ми? – он показал на свою грудь пальцем.
Тот разряженный китаец, что встретил его наверху, говорил по-английски как заправский лорд, а с этим, похоже, ему придётся объясняться кое-как, при помощи языка жестов. И какого чёрта его здесь держат?
Вместо ответа бармен достал откуда-то из-под прилавка табличку на подставке, похожую на те, что в дешёвых отелях извещают об отсутствии свободных мест, и поставил её перед Ричардом. На табличке крупными печатными буквами было выведено:
«Кто первый скажет «сто», получает двойной виски за счёт заведения».
– Это что ещё за хрень? – репортёр выразился грубовато, на американский манер, забыв, что старик и без того, похоже, его едва понимает.
Но бармен всё прекрасно поня, и к немалому изумлению Ричарда вдруг заговорил с ним так, как будто всю жизнь прожил на своём ранчо в Техасе, лишь изредка наведываясь по неотложным делам в Даллас. Его выпадающее, ретрофлексное [r] звучало безупречно:
– Сэр, – сказал бармен, – я прекрасно Вас понял, и буду очень рад, если Вы не откажетесь сыграть с заведением «Усталый дракон» в старинную и благородную игру «Кто первый скажет: «сто»». На кону двойная порция виски, сэр, – бармен широко, насколько это позволял его небольшой рот, улыбнулся.
Ричард снова осмотрел зал. На их разговор, кажется, никто не обратил внимания.
– Послушай, – он усмехнулся, – ты предлагаешь мне сыграть с тобой в ту самую игру, в которой соперники попеременно прибавляют к некоторому числу от одного до десяти, другие числа от единицы до десяти, и в которой побеждает тот, кто первый сможет таким образом добраться до ста, так? – Ричард мысленно похвалили себя за то, как коротко и ясно он сумел сформулировать правила игры.
– Именно так, сэр! – старик был явно доволен, что его правильно поняли.
Корреспондент снова засмеялся, припоминая, как нужно правильно играть в эту глупую детскую игру.
– А если я проиграю? – он сделал вид, что напуган такой перспективой и даже шутливо поднял руки вверх.
Старик повернул табличку на подставке к себе, чтобы ещё раз на неё взглянуть.
– Здесь об этом ничего не сказано, сэр. Здесь говорится только о победителе! – старик-бармен опять повернул табличку надписью к гостю.
Ричарду понравился его ответ, это тоже прозвучало очень по-американски – проигравший не в счёт! Но ему нужно было ещё немного времени, чтобы вспомнить, в чём заключается победная стратегия. А может старик его просто-напросто дурачит? Как он только что ловко прикидывался, будто ни хрена не волочёт в английском! С этими азиатами нужно держать ухо востро.
– Послушай, приятель. – Ричард начал издалека, теребя пальцами свою отдыхавшую на барной стойке шляпу. – Это ведь не очень сложная игра, так ведь? – он посмотрел на старика, тот внимательно его слушал. – Рано или поздно любой человек, если он, конечно, не полный идиот поймёт, в чём заключается весь фокус. Но тогда заведению придётся разориться на одном «Джонни Уокере». Верно?
Американец ждал, пока бармен что-нибудь ответит, но тот по-прежнему только приветливо улыбался и молчал.
– Ну, хорошо! – сдался Ричард. – По рукам!
Ему не хотелось выглядеть ковбоем, отказавшимся от родео, да к тому же, сующим нос в чужие дела. А всё потому, что его профессия слишком часто требовала от него именно совать нос в чужие дела. И потом, что он теряет? В конце концов, это всего лишь детская забава, и он, наверняка, если что, сможет отыграться. «Всё решает последний ход, тот, который позволит сказать «сто» и сорвать куш. Вот пусть старик и называет число первым, а по ходу игры я уж соображу, что к чему, – рассуждал про себя репортёр. Если же он будет настаивать, чтобы первый ход сделал я, тогда всё сразу станет понятно, и во второй раз старику больше не удастся обвести меня вокруг пальца. Придётся «Дракону» раскошелиться. Работа с информацией – моя профессия!» Ричард с шумом выдохнул и предложил церемонным разворотом ладони назвать бармену первое число.
Однако старик не спешил начать игру. Сначала он, молча налил двойную порцию «Джонни Уокера» в мерный цилиндрический сосуд, потом завинтил бутылку и продемонстрировал сосуд Ричарду, подняв его на уровень глаз в свете плоского, похожего на соломенную шляпку абажура – всё точно, до капельки. Корреспондент согласно кивнул. Затем старик вылил виски в обычный стакан с толстым вогнутым днищем и бросил туда два кубика льда, предварительно также получив на это молчаливое согласие Ричарда. Теперь всё было готово. Китаец стоял перед американцем, уперев руки в барную стойку. Стакан со светло-коричневой жидкостью на барной стойке замер в ожидании победителя. Ричард снова дал старику понять, что он намерен предоставить ему право первого хода.
– Один! – начал китаец и для убедительности поднял перед репортёром указательный палец.
– Два! – отпарировал американец, заметив, что у него начало пересыхать во рту. «Спокойствие, главное спокойствие».
– Двенадцать, – бармен оставался совершенно невозмутимым.
– Тринадцать, – Ричард явно осторожничал и решил пока прибавлять совсем понемногу, по единичке.
– Двадцать три…
«Старик сыплет десятками, а что дальше?»
– Сорок три! – репортёр решил проверить, как бармен отреагирует, если попробовать перехватить у него инициативу и, что называется, бить его тем же самым оружием.
– Сорок пять.
«Хм, почему 45, откуда 45? Он совсем не растерялся. В чём же состоит его план?». Ричард начинал нервничать.
– Сорок восемь, – американец выпалил наугад.
– Пятьдесят шесть, – бармен скосил глаза на стакан.
«Пытается незаметно выбить меня из колеи. Ну нет, так просто меня не проведёшь».
– Шестьдесят четыре.
– Шестьдесят семь.
– Семьдесят семь! – («Эх, будь, что будет!»).
– Семьдесят восемь!
Чему он, чёрт возьми, радуется? Он явно торжествует, но ведь ещё только 78! До Ричарда стало медленно доходить. Какое бы число он сейчас не назвал, следующим ходом старика будет – 89. Но с 89 до ста он, Ричард, дотянуть не сможет, максимум до 99. А вот после этого старик непременно скажет «сто». Даже если он прибавит к 89 только единичку, хитрый старик сможет сказать «сто». «Я проиграл…».
– Похоже, первый блин комом, – Ричард, усмехнувшись, признал своё поражение.
К его удивлению старик ловко подхватил стакан и, буркнув «Ваше здоровье» лихо, в один присест засадил всё его содержимое и тут же снова расплылся в блаженной улыбке, как ни в чём не бывало.
– Господина, исцо, однако, играть нада.
Чудной китайский старик снова начал валять дурака, издевательски коверкая английские слова. «Вот гнида!» – со злостью подумал Ричард. Но вместо этого наскоро оскалил зубы и сказал:
– Джасте момент. Салфеточку можно? – и, не дожидаясь ответа, вытянул из-под руки бармена пару бумажных салфеток.[1]
– Сейчас, сейчас, один момент!
Ричард торопливо приземлился за ближайший от барной стойки свободный столик. Прямо напротив него сидел осанистый седовласый господин, с которым он на пару секунд случайно встретился взглядом. Большая голова на толстой, короткой шее, внимательные, цвета подтаявшего весеннего льда, слегка сощуренные глаза, волевой подбородок, массивные кулаки. Всё это выдавало в седовласом господине напротив либо бывшего полицейского, либо бывшего бандита. «Для профессионального боксёра он слишком умён и скрытен». Ричарду показалось, что седовласый господин, как будто бы даже подтвердил правильность его выводов лёгким кивком головы. Кажется, он тоже потягивает «Джонни Уокера»… Американец достал из внутреннего кармана пиджака новомодную, только-только, благодаря Ласло Биро, распространившуюся в журналистской среде шариковую ручку, и озабоченно склонился над салфеткой.
