узнать. Некогда аккуратная девушка, чуть полная, но свежая и лоснящаяся, она всегда одевалась скромно, но со вкусом. Теперь же моему взору предстала осунувшаяся исхудавшая баба с грязной головой. На ней была растянутая и застиранная до дыр футболка, которая из некогда белой превратилась в грязно-серую. Мятые брюки отдавали жирным блеском.
— Бегом домой, Егор! — скомандовала она надрывным голосом. — И не смей побираться по соседям!
Мальчик, который уже дотронулся пальцами до печенья, вдруг замер в нерешительности и испуганно посмотрел на меня. В его глазах я прочитал мольбу о помощи. Этот взгляд так разительно отличался от того, который смотрел на меня год назад с Лёшкиной фотографии. Под сердцем неприятно кольнуло, а к горлу подступил комок. Я вскочил со стула в сиюминутном порыве что-то сказать, но слова вдруг предательски застряли в горле и на выходе проучился невнятный бестолковый хрип.
Егор разжал свои маленькие пальчики и отпустил печенье. С обречённостью, которой теперь сквозили его движения, он повернулся и словно с трудом переставляя свои худые ноги, пошёл к выходу, где стояла Лена. Перед самым порогом он обернулся и посмотрел на меня. Я никогда не забуду этот взгляд… За какие-то несколько секунд он выжег на моём сердце неизгладимое клеймо. Я похолодел от нахлынувшего на меня чувства несправедливости и жалости к этому маленькому человечку, чья защита и шанс на счастливую жизнь исчезли в ту секунду, когда остановилось Лёшкино сердце, пробитое безжалостной пулей на чужой земле.
— Ты хоть покорми его, а то ребёнок голодный ходит! — вдруг сказала бабушка и тут же в ответ получила порцию хамства.
— Ты меня ещё поучи! Без твоих советов разберусь!
— Пропадёт ребёнок… — еле слышно прошептала бабушка.
Когда дверь в квартиру закрылась, я услышал, как они пошли подниматься по лестнице к себе на пятый этаж. Крик Лены на сына отчётливо доносился через нашу входную дверь и больно бил по сердцу.
Как только они зашли в квартиру, я услышал быстрый топот детских ног. «Побежал закрываться в свою комнату» — догадался я.
Лена продолжила неистово кричать на Егора, обвиняя его во всех своих несчастьях, не забыв упомянуть и Лёху в том контексте, что он также портил ей жизнь, как и его сын. Егор в ответ пытался что-то возразить своим писклявым детским голоском…
Невольно слушая всё это, я вдруг подумал о словах священников, которые говорят о том, что после смерти душа воспаряет в небо, откуда наблюдает за оставшимися здесь внизу. Если это правда, то мне даже представить было тяжело, какого сейчас Лёшке, которому осталось только наблюдать за тем, во что превращается жизнь его сына, без права вмешаться и помочь.
Следом за этой мыслью меня охватила жгучая ненависть. Я в очередной раз вскочил со стула в полной решимости…
Каждому человеку судьба даёт как минимум один шанс сделать что-то поистине важное, совершить такой хороший поступок, который может перекрыть всё плохое, например, спасти чью-то жизнь…
С тех пор прошло много лет. Моя бабушка умерла два года назад, так и не дождавшись правнуков, а сегодня я среди немногих людей, собравшихся на кладбище, прощался с Егором, которому через месяц должно́ было исполниться двадцать… Врачи сказали, что он умер от передозировки наркотиков. До этого он уже успел дважды недолго отсидеть за мелкие кражи.
В какой-то момент, когда я с горстью сырой земли в руке стоял над свежевырытой могилой, я посмотрел наверх, однако вместо необъятного неба увидел испуганное лицо маленького мальчика, протянувшего свою худую руку к предложенному мною печенью. В эту секунду я вдруг ясно осознал, что мой шанс был упущен много лет назад, в тот самый день, когда я так и не решился подняться на пятый этаж…
